Под тенью Феникса - Андрей Годар

Одним из самых дорогих элементов оказалась система связи и навигации, состоящая из встраиваемого в шлем устройства связи и укреплённого на предплечье тактического компьютера. Этот самый тактический компьютер представлял собой модифицированный коммуникатор, произведённый одной азиатской компанией ещё в прошлые времена. Он отличался добротной конструкцией и очень удобной для наших целей операционной системой. Под неё можно было легко разрабатывать новые приложения и внедрять их без серьёзных глюков. Программисты облегчённо вздохнули, когда узнали, с чем им придётся иметь дело.

Модификация «железной» части была минимальной. Батарея компьютера заменялась на аккумулятор нового поколения, а само устройство упаковывалось в новый сверхпрочный корпус, изготовленный из того же эластолита с металлическими вставками для увеличения жёсткости. Первый опытный образец успешно прошёл испытания спустя всего лишь неделю с того момента, как его изготовление стало возможным. Ещё за три недели были подготовлены производственные мощности для массового выпуска, и ЛБ48М сразу пошёл в серию. Замечательная манера – прорабатывать любой проект в рамках имеющихся возможностей, а затем добавлять недостававший ранее элемент и получать в считанные дни технологический прорыв. Статистика потерь личного состава стала заметно оптимистичней.

Даже на фоне блестящих показателей пехотных операций, мы всё сильнее ощущали нехватку бронетехники. У нас были танки и корабельные артиллерийские установки, но их уделом оставалась защита Солиса и нескольких крупнейших аванпостов. Переправить их через рамку прыжковой точки не было никакой возможности. Оснащённые же тяжёлым вооружением пикапы в рамку проходили, но при этом «съедали» большую часть времени работы врат и были слишком уязвимы. Появившись в зоне боевых действий в качестве средства поддержки, они сами нуждались в поддержке и частенько уничтожались, застряв на ближайшем пне.

Мы нуждались в технике, которая была бы достаточно защищена от поражения пулями и взрывами малой и средней мощности, но при этом обладала проходимостью и скоростью передвижения, позволявшими передвигаться на уровне бойца в пешем строю. Такая техника позволяла бы решить основные проблемы пехотных операций: выступать в качестве минного тральщика при стремительной атаке на вражеские позиции; обеспечивать подавляющий огонь в поддержку атакующей пехоты, и, наконец, решать проблему снайперов. Хорошо засевший снайпер способен создать серьёзные проблемы целому пехотному взводу. Раньше такие ситуации решались просто – подъезжал танк и одним выстрелом уничтожал стрелка вместе с куском стены, за которой он прятался. А сейчас весь взвод мог запросто погибнуть, так и не сумев подобраться к защищённой огневой точке.

Рассматривая эти запросы со всех сторон, исследователям доводилось постоянно утыкаться носом в одно универсальное решение: Тяжело вооружённый пехотинец, облачённый в броню с повышенной пулестойкостью, который перемещается со скоростью обычного солдата и при этом не выдыхается быстрее него. Замечательное решение в теории и абсолютно недоступное на практике. Пока что недоступное – когда мы сможем разработать новые виды сервоприводов и достаточно мощные элементы питания… Совершение невозможного это вопрос времени и целеустремленности.

Мониторинг прыжковой сети превратился в отдельную отрасль научных наблюдений со своими специалистами и специализированным оборудованием. Подключаться к интерфейсу прыжковых точек напрямую у наших исследователей пока не получалось и все показания приходилось снимать вручную. Зато планировать наблюдение и обрабатывать полученные данные, используя вычислительную технику, получалось уже намного лучше.

Кое в чём нам удалось даже превзойти серов – один из учёных натаскался сбивать противнику переброску войск, если она происходила в несколько этапов. Приём был прост, как детская игра на скорость: нужно было точно отсчитать время от последнего обращения к удаленной точке и, как только она перезарядится, тут же открыть врата со своей точки. Таким образом, следующий отряд противника, готовившийся к переброске, оставался не у дел. Вместо него из врат могли появиться наши бойцы. Или неприятный сюрприз вроде баллона с отравляющим газом. Впрочем, подобная тактика имела и свои минусы – прежде всего, противник всегда мог контратаковать. Так что применять её постоянно мы избегали, но имели ввиду при разработке масштабных планов.

Постоянный контроль всех перемещений противника давал нам уверенную информацию о потребностях инопланетян, а также позволял судить об уровне их технического развития, комплектации вооруженных сил и боеспособности в целом. Что бы ни понадобилось им за пределами австралийского континента – мы узнавали об этом первыми, несколько секунд спустя после того, как группа серомордых совершила прыжок. Если односторонних прыжков было несколько, то их количество мы умножали на двадцать бойцов и получали представление о численности личного состава неприятеля на объекте. Такими простыми методами мы получали ценнейшую стратегическую информацию, перерабатываемую затем в специальном аналитическом центре.

В абсолютном большинстве случаев странники совершали заурядные вылазки, подобные нашим собирательным миссиям. Никто не питал иллюзий относительно того, что эта рутина – всего лишь затишье перед бурей. Мы пока были слишком неуверенны в своих силах, чтобы обострять ситуацию, а потому работали и наблюдали. Наблюдали и работали.

Глава 8

Когда речь идет о том, что нужно мягко направлять по жесткому курсу разношерстную массу людей, неожиданности будут лезть просто отовсюду. Все живые люди, все со своими тараканами в голове. И в ситуации, когда стресс превращается если не в постоянного спутника то в частого гостя, эти тараканы жирнеют и отращивают себе большие жвала, как у хищных жуков. И бегают где ни попадя, кусая и пожирая что попало.

Человеческое сознание постоянно ищет повод, чтобы определить другого человека противником. Возьми десять ребят, посади их в комнату и проведи на полу черту мелом – вскоре они сами начнут воспринимать эту границу как что-то конкретное, вещественное, имеющее силу разделять. И будут смотреть на жильцов второй половины как на «иных», пытаться их подавить или еще каким способом самоутвердиться. Такие границы всегда надуманы, но они возникают сами собой, черпая энергию из самой человеческой природы. Можно ли стереть их раз и навсегда, хотя бы в одном конкретном обществе? Я не знаю. Подозреваю, что это невозможно. С самой глубокой древности – многие пытались, но эффект этих попыток был недолгим.

Прецедент с барачными бандами мы едва не прощелкали. Хватись мы чуть прежде, и одним групповым арестом и показательной казнью было бы уже не отделаться. Утверждение воинских кланов позволило стравить нараставшее давление, сделать его скачки более заметными и управляемыми. Появились интересные планы по воспитанию профессиональных управленцев низшего уровня, как раз для вот этих гражданских формирований. Планы были признаны перспективными и отданы в разработку. Казалось, тут бы и сказочке конец…

Инженерные войска были неотъемлемой частью нашей армии еще со времен первой редакции Устава, подписанной в Верхнеуральске. Тогда это направление было не просто перспективным – оно претворяло в жизни самые важные элементы нашего глобального плана. Инженеры играли первую скрипку в большинстве всех операций. Их усилиями проводилась разведка, подготовка и восстановление ключевых объектов. На них висело обустройство и поддержание инфраструктуры.

Любое расширение наших территорий приводило к тому, что инженеры затягивали пояса и работали в дополнительные смены, возводя укрепления, налаживая снабжение по спланированным ранее схемам, подбивая в смету все эти тысячи необходимых как воздух мелочей. Они были костью и плотью Верхнеуральска, а с моментом начала работ над возведением Солиса их значимость взлетела до небес.

Координация работы инженерных войск представляла собой постоянный поиск баланса между максимальной эффективностью и чрезмерной загрузкой. Ситуация часто менялась, масштабы росли беспрерывно, и удерживать ребят на тонкой грани полной выработки было непросто. Специалисты, которые получали свою квалификацию прямо на постройке важных объектов, всегда были в жутком дефиците, а путь их развития был усеян поломанной техникой и потраченными впустую материалами. Не то чтобы потерь было много, но сам факт постоянной практики метода проб и ошибок здорово давил на нервы. Так и получилось, что с инженерными войсками выходило больше всего возни, на всех уровнях сразу. Особые условия, особый подход, особое отношение.

Момент, когда между инженерами и вояками в лице бойцов экспедиционных отрядов пробежала первая трещинка, до сих пор остается тайной. Просто появилась и начала разрастаться неприязнь. Поначалу она была совершенно незаметной, однако склоки набирали силу и за несколько лет – кто знает, сколько их было на самом деле – превратились в самую настоящую вражду.