Шесть дней - Влад Николаев

Радостный крик готов был сорваться с губ капитана, как его собственная лошадь нырнула головой вниз, словно угодила копытом в кроличью нору, и Тимирязев, едва успев освободиться от стремян, перелетел через ее голову.

Снег смягчил падение, и мгновение спустя капитан уже пытался встать. В ушах шумело, из разбитого носа текла кровь, но руки-ноги были целы, а ладонь грел эфес палаша.

Француз по-прежнему лежал, сжимая орла и не спуская глаз с приближающегося драгуна. Его конь бил копытом и жалобно ржал.

Тимирязев шатался, но клинок держал уверенно, и в глазах француза мелькнул страх, когда палаш застыл в дюйме от его лица.

Мимо проскакала лошадь с пустым седлом и забрызганным кровью вальтрапом. Белое пятно на задней ноге животного показалось знакомым, и сквозь шум в голове капитан понял, что, как ни удивлялся он возможной смерти всадника от ядра пушки, корнет Климов ее не избежал. За обезумевшей от страха лошадью показались ряды легкой французской кавалерии, от кладбища под Эйлау бежали десятки синих мундиров, а крики и свист драгун за спиной смолкли. Тимирязев остался один, но перед ним был поверженный орел, и отступать он не собирался.

Тимирязев вновь посмотрел на лежащего француза. Осталось сделать легкое движение рукой, чтобы покончить со всей этой историей. Он приставил лезвие к груди офицера, но в этот момент вновь раздалось ржание раненого коня и судорожный удар копытом. Капитан бросил беглый взгляд на несчастное животное, и рука невольно дрогнула.

– Лепесток, – характерное пятно на лбу было перепачкано кровью, но он все равно узнал его.

Конь, похоже, тоже понял, что перед ним хозяин, потому как попытался встать, но ноги подкосились, и он всем весом вновь упал на француза. Тот сжал зубы, однако не произнес ни звука.

Тимирязев опустил палаш. Его верный Лепесток мучился перед смертью, и он не мог равнодушно смотреть на это. В снегу рядом с французом лежал пистолет, и капитан поднял его. После чего присел у морды коня и дрожащей рукой погладил. Лепесток замер и преданно заглянул ему в глаза.

По щеке драгуна потекла слеза.

– Прости, – прошептал Тимирязев, и в тишине, на миг опустившейся на поле битвы, раздался выстрел.

* * *

Сражение закончилось ничем. Французы и русские остались на своих позициях, ни на шаг не продвинувшись за время баталии. Тысячи жизней были принесены в жертву пустоте.

Тимирязев выдохнул в воздух облачко пара. Палаш висел на боку и бился о ногу при каждом шаге, которыми он мерил двор у одного из домов, однако он был пленником. Орла захватить так и не удалось, вслед за выстрелом в ухо Лепестку нагрянули гусары Мюрата. Бежать или отбиваться можно было бы с тем же успехом, как и переплывать океан. Он дал честное слово не пытаться улизнуть, и при нем оставили оружие. И все же он был пленником.

– Капитан.

К нему подошел офицер, и при свете уличного фонаря Тимирязев узнал в нем беглеца, жизнь которого нынче днем он едва не отобрал.

– Император очень хотел с вами встретиться, – сказал француз, – но вы сами понимаете, после событий дня…

Он неловко улыбнулся, словно приносил извинения. Тимирязев кивнул, отлично понимая, что Наполеон так же жаждал его увидеть, как и сбежать с поля боя.

– Марбо, – произнес француз после непродолжительного молчания. – Меня зовут Марбо, – пояснил он, заметив удивленный взгляд драгуна.

– Тимирязев, – представился капитан, и Марбо засиял не меньше луны, услышав от пленного родную речь. – Капитан Санкт-Петербургского драгунского полка Тимирязев.

– Меня тоже произвели в капитаны сегодня вечером.

Тимирязев не понимал, для чего француз ему это говорит. Скорее потому, что тот не знал, как сказать то, что требуется. И все же он с некоторой завистью посмотрел на этого юнца, получившего звание, к которому сам драгун шел много лет.

– Вы свободны, капитан Тимирязев, – заметил Марбо таким тоном, словно говорил о приглашении на ужин.

– Что?

– Русские отступают, – пояснил он, и торопливо добавил: – Император вновь победил, но сегодня погибло много людей. Слишком много для одного дня, и ему не нужны еще жертвы. К тому же Его величество пленила ваша доблесть, ведь вы едва не вторглись в его штаб. И он просил передать вам это.

Марбо протянул небольшой деревянный футляр. Тимирязев решительно отверг руку француза.

– Берите, – тот был настойчив. – Это не деньги.

Когда драгун сел в седло коня, предложенного ему услужливым Марбо, и посмотрел в сторону дороги на Кенигсберг, рука француза легла на сбрую.

– Тот конь, у кладбища, – в голосе Марбо слышалась дрожь, и Тимирязев понял, что именно об этом юноша и хотел спросить.

– Лепесток?

– Да. Только вчера мы захватили его у дезертиров. Я и не мог подумать… Это был ваш конь?

– Это был мой друг.

Было далеко за полночь, когда Тимирязев наконец решил остановиться и взглянуть, что же лежало в подаренном ему французским императором футляре. Свет луны был неярким – на небо вновь набежали снеговые тучи, – и все же его оказалось достаточно, чтобы озарить дар и горькую усмешку драгуна.

На дне футляра лежала пятиконечная звезда с красной лентой.

Орден Почетного легиона.

Историческая справка

Сражение в морозном январе 1807 года под Прейсиш-Эйлау вошло в историю, как одно из самых кровавых в эпоху всех наполеоновских войн. Сражение, которое, как и говорилось, было для обеих сторон совершенно бессмысленным. И французы, и русские оказались настолько истощены боями, что продолжать сражаться на следующий день, не было сил ни у кого. Генерал Беннигсен приказал отступить, что позволило Наполеону приписать себе победу. Но вся Европа все же увидела, что непобедимому доныне Бонапарту можно дать отпор, и даже больше, не отступить ни на шаг от позиций, занимаемых до начала баталии.

Что касается самого сражения, то, как и описано, пушками и кавалерией был практически полностью уничтожен 14-й линейный полк французской пехоты, а сам Наполеон едва не схвачен в своем штабе, что находился на городском кладбище под Эйлау. Русские войска с таким воодушевлением преследовали бегущих французов, что только в последний момент атака кавалерии Мюрата спасла императора, а сам Наполеон, видя грозных русских, воскликнул: «Какая отвага!»

Во время работы с рассказом я пользовался такими книгами, как «Описание второй войны императора Александра с Наполеоном в 1806—1807» Михайловского-Данилевского и «Записки графа Беннигсена о войне с Наполеоном 1807 года», опубликованные Марковым в 1900 году. Ну а история с пропавшими наградами по пути в штаб, каюсь, подсмотрена в воспоминаниях суворовского солдата, которые опубликовал Охлябин С. в своей книге «Повседневная жизнь русской армии во времена суворовских войн». Правды ради скажу, что случилось это не под Прейсиш-Эйлау, но кто знает, не могло ли подобное произойти и в далеком 1807 году тоже?

Красивая сказка, или Не каждому дано

Полковник Лашэз был крайне раздражен. Зуб болел третий день, не переставая. Ныл, пульсировал, заставлял забыть о сне и еде. Не давал ни минуты покоя. Потому гнев закипал мгновенно, и зачастую, беспричинно. Его злило все: теплые сентябрьские дни, прохладные вечера, промозглые ночи. Россия – проклятая, забытая Богом, страна, не стоящая и капли императорского внимания. Здесь ужасные дороги, непроходимые леса, дикие звери, такие же дикие люди.

Но, при всех своих недостатках, она имеет все же ощутимые достоинства. О них полковник узнал совсем недавно, перед отправкой его Далматского полка вглубь охваченной войной страны. Узнал от самого императора, в беседе с глазу на глаз.

Наполеон всегда трепетно относился ко всему мистическому, и тайна, окутавшая Россию и Москву, не могла оставить его равнодушным. Когда император посвящал полковника в задуманные планы, глаза его горели лихорадочным блеском, а руки дрожали. Но Лашэз был не таким впечатлительным и, выслушав жаркие речи, заверил взволнованного Бонапарта, что задание можно считать уже выполненным.

Цель, которую предстояло достичь полковнику, находилась под захваченной Москвой, и с усердием, с молодых лет присущим ему, Лашэз взялся за дело. Пехотная бригада, возглавляемая полковником лично, пробираясь через леса, медленно, но верно двигалась по намеченному маршруту. Пока не добралась до небольшой деревеньки Свинухово. Она, конечно, была легко захвачена, но именно в этом месте французам стали сильно надоедать партизаны. Крестьяне, отчего-то решив, что могут воевать, были так же настойчивы, как комары ночью. Казалось, махнешь рукой, и нет их! Но стоит успокоиться, а они тут как тут! Приходилось всегда быть начеку, ожидать удара в любой момент. Это раздражало полковника, злило. В добавок ко всему у него жутко разболелся чертов зуб!