Мошки в янтаре. Отметина Лангора. Стена, которой нет. Пробуждение - Рони Ротэр

Под восклицания Айсы Вера покинула кухню. Подумав, где та горница, куда велела ей придти Айна, Вера пошла в самую большую комнату дома. Там уже сидели Айна и Нерса и пряли. Рядом с ними Савра, примостившись у большой корзины, чесала шерсть. Увидев Веру, Айна оставила работу, и указала на скамью возле себя.

– Садись.

Вера послушно села. Айна подала ей пустое веретено и взяла из корзины большой комок чесаной шерсти.

– Вот, давай-ка.

Вере стало стыдно. Никогда в жизни она не держала в руках подобного инструмента. Она потупилась, и, вертя в руках веретено, тихо сказала:

– Я не умею.

Нерса и Савра оторвались от своих занятий, и изумленно взглянули на Веру. Айна, вздохнув, присела рядом с Верой, вытянула из кудели пух, и посучив пальцами, завязала нитку на Верином веретене. Нерса только вздохнула, покачала головой, и возобновила работу.

– Вот, смотри, – терпеливо показывала Айна, в то время как Савра, приоткрыв рот, глядела на Веру. – Вспомнила? Попробуй теперь.

Такой быстрый и веселый в руках женщин, волчок ни за что не хотел слушаться Веру. Он то падал на пол, то кололся, то с него спадали все намотанные нити. Нерса только поглядывала, да головой качала. Савра же, получив от матери негромкий укор, перестала в открытую пялиться на Веру, и занялась шерстью. Но Вера то и дело ловила на себе её недоуменный взгляд. Вконец измучившись, Вера отложила веретено, взглянула на Айну.

– Другой работы не найдется?

– А что ж не найдется-то, – ответила та, не отрываясь от дела. – Вон, в хлеву убрать надо.

– Я уберу, – с готовностью поднялась Вера. – Покажете?

Айна остановила веретено, и кивнула Савре:

– Иди с ней. Нам пока хватит той шерсти, что есть.

Савра только того и ждала. Кинув щетки в корзину, ухватила Веру за руку и потянула к двери.

Хлев, поделенный на стойла для коров и загон для овец, был пуст. Скотину с утра выгоняли на пастбище. В углу у входа стояли две широкие деревянные лопаты и ведра. Савра проскакала в противоположный конец хлева, сдвинула ставню на окошке.

– Вываливать туда.

Потом, шмыгнув мимо Веры наружу, ткнула пальцем под ближний навес.

– Солома там.

После этих слов Савра умчалась со двора, только её и видели. «Дети есть дети» – понимая, как этой бойкой маленькой девчушке хочется порезвиться с ребятней на улице, усмехнулась Вера. Подобрав подол и закатав рукава, она принялась за работу. Это было проще, чем пытаться прясть под чужими взглядами. Время от времени останавливаясь отдохнуть, Вера прислушивалась к себе. Закаленный организм спокойно реагировал на физическую нагрузку. Успокоенная тем, что энергии вполне хватает для такой работы, Вера даже принялась тихо напевать. Ей нравилось двигаться, ощущать, как понемногу наливаются силой мышцы, как напрягается тело, становясь более гибким и послушным. Неспешная работа заняла весь остаток дня. Вера вычистила коровник, застелила его чистой соломой и натрясла в кормушки сена. Удовлетворенно оглядывая хлев, она не заметила подошедшего Ирве.

– Ого, – удивился он, оценивая проделанную работу. – Не слишком ли много сейчас для тебя?

– Нет, мне по силам, – ответила она смущенно.

– Вайра! – радостно воскликнув, Ирве обнял её за плечи. – Ты поправилась! Пойдем скорее, отец как обрадуется!

Вера вытянула вперед грязные руки.

– Давай я полью, – Ирве поманил её к колодцу.

Подходя к крыльцу дома, Вера услышала мычание и блеяние возвращающегося в тан стада.

– Вовремя управилась, – похвалил её Ирве. Вера лишь молча улыбнулась.

За ужином все были в приподнятом настроении из-за перемен, произошедших с Верой. Она же чувствовала себя, как на чужой свадьбе. Она ела, внимательно слушая разговор за столом и стараясь разобраться в родственных связях. Выяснила, что Ори ей отец, Айна – мать. С облегчением узнала, что Ирве брат ей, как и Гвир, и в который раз задумалась о своей непохожести на них.

***

Дни шли за днями. Лето перевалило за вторую половину. Мужчины были с раннего утра и до захода солнца заняты на сенокосе и в поле. На женщинах был дом, огород и скотина. Вера по мере сил старалась не быть обузой Айне и домочадцам. За прядение она больше не бралась, а Айна не настаивала. Ори успокоился, видя что здоровье дочери день ото дня становится лучше. Жизнь его семьи вошла в привычную колею, и танед надеялся, что этот спокойный, подчиненный устоявшемуся порядку быт поможет вернуть Вайре память. Вечерами, отдохнув от забот, парни и девушки Гленартана собирались на площади в центре тана. Ирве часто уходил туда, на что Айна шутливо наказывала ему каждый раз:

– Невестку мне работящую ищи!

– Матушка, – смущаясь, улыбался Ирве. – Рано мне еще.

– Иди, иди, – махала рукой Айна.

В один из вечеров она остановила Ирве, собравшегося на площадь.

– Вайру с собой почто на вечорки не берешь?

Ирве глянул на Веру, улыбнулся и поманил за собой.

– А что ж не взять-то. Хватит дома скамьи просиживать, зять нам тоже нужен. Идем!

– Куда? – спросила Вера.

– Иди, – принялась настаивать Айна. – Повеселишься, о своем, о девичьем с подругами посудачишь.

Летний вечер пах березовым дымом и травами, звучал щебетом птиц. Душная дневная жара ушла, сменившись свежестью. С середины тана доносились смех и песни. Выйдя на площадь, Ирве и Вера были встречены приветственными возгласами сверстников.

– Идите к нам! – крикнул один из парней.

Ирве направился к ватаге парней и девушек. Вера последовала за ним, с интересом разглядывая довгарскую молодежь. Ни одного рыжего среди них не было.

– Наконец-то медноволосая Вайра осияла нас своим появлением!

Навстречу Вере, воздев руки вверх, шагнул один из парней. В левой руке он держал дудку. Приложив её к губам, парень выдул веселый проигрыш, а затем пропел:

Без твоёго голоскаНапала на сердце тоска!Ты скажи мне хоть словечко,Успокой моё сердечко!

И снова заиграл на своей звонкой дудочке. Ирве рассмеялся, глядя на растерянное лицо сестры.

– Это Тинде, он всегда так. Любимец и любитель девушек. Но в зятья не годится.

– Чего это я не гожусь!? – прекратив играть, воскликнул музыкант.

– Ветреный ты и пустой, как твоя свиристелка, – усмехнулся Ирве.

Тинде махнул рукой, рассмеялся, и звонкая музыка снова разнеслась по площади. Он играл, притопывая и подмигивая Вере, и она улыбнулась ему в ответ. Кто-то из парней подхватил свою девушку, та – свою подружку, и завертелся хоровод. Вера отступила в сторону, с веселым интересом наблюдая за пляской. В кругу танцующих она подметила Ирве, влекущего за руку хорошенькую смеющуюся девушку. Тем временем Тинде, подобравшись к Вере, стал плечом подталкивать её к хороводу.

– Нет, нет, – замотала она головой, упираясь, – я не пойду.

Тинде, не переставая играть, вопросительно поднял брови. Вера снова отрицательно покачала головой.

Тинде опустил флейту, пляска закончилась, разгоряченные ею парни и девушки обступили музыканта.

– Сыграй еще, Тинде!

– Хватит скакать, – отмахивался тот. – Отдохните. Я сыграю, а Ворас споет.

– Да! – закричали сразу несколько голосов. – Ворас, спой! Играй, Тинде! Ворас!

Молодежь расступилась, а возле музыканта, уступая просьбам друзей, остался юноша, которого называли Ворасом. Он был чуть ниже Ирве, с волнистыми волосами, перетянутыми на лбу плетеным ремешком, со светлой аккуратной бородкой. Пошептавшись с ним, Тинде коснулся губами флейты. И полилась негромкая музыка, в противовес недавней залихватской плясовой. А Ворас, заложив руки за пояс, запел сильным и глубоким голосом.

У моей любимой огненные косы.У моей любимой яркие глаза.Губы у любимой ярче алой розы.Но мою любимую мне любить нельзя.

Девушки слушали певца, время от времени перемигивались с подружками, и поглядывали на Веру.

Замок в поднебесье башни стен возносит,Горы над ущельем пики громоздят.А любовь простора и приволья просит.Но мою любимую мне любить нельзя.Неусыпны стражи, люты псы цепные —Стрелы ли, клыки ли в сердце мне вонзят.В неприступных скалах дуют вихри злые,И мою любимую мне любить нельзя.Стану горным ветром, стану малой птахой,Облаком тумана в горы поднимусь.Пусть судьба лихая мне готовит плаху,Я с моей любимой крепко обнимусь.

Слушая Вораса, Вера не сразу обратила внимание на то, что взгляды всех слушателей направлены на неё. Допевая последние строки, певец подошел к Вере и взял её за руки. Она смутилась от направленных на них взглядов.

– Ты хорошо поешь, – сказала она.

– Спасибо, – серьезно ответил Ворас, глядя её в лицо. Взгляд парня на несколько секунд задержался на шраме. – А ты хорошо танцуешь. Но отчего-то стоишь в стороне. Тинде, сыграй нам!