Пятнадцать стариков и двое влюбленных - Анна Тотти

Она прекрасно справлялась, и через две недели вся власть в доме оказалась в ее руках. Вся, которую позволил ей взять он – повелитель женщин, старух и четырех бессильных стариков, которые были уже почти мертвы, но помнили, что когда-то, очень давно и они были всемогущи.

Бени ушел. Бледно-желтая луна на тонкой ножке освещала зеленый газон, цветы вдоль дорожек, молодую крепкую пальму. В столовой ветер и свет фонаря рисовали через кружевные занавески колышущиеся узорные тени. Было душно и влажно. Ольга включила кондиционер: Бени уехал и уже не появится сегодня, и никто не будет ругать ее за транжирство, а в доме станет хоть чуточку прохладнее. Она закрыла входные двери и обошла дом. В последней комнате во сне громко всхрапывала Соня. Ольга по-кошачьи тихо прокралась мимо ее двери, чтобы не разбудить эту грозную и в восемьдесят лет старуху. В комнате Александра она услышала слабое постанывание, вошла: на освещенном лунным светом лице спящего старика светилась улыбка.

– Старый хрыч! Давно уже ничего не может, а туда же!

Она наклонилась и хлопнула рукой где-то посередине между торчащим животом и коленями. Старик вскрикнул и открыл глаза.

– Что, сны не дают покоя? – спросила Ольга по-русски.

Старик страдальчески улыбнулся, неловко высвободил из-под простыни руку и схватил за край ее коротенькой маечки.

– Да отстань ты, – Ольга стукнула его по руке, – Спи уже.

9

Все проблемы разрешились в один день. Мои ученицы успешно выступили на соревновании. Я позвонила в консульство в Москве, и там сообщили, что можно приезжать за паспортом. А Лена, с которой мы вместе ходили на ирландские танцы, согласилась позаниматься с моими красавицами, пока я буду в Берлине.

«Живи, сохраняя покой. Придет весна, и цветы распустятся сами», – говорят китайцы. К сожалению, со способностью «сохранять покой» у меня не всегда был порядок. Но цветы распустились)

Все завертелось со страшной, все нарастающей скоростью. Я ехала в Германию! Я ехала в Германию?! Я ехала в Германию, о, ужас! Через пару недель я должна была оказаться в чужой стране, а меня начали одолевать сомнения. Готова ли я уехать из любимого города и жить вдали от родных и друзей совершенно одна? Я совсем не была уверена в этом. У меня не было жилья. У меня было совсем немного денег. Я не понимала, смогу ли я найти подработку в Берлине.

Вот тут-то мне стало по-настоящему страшно.

Все жили своей жизнью – работали, учились. Слава занимался ремонтом машины и оформлял загранпаспорт. Эдик участвовал в выставке молодых художников со своими мрачноватыми полотнами. Лучшая подруга Лиза, полгода назад уехавшая в Москву, готовилась к свадьбе. Я должна была решиться или отказаться от своей затеи.

«Если не поеду сейчас, потом буду жалеть об этом», – думала я,

«Жалеют обычно не о том, что сделали, а о том, чего не сделали, – поддержала меня мама. – В крайнем случае, всегда сможешь вернуться»

Этот довод убедил меня.

У меня был билет до Берлина. В-общем-то и все! Негде жить? Я оповестила об этом знакомых, и за неделю до отъезда фантастическим образом появилась квартира в респектабельном районе Берлина – Шарлоттенбурге. Ее хозяйка, Олеся, была давнишней институтско-кавээновской приятельницей моей сестры, Маши. Маша, хвала ей и слава, несмотря ни на что, частенько выручает нас, своих родственников, в непростых ситуациях. У нее огромный круг общения.

Олеся уже много лет жила в Германии, работала в крупной автомобильной компании и через неделю уезжала на месяц в командировку. У нее тоже была своя заинтересованность во мне, но я в тот момент еще об этом и не подозревала. Я просто прыгала до потолка от счастья: все складывалось, у меня есть, где остановиться на первое время в Берлине! Я еду, еду! За месяц я как-нибудь освоюсь в городе и найду какую-никакую квартирку или комнатку. Я была в этом убеждена.

10

В самолете Аурель вспомнил брата. Если бы тот не приболел в начале осени, возможно, сейчас они летели бы в Израиль вместе. Брат был на два года младше, и они были абсолютно разными: Аурель пошел в отца, а брат был похож на мать. С братом они были очень близки. Они многое пережили вместе

Сначала это был уход из семьи отца. Младшему тогда было десять, а Аурелю двенадцать лет, и он помнил, как плакала совсем еще молодая мать, как вмиг опало ее лицо, и потухли глаза. Потом она справилась с горем, расцвела краше прежнего, научилась растить детей одна, полагаясь только на себя и на подросших сыновей, но в первые дни, недели, месяцы ей было невыносимо тяжело, и они умирали вместе с ней.

Потом было замужество матери через восемь лет. К тому времени они привыкли жить втроем, и, казалось, были абсолютно, безоблачно счастливы, а мать однажды, улыбнувшись, сказала, что, слава Богу, дети выросли, и она может попытаться устроить свою жизнь. Вскоре из Бухареста приехал тонконогий пижон с труднопроизносимой фамилией, подхватил улыбающуюся мать, ее чемоданы и увез в неизвестном направлении. Как оказалось, навсегда.

Через двадцать лет произошло еще одно событие: возвращение в родные края отца. К тому времени брат уже девять лет был женат, но его, как и раньше, тяготило его сиротство при живых родителях.

Отец вернулся побитый жизнью, несчастный, с оползшей книзу правой частью лица, и брат, позабыв обиды, взял отца в свой дом. Этого можно было не делать – у отца в Плоешти в большом доме жила одинокая престарелая сестра, и Аурель надеялся… Но брат поступил по-своему. Аурель отступил тогда в сторону в напряженном ожидании – они с отцом слишком хорошо чувствовали друг друга. Нужно было предостеречь брата, и он, как мог, сделал это. Но запретить он не мог – это значило пойти против отца.

Брат жил в доме матери, и отец вошел в этот дом по-хозяйски, словно и не покидал его никогда. Он в шестьдесят семь лет, как и десятилетия назад, остававшийся завоевателем и разрушителем, перевернул все вверх дном. Он любил сына, но это совершенно ничего не значило. Его дьявольское обаяние, действовавшее безотказно на всех женщин, не умалили ни годы, ни подступившие к тому времени болезни. Он увидел Диану, молодую жену брата, и в ту же минуту со всей силой возжелал ее.

Это был приговор. Женщины всегда оказывались бессильны перед его желанием. Они могли сопротивляться, движимые любовью к другому, чувством долга или страхом, но, если он не сбавлял напора и накала чувств, все уступали ему. Это было делом времени. Исход был предрешен. Диана тоже в конце-концов сказала себе, что так будет лучше. Почему и для кого лучше, она и сама не знала. Это было похоже на наваждение.

Потом все вышло наружу – да отец и не пытался скрывать своего превосходства. Диана плакала, но брат так и не смог простить. Отец уже давно не жил в его доме, а брат все помнил зло, был холодно-недоверчив с Дианой, а при встрече с отцом опускал глаза и становился молчалив. Теперь время от времени на него нападала хандра, которую могло излечить только время. Этой осенью он снова захандрил, и Аурель поехал в Израиль один.

Агентство на этот раз подыскало ему работу полегче и почти тысячу долларов ежемесячно. Пока Аурель не знал, награда это или расплата за что-нибудь, но это его жизнь, и, по крайней мере, ее не назовешь скучной. В этом и было его счастье. Он совершал поступки сам или под гнетом обстоятельств – но тоже сам, платил за них сам, и сам же получал награду. Он не жалел о сделанном, не пытался противостоять естественному ходу событий и ни на кого долго не обижался. Обиды себе и людям отпускал в короткой вечерней молитве, которая была больше похожа на душевный разговор со старшим мудрым человеком.

11

За три дня до моего отъезда в Берлин Олеся, хозяйка квартиры, написала мне письмо, которое я с большим удовольствием перечитала несколько раз. Манера изложения выдавала человека, близкого к веселым и находчивым. Удивительно, но письмо нисколько не насторожило меня.

«Приятно заочно познакомиться :), – писала Олеся, – Моя квартира находится в престижном районе Charlottenburg, соседнем с Schöneberg, в котором расположена Ваша школа. Посмотрела по карте – это всего в шести километрах, добраться можно на автобусе или метро за полчаса. Рядом с домом знаменитый Kurfürstendamm, это самый центр западного Берлина. Вокруг – невозможная красота, отличный шоппинг, куча продуктовых магазинов, кафе и ресторанов, четыре станции метро и куча автобусных остановок, зоопарк, парк и чёрта в ступе. Быстро добраться куда бы то ни было – вообще не проблема. Квартира однокомнатная, большая, с ванной комнатой, кухней и высокими потолками. Это старый фонд. Она у меня очень уютная и ухоженная, я люблю порядок. Самое главное: в квартире живёт Васят. Но ц/у про него я Вам выдам отдельно, когда договоримся принципиально».