Будда в тюрьме. Записки тюремного капеллана - Кыонг Лы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Многие обитатели тюрем признавались, что худшее, с чем они столкнулись в тюрьме, – невозможность быть рядом с близкими, видеть, как подрастают их дети. Одиночество в заключении – худшее наказание. Многие заключённые выросли в изоляции и одиночестве.
Им важно поддерживать связь с близкими. Когда они могут с ними общаться, они счастливы. Заключённые тратят много денег на звонки домой; разговоры по тюремному таксофону стоят очень дорого. Мы во многих отношениях поможем людям, попавшим в беду, если будем ратовать за увеличение числа обучающих занятий и лекций, а также требовать, чтобы законодательные органы снизили тарифы на звонки из тюрьмы.
После того как Мануэль наладил общение со своими предками, он обрёл глубочайшее счастье. В медитации мы воссоединяемся с самими собой и другими существами – видимыми и невидимыми. Счастье – это свобода от одиночества.
12
Питеру было восемнадцать, когда его арестовали за сутенёрство и сбыт наркотиков. На него работали несколько девушек, а за его действиями присматривал его дядя. Когда я познакомился с Питером в тюрьме, ему было двадцать лет. Он рассказал, что давал девушкам наркотики и наблюдал, как у них возникает зависимость. «Когда ты наркоман, – сказал он, – у тебя нет свободы. Я знаю это по своей семье. Многие из этих девушек были из хороших семей, но стоило им подсесть на наркотики, и они были готовы на всё. Ничего сложного. При помощи наркотиков я мог их контролировать». Он рассказал, что зарабатывал 12000 долларов в месяц. Что восемнадцатилетнему парню делать с такими деньгами? «Я ездил отдыхать, покупал дорогие машины, торчал в элитных борделях».
Я спросил его, приносили ли ему счастье эти деньги. Он задумался ненадолго, а затем сказал: «Мне казалось, что да, пока однажды я не заметил, как подурнела одна из девушек. Она была наркоманкой и почти утратила человеческий облик. Когда-то она была красивой, а теперь стала похожа на привидение. Я украл её жизнь и красоту. Когда я увидел, как она страдает, я понял, что тоже страдаю, и решил, что не буду больше сутенёром». Уже в юном возрасте он смог взглянуть в лицо правде. Я помню его слова: «Её страдание – это моё страдание».
В буддизме мы называем это со-бытие́м. Мы не просто отдельные существа. Мы существуем во взаимосвязи с другими. Я – это ты, ты – это я. Освобождение от ложного восприятия может стать источником радости. Жизнь Питера – крайний случай, однако его образ жизни помог ему увидеть, что он зарабатывал деньги, извлекал счастье из страдания других людей. Каждый из нас по-своему тоже стремится к деньгам, надеясь купить на них счастье. Мы потребляем товары, из-за которых страдают другие существа.
Мужчинам вроде Питера нелегко рассказывать о себе. Приходится завоёвывать их доверие. Как тюремный священник, я мог гарантировать ему конфиденциальность; я не обязан был сообщать, что мне рассказывают заключённые. Однако этого было недостаточно. Я должен был относиться к нему без осуждения, не считать, что я праведнее, чем он. Мы часто убеждены, что мы лучше других. Пока есть разделение между собеседниками, они не могут услышать друг друга. «Отдельность» должна исчезнуть, чтобы двое обрели единое тело, единое бытие. Только тогда заключённый поведает вам свою историю. Со-бытие – основа любви и сострадания.
Когда я работал тюремным священником, я всегда приносил в тюрьму своё счастье, и мне достаточно было просто появиться там, чтобы заключённым передалась моя радость. Когда они видели меня, они чувствовали радость и им становилось хорошо. Этого было достаточно; мне не нужно было больше ничего делать. Они доверяли мне. Я не осуждал их и верил в их лучшие качества, поскольку знал, что лучшие их проявления – это проявления Будды. Буддисты считают, что каждый человек обладает природой Будды. Я убеждался в этой истине ежедневно и воспринимал это как настоящий дар. Такого не купишь за деньги. Заключённые дарили мне ценнейшую вещь – своё доверие.
13
Заключённый по имени Джо как-то сказал мне: «Все, кто не был в тюрьме, осуждают нас, Кыонг».
Когда вы попадаете в тюрьму, вы получаете регистрационный номер, и Джо сделал татуировку с этим номером прямо на лбу. Я спросил, зачем он так поступил, и он сказал: «Всякий раз, когда я иду по улице, люди избегают меня. Они переходят улицу, только бы отойти подальше, а стоит мне зайти в магазин – отводят глаза. Вот я и подумал: зачем мне скрывать, что я зэк?». Он спросил, понимаю ли я, о чём он говорит, и я ответил: «Не совсем. Тяжело это слышать».
«Давайте вместе сходим в центр города, и вы постоите рядом, тогда вы увидите, что я всех пугаю. Я стараюсь не выделяться, но получается неважно, так что я в итоге решил принять, что такова судьба, и сделал наколку со своим номером прямо на лице».
Эти люди не ощущают свободы даже тогда, когда гуляют по городу. За стены общества – сложенные из предрассудков и страхов – не проникнуть, и вовне остаются все, кто отличается. Остракизм и одиночество заставляют заключённых терять веру в себя, и задача тюремного священника – помочь им вернуть эту веру. Я всегда говорю, чтобы они не обвиняли себя и не называли друг друга «преступниками».
Поразительно, как легко этим людям удаётся обрести свободу – достаточно иногда медитировать и изучать Дхарму. Они привыкли воспринимать мир из горизонтальной перспективы – восток, запад, север и юг. Я дал им возможность также ощутить вертикальную связь, связь со своими предками. У каждого человека – своё прошлое. Джо был убеждён, что проведёт в тюрьме остаток жизни. Однако, увидь он себя из вертикали, он понял бы, что является не только «зэком». В нём также живут его предки. Вертикальная связь помогла бы ему увидеть, что у его предков, конечно, не было никаких номеров на лбу. Когда заключённые соприкасаются со своим прошлым, они понимают, что такое быть свободным от тюрьмы, – даже находясь в тюрьме.
14
Насилие может быть следствием недостаточной уверенности в себе. Нелегко это заметить: однако когда мы не верим в себя, мы начинаем плохо относиться также и к другим людям. Вера в себя – это одновременно
