Выдача преступников - Александр Бойцов

409

Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны: Документы и материалы: В 3 т. Т. 1. М., 1946. С. 418.

410

См.: Соглашение между Правительствами Союза Советских Социалистических Республик, Соединенных Штатов Америки и Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии и Временным Правительством Французской Республики о судебном преследовании и наказании главных военных преступников европейских стран оси (Лондон, 8 августа 1945 г.) // Действующее международное право: В 3 т. Т. 3. М„1996.

411

См.: резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 13 февраля 1946 г. «О выдаче и наказании военных преступников» и от 31 октября 1947 г. «О выдаче преступников войны и изменников».

412

См.: ч. 2 ст. 49 Конвенции об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях; ч. 2 ст. 50 Конвенции об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море; ч. 2 ст. 129 Конвенции об обращении с военнопленными; ч. 2 ст. 146 Конвенции о защите гражданского населения во время войны (Международная защита прав и свобод человека: Сб. документов / Сост. Г. М. Малков. М., 1990. С. 412–569).

413

Сборник действующих договоров… Вып. XVI. М., 1957. С. 66–71.

414

Там же. Вып. XXXII. М., 1978. С. 58–63.

415

Последнее специально подчеркивается в дефиниции, принадлежащей американскому автору Ч. С. Райну: «Юрисдикционная компетенция государства – правовая власть, которой оно обладает, совместимая с международно-правовыми ограничениями, развивающимися с целью защиты общих интересов сообщества государств» (Цит. по: Черниченко С. В. Субъективные границы международного права // Советский ежегодник международного права 1989-90-91. СПб., 1992. С. 20).

416

См.: Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками. Сборник материалов в семи томах. М., 1957-61.

417

Резолюции и решения Совета Безопасности за 1994 год. Совет безопасности. Официальные отчеты: Сорок девятый год. ООН. Нью-Йорк, 1996.

418

Проект Статута указанной Палаты был разработан в соответствии со ст. 14 Пакта Лиги Наций, принят Ассамблеей Лиги Наций 13 декабря 1920 г. и вступил в силу в сентябре 1921 г.

419

Сегодня многими исследователями обращается внимание на то, что Международный Суд ООН и международный уголовный суд – различные органы как по целям создания, так и по компетенции. У каждого из этих органов есть свои особые функции, своя роль. Если первый служит средством мирного разрешения межгосударственных споров путем судебного разбирательства, то второй призван стать органом правосудия для применения норм международного уголовного права, т. е. установления виновности и определения уголовной ответственности и наказания индивидов за преступления, составляющие серьезные нарушения международного права (См., напр.: Фисенко И. В. Борьба с международными преступлениями в международном уголовном праве. С. 67).

420

См.: Док. ООН А/38/10, п.(c)(1); А/41/10, пп. 146–148, 185; А/42/10, пп. 29–36; А.44/10, пп. 211–216.

421

См.: Док. ООН А/45/10, пп. 106–165.

422

См.: Верещетин В. С. О работе 46-й сессии Комиссии международного права ООН // Московский журнал международного права. 1994. № 4. С. 36–43.

423

Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 51/207 от 17 декабря 1996 г.

424

См.: Грабарь В. Э. Материалы к истории международного права в России (1647–1917). М., 1958. С. 457; Решенное Ю. А. Борьба с международными преступлениями против мира и безопасности. М., 1983. С. 63; Костенко Н. И. Развитие концепции международного уголовного права в отечественной литературе // Государство и право. 2001. № 12. С. 88.

425

См. соответственно: Док. ООН IT/32 и IT/38/Rev.3.

426

См.: Усенко Е. Т. Соотношение и взаимодействие международного и национального права и Российская Конституция // Московский журнал международного права. 1995. № 2. С. 25; Лобанов С. А. Международно-правовые аспекты уголовного судопроизводства по делам о военных преступлениях // Государство и право. 1998. № 5. С. 76–84; Костенко Н. И. Судопроизводство Международного уголовного суда – основа международного уголовного процесса // Государство и право. 2001. № 2. С. 64–70; Цепелев В. Ф. Международное сотрудничество в борьбе с преступностью. М., 2001. С. 72; Кибальник А. Г. Современное международное уголовное право: понятие, задачи и принципы / Под науч. ред. А. В. Наумова. СПб., 2003.

С вопросом о применимом праве тесно связан вопрос о применимых мерах наказания. В свете отмеченной тенденции весьма вероятным представляется в перспективе и выделение из международного уголовного права норм, посвященных регламентации процедуры исполнения наказания, с обособлением их в относительно автономное образование – международное пенитенциарное право.

В основе решения этого вопроса должно лежать предварительное решение проблемы назначения наказания в рамках международного уголовного права, и прежде всего установление шкалы наказаний и определение исполняющих их пенитенциарных учреждений. Пока же уставы международных уголовных судов оставляют большую свободу судейскому усмотрению в назначении наказания, ограничивая ее лишь невозможностью выбора его вида, каковым может быть только тюремное заключение. Что же касается его сроков, то в их определении суды должны руководствоваться общей практикой вынесения приговоров о тюремном заключении в национальных судах бывшей Югославии или Руанды (ст. 24 Устава Трибунала по Югославии и ст. 23 Устава Трибунала по Руанде).

Соответственно, отбытие тюремного заключения предполагается в Руанде или в любом из государств, выразивших готовность принимать у себя осужденных для исполнения назначенного наказания в соответствии с применимым в них законодательством при надзоре со стороны международного трибунала (ст. 27 Устава Трибунала по Югославии и ст. 26 Устава Трибунала по Руанде).

Таким образом, сфера применения национального права при назначении наказания и исполнении приговора остается весьма значительной. Между тем очевидно, что и на стадии исполнения приговора борьба с международными преступлениями не должна рассматриваться в качестве частного дела государства, на территории которого или гражданами которого они были совершены. Поэтому избавление пенитенциарных учреждений от жесткой привязки к национальному законодательству представляется неизбежным.

Симптоматичным в этом отношении представляется Римский статут, который устанавливает приблизительную шкалу наказаний (лишение свободы на срок до 30 лет, пожизненное лишение свободы, штраф, конфискация доходов, имущества и

активов, полученных в результате преступления), называет критерии определения меры наказания (тяжесть преступления и личность осужденного), а также указывает на несвязанность этих правил с применением мер наказания, установленных национальным законодательством государств (см. ст. 77, 78, 80).

Собственно, в том же состоит и специфика функционирования норм международного права, обусловливающих ответственность за преступления международного характера. В отличие от внутреннего уголовного законодательства международные конвенции, как правило, лишь устанавливают преступность тех или иных деяний, в некоторых случаях более или менее подробно характеризует их составы, оставляя открытым вопрос о конкретной санкции за их осуществление, не указывая конкретной меры наказания (в лучшем случае рекомендуется тот или иной вид наказания). Ее установление – исключительная прерогатива каждого отдельного государства. Но в данном случае такая ситуация представляется совершенно оправданной, так как указанные нормы, не обладая свойством самоисполнимости, не предполагаются к прямому применению силами международной юстиции, подлежат имплементации в национальное законодательство, где они и обретают недостающую санкцию, применяемую соответственно органами национальной юстиции.

427

Это означает, что на любом этапе судебного разбирательства Международный трибунал может официально просить национальные суды передать ему производство по делу при том, что возможности движения данного дела в обратном направлении, т. е. передачи его Трибуналом национальным судам, Уставом не предусматривается (см.: ст. 9 Устава Трибунала по бывшей Югославии и ст. 8 Устава Трибунала по Руанде).

428

Развернутое изложение этот принцип нашел в ст. 17 Статута, согласно которой дело не может быть принято к производству в Суде, если оно уже расследуется государством, которое обладает в отношении его юрисдикцией, за исключением случаев, когда это государство не желает или не способно вести расследование или возбудить уголовное преследование должным образом. При этом бремя доказывания наличия этих условий лежит на Суде.