Сталин – Аллилуевы. Хроника одной семьи - Владимир Аллилуев

"Это Ваше решение создает исключительные трудности для Советского Союза, уже два года ведущего войну с главными силами Германии и ее сателлитов с крайним напряжением всех своих сил, и предоставляет советскую армию, сражающуюся не только за свою страну, но и за своих союзников, своим собственным силам, почти в единоборстве с еще очень сильным и опасным врагом". Советское правительство заявляло, что оно не может согласиться с таким решением.

Черчилль в письме от 19 июня пытался оправдаться. Тогда Сталин в пространном послании от 24 июня по пунктам разбил все хитроумные построения британского премьер-министра. С железной логикой, столь присущей ему, Сталин напоминал Черчиллю обо всех обещаниях открыть второй фронт, сделанных союзниками за 1942–1943 годы. Завершалось послание следующим образом: "Вы пишете мне, что Вы полностью понимаете мое разочарование. Должен Вам заявить, что дело идет здесь не просто о разочаровании Советского Правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям. Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину".

Третье военное лето советскому народу, его армии приходилось сражаться, только полагаясь на свои силы. Конечно, наше Верховное командование не очень-то рассчитывало на помощь союзников, наращивая из месяца в месяц нашу военную мощь, но оно было вправе надеяться на то, что военные действия союзников сократили бы наши людские потери, сберегли бы жизнь многим тысячам советских людей.

Битва на Курской дуге продолжалась с 5 июля по 23 августа 1943 года. Войска Степного фронта при активном содействии Воронежского и Юго-Западного фронтов, освободив город Харьков, поставили последнюю точку в этом великом сражении.

А пятого августа Москва впервые салютовала в честь освобождения старинных русских городов Орла и Белгорода. Это был незабываемый по красочности салют и по той атмосфере приподнятости, что царила тогда на московских улицах и площадях.

В этой Курской битве произошло самое крупное в истории встречное танковое сражение на поле под Прохоровкой, решившее, как я полагаю, успех всей битвы. Вот как вспоминал о начале танковой битвы командующий 5-й гвардейской танковой армией П.А. Ротмистров. Это было 12 июля.

"В первые же минуты сражения, поднимая черные тучи пыли и дыма, навстречу друг другу двинулись две мощные лавины танков. Солнце помогало нам. Оно хорошо освещало контуры немецких танков и слепило глаза врагам.

Первый эшелон атаковавших танков 5-й гвардейской танковой армии на полном ходу врезался в боевые порядки немецко-фашистских войск. Сквозная танковая атака была настолько стремительна, что передние ряды наших танков пронизали весь строй, весь боевой порядок противника. Боевые порядки перемешались. Появление такого большого количества наших танков на поле сражения явилось для врага полной неожиданностью. Управление в его передовых частях и подразделениях вскоре нарушилось. Немецко-фашистские танки "тигр", лишенные в ближнем бою преимущества своего вооружения, успешно расстреливались нашими танками "Т-34" с коротких расстояний и в особенности при попадании в борт".

Битва под Прохоровкой и ее исход означали, что инициатива с этого момента полностью перешла в руки советских войск и их командования. "Цитадель" разбилась о "Кутузова", так называлась наша операция контрнаступления советских войск.

По размаху, ожесточенности, по своим результатам битва на Курской дуге встала в ряд крупнейших во второй мировой войне. За сравнительно короткий срок на относительно небольшой территории в сражение с обеих сторон было вовлечено более 4 миллионов человек, свыше 69 тысяч орудий и минометов, более 13 тысяч танков и самоходных орудий, около 12 тысяч боевых самолетов.

Все, что могли, бросили руководители фашистской Германии в огонь Курской битвы; со стороны вермахта в ней участвовало более 100 дивизий, то есть 43 процента всех дивизий, находившихся на советско-германском фронте. Но итог сражения был плачевным для гитлеровцев: Красная Армия разгромила 30 дивизий, вермахт потерял около полумиллиона солдат и офицеров, полторы тысячи танков, три тысячи орудий и более 3,7 тысячи самолетов.

Генеральный инспектор бронетанковых войск Германии генерал-полковник Гудериан признавался:

"В результате провала наступления "Цитадель" мы потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя. Их своевременное восстановление для ведения оборонительных действий на восточном фронте, а также для организации обороны на Западе, на случай десанта, который союзники грозились высадить следующей весной, было поставлено под вопрос. и уже больше на восточном фронте не было спокойных дней. Инициатива полностью перешла к противнику".

Шоковое состояние вермахта после разгрома "Цитадели" было, видимо, вдвойне сильнее потому, что провалились так долго лелеянные расчеты на новую технику, впервые введенную в этой битве — танки "тигр" и "пантера", штурмовые орудия "фердинанд", самолеты "Фокке-Вульф-190А". Гитлеровцы самонадеянно полагали, что их новая техника, безусловно, превзойдет советскую и обеспечит наконец им полную и безоговорочную победу. Но наша военная техника не уступила немецкой, и на их новые системы были найдены контрсистемы.

Победы на полях сражений вызывали у советских людей чувство гордости и прилив энтузиазма. Освобождалась от ненавистного врага наша родная земля. Надо было видеть, с какой радостью, со слезами на глазах встречали воинов-освободителей наши люди, пережившие гитлеровскую оккупацию, плен и концлагеря. Сразу же за воинами шли строители, поднимавшие города и села из руин и пепла. Шли огромные восстановительные работы. Заново отстраивался Сталинград. И вновь поднялось широкое добровольческое народное движение, которое и позволило потом стране восстановить разрушенное войной народное хозяйство за такой короткий срок — четыре года!

Улучшалась и жизнь людей — и материальная и духовная.

В 1943 году у Василия и Галины родилась дочь, ее назвали Надеждой. Все они теперь жили в нашем доме на набережной в четвертом подъезде, напротив Большого Каменного моста. С утра до позднего вечера у Василия пропадал Григорий Морозов, который работал в Г АН и разъезжал по Москве на милицейском мотоцикле. Не знаю, действительно ли Григорий учился со Светланой в одной школе, но то, что встретились они в 1943 году на квартире у Василия, мне точно известно.