То ли горько, то ли сладко - Василий Мищенко-Боровской

Для чего и кому это надо.

Над Майданом гуляет ветер,

Разгоняет остатки дыма.

Я на карте вчера отметил:

Украина теперь – без Крыма.

Как болит голова с похмелья…

До кровей ну зачем было драться,

Пить чужое вот это зелье?

Хорошо бы не просыпаться…

Правда – горькая, как отрава,

Расползается кривда, как тесто,

Нынче право у тех, кто справа,

На майданах им мало места.

Затаилось тут лыхо по хатам,

У вышнэвых садах – тревога,

Поднимается брат на брата

Под пятой сапога «бандерлога».

Правду с болью сейчас глотаю,

Той, моей Украины не стало,

А надежда и вера все тают:

Ведь беда эта – лишь начало…

Ностальгия, ностальгия

Как-то раз в тиши вечернейВспомнился мне город ТерниПосле пития.А затем всплыла деревня,Мой мирок далекий, древний,Из небытия.Там, на старом на кладбище,Уж теперь его не сыщешь,Холмик маленький,Где был дом – там пепелище,Пес голодный рядом рыщет,Тлеют валенки,И валяются игрушки,Кукла, соска, погремушкаНа проталинке.Здесь давно не пахнет стружкой,Не судачат тут старушкиНа завалинке.Нет завалинок подавно,Утекает время плавноЗа околицей,И народ гуляет славно,В церкви же теперь о главномРедко молится.А в полях давно не сеют,Будто, сеять не умеют,Не понять.На земле же тот жиреет,Кто урвать везде умеет,Не унять.Здесь хозяин тот, кто в дамках,Это он построил замкиВ чистом во поле,И не слышен голос мамкин,Лишь осталась фотка в рамке,Нет и тополя,Пухом тропку он порошилИ ругался дядя ПрошаПосле пьяночки,На троих пропили грошиИ отбили все ладошиПод тальяночку.Не слыхать теперь тальянкиЗа деревней на Полянке,Нет Поляночки.Где Оксанка и Марьянка?На дороге за КурьянкойДве путаночки.Помню дом с вишневым садом,Поле, лес, да речку рядомЧистую,Тетку в праздничном наряде,Как блюла она обрядыИстово.Нет обрядов с тетей Полей,А в груди щекочет, колет,Торкает.Что поделать? Вольным – воля,Вот она деревни доляГорькая.

Ах ты, поле Куликово…

Памяти всех убиенных в Одессе 2 мая 2014-го.

Поле, поле Куликово…Юморные одесситы,Мы – сегодня в роли новой:В майский теплый день убиты.Мы лежим в кровавых лужах,Палачам здесь нашим праздник,Ужас стынет, стынет в душах,Отлетевших с места казни.Скорбный список пополняемЯра Бабьего, Хатыни,Мы теперь уж не узнаем,Что с Украйной станет ныне.Помни нас, Одесса-мама,Помни Киев, Лондон, Вена,Нет конца у этой драмы,Суд есть божий, есть геенна.Нас уж нет. Не та Одесса.С нами ей проститься можно.В трауре по нам Пересыпь,На «Привозе» так тревожно…Веруем, за все воздастся,За добро, злодейство тоже:Кто – в чистилище, кто – в Святцы,Помоги Украйне, Боже…Поле, поле Куликово…Юморные одесситы,Сверху смотрим вниз сурово,На гражданской мы убиты…

Война так близко

Приятель харьковский мой Вовка,

Он родом, кажется, с Донбасса,

На переменках грыз морковку

И верховодил всеми в классе.

Мы, в одинаковых ушанках,

Играли в детские войнушки,

Копали за селом землянки

И спали в них на раскладушках.

Казалось нам, послевоенным,

Уже не может быть больнее,

И хлеб давая немцам пленным,

Казалось нам, мы всех сильнее.

Но вышло как-то по-другому,

Страна распалась на осколки,

Был отчий дом, не стало дома,

Секунды-годы, все без толка.

За пять годков был дважды ранен

Приятель Вовка мой в Афгане,

А я на стройке века – БАМа

Как будто, срок мотал упрямо.

Война так близко, у границы,

И звуки тонут в канонаде,

Мольба и боль, и страх на лицах,

Вся Малороссия в осаде.

Одевший китель вновь афганский

Приятель харьковский мой Вовка,

Погиб недавно под Славянском,

Убит из снайперской винтовки.

А кто убил? Уже не важно,

Ходившие когда-то в школы

Петро, Сашко или Мыкола,

Игравшие в войну отважно.

Дымятся кровью и железом

Рассветы летние Донбасса,

Как будто бы ломоть отрезан

От лика плачущего Спаса…

Были, вроде, мы раньше братьями…

Мгновенный отчаянно-патриотический ответ на не совсем (точнее, совсем) не дружественный выпад «Россияне! Никогда мы не будем братьями…».

Никогда мы не будем братьями,

Ни по Родине, ни по матери,

Духа нет у вас быть свободными,

Нам не стать с вами даже сводными.

Вы себя окрестили старшими,

Нам быть младшими, да не вашими.

Вас так много, а жаль – безликие,

Вы – огромные, мы – великие…

http://www.youtube.com/watch?v=loGm-Ur7YbM

Хотел бы уточнить, что мое сочинение ни в коей мере не относится ни к Украине, ни к ее народу, а лишь к той его ЧАСТИ, оболваненной лживой пропагандой, посулами западных «демократов», несущих свои «ценности» народам мира. Не знающей своей истории, корней, пропитанной ненавистью к России, ко всему русскому…

И по Родине и по матери

Были, вроде, мы раньше братьями,

А теперь вы – почти безродные,

Ни на что оказались не годные.

Вы в никчемности многоликие,

Никакие вы – не великие,

Просто жалкие злобные карлики,

У вас кролики там – начальники.

Никакие вы – не свободные,

А глаза у вас – просто голодные,

И теперь в вашей утлой вотчине

Пирожками «халявными» потчуют.

Правит вами заморская братия,

Вы бубните – у нас демократия.

А поля вон давно не полоты —

Руки держат коктейли Молотова,

Вам враги тут и там мерещатся,

А в европах над вами тешатся.

Вас корежит величия мания,

Право только у вас на восстание.

Отчего ж вы такие смелые?

Негры вас «защищают», не белые.

Под «защитой» вы прёте таранами.

Не опасными. Просто баранами.

Мы все из времени Высоцкого

В конце июля 1980 г. не стало Владимира Высоцкого. Москва, чистая, малолюдная, увлеченная Олимпиадой, этого почти и не заметила. Из публичных сообщений о смерти нашего великого современника запомнились два: «пойманная» на собственноручно перестроенный коротковолновый приемник информация Би-Би-Си, да скромное объявление над кассой «Таганки» «умер актер В. Высоцкий». Официальных сообщений так и не последовало. Для нас, прослушавших почти весь репертуар его песен, не единожды пересмотревших спектакли с его участием, встречавших актера на улицах Москвы, в ресторанах, в вестибюле театра или на редких концертах в узком кругу – он не был великим, особенным и недосягаемым. Скорее, наоборот, казался близким, своим в доску, слегка бесшабашным и не лишенным обычных человеческих пороков. Мы его любили, обожали, поэтому столь ранний уход стал трагедией, большой утратой. А страна жила своей жизнью: закончилась Олимпиада-80, не совсем полноценная, бойкотная в связи с вводом наших войск в Афганистан. Оттуда продолжали поступать цинковые гробы – «груз 200». В горьковскую ссылку за «инакомыслие» отправился академик А.Д.Сахаров. Мы все продолжали жить, учиться, делать карьеры и состояния, рушить страну. Мы, пережившие Высоцкого и то непростое, противоречивое, но такое близкое и дорогое время, умом, сердцем и кожей понимаем и чувствуем неразрывную связь всего происходящего сегодня с прошлым, ставшим нашей Историей. В которой совершенно особое место принадлежит ему – нашему Семёнычу, «не успевшему дожить и допеть», но такому понятному в простом и яростном человеческом порыве «хоть мгновение еще постоять на краю…»

Конец ознакомительного фрагмента.