Кин IV - Григорий Горин

Анна. Наоборот, мистер Кин. Я пришла извиниться за те неприятности, которые вам доставила не по своей воле, а исключительно в силу невероятных обстоятельств…

Кин (прерывая). Стоп! Не переходите на этот идиотский велеречивый тон… Вы – дочь сыроторговца, я – сын уличного клоуна. И по нашим правилам вам следует задрать юбку и хорошенько выпороть!

Анна. За что, сэр?

Кин. За все – леди!!! За то, что бежали из дому, за газетные сплетни… За то, что ваш полоумный дедушка-жених бегает по Лондону и грозит мне всеми карами! А сейчас вы напялили эту дурацкую вуаль и поссорили меня с самим принцем Узльским!!!

Анна (всхлипнув). Я ж не нарочно.

Кин. Вот, только слез не хватало… А ну, не реветь! Сюда могут войти… (Вытирает ей слезы.) И так болтают, что я вас соблазнил и обесчестил… (Оглядывает ее.) Между прочим, вы достаточно хороши, чтобы дать повод для такой версии… А где вы прячетесь?

Анна. В театре.

Кин. Здесь, в Друри-Лейн?!

Анна. Да. У меня – знакомая костюмерша. Она пустила меня в одну из комнат. Там, где стоят декорации «Ричарда III».

Кин. Ужас! Превращать королевские покои – в ночлежку! Всех уволю!

Анна. Там мыши бегают… (Всхлипывает.)

Кин. Бедная моя… (Гладит ее по голове.) Нет! Надо сразу поставить точку в этом вопросе. Послушайте, юная леди, я очень уважаю ваш порыв, вашу страсть, но на правах старшего все-таки дам вам совет: выкиньте всю эту дурь из головы. Так уж заведено, что девушки влюбляются в своего кумира, но это – самообман… Мираж, подсвеченный на сцене, приправленный щемящей музыкой… Когда ж вы пытаетесь к нему прикоснуться, он исчезает… Или обретает черты реальности – довольно грубой и плотской!

Анна (растерянно). Я что-то не пойму. Вы про кого?

Кин (растерянно). В каком смысле?

Анна. Ну, вот про мираж… с плотскими чертами…

Кин. Про себя, черт подери! Разве вы не влюблены в меня?

Анна. С чего вы взяли?

Кин. Абсолютно?

Анна. Да ни капельки… Ни вот столечка!..

Кин (с досадой). Анна, вас действительно плохо учили вежливости… Но тогда почему сбежали из дому и прячетесь в театре?

Анна. Потому что хочу быть актрисой.

Кин. Всего-то?

Анна. Разве этого мало?!

Пауза.

Кин. М-да… А мне почему-то казалось… Нет, какое самомнение?!

Анна. Бывает…

Кин (резко). Молчать! Обойдемся без сочувствия! Когда я говорю о самомнении, я имею в виду вас. Сбежала из дому, распугивает здесь мышей и думает, этого достаточно, чтобы стать актрисой.

Анна. Я много занималась, мистер Кин. Я выучила наизусть роли…

Кин. Этого мало! Актером нужно родиться! Мой прадед был актером, дед и отец тоже. Я – Кин Четвертый!!! И в моих жилах течет особая кровь, не хуже королевской… Во всяком случае, горячей. Так что, сударыня, можно приобрести титул лорда за приданое, но не талант. Этот титул дается Богом!

Анна. Но, может быть, он у меня есть? Я ведь и пришла, мистер Кин, затем, чтоб вы меня прослушали…

Кин. У меня сейчас нет на это времени. И потом, я не выношу актерские показы. Что вы собирались читать?

Анна. Что скажете… Например, монолог Джульетты.

Кин. Это я услышу вечером от партнерши. У меня спектакль. А сейчас я отдыхаю… И, между прочим, жду даму!

Анна (тихо). Я это поняла…

Кин. И не уходите?.. Ну, что ж… Уже неплохо. Значит, вы готовы побороться за место на сцене… Хорошо! Даю вам минут десять. Показывайте, чему научились. Только умоляю, никаких шекспировских монологов. На них надо иметь право. Актер не тот, кто прикрывается чужим текстом… В любой момент он должен включить воображение и имитировать любое чувство: любовь, неприязнь, равнодушие… Все, что необходимо. Итак, вы готовы?

Анна. К чему?

Кин. К этюду. Представьте: вы влюблены в меня и пришли объясниться. Начинайте!

Анна. Прямо так?.. Сразу?

Кин. Можете сидя, если вам удобней…

Анна нерешительно двинулась к дивану.

Нет! На диван не надо… Объясняйтесь стоя. И темпераментней, если можно. Вы – влюблены в меня, потеряли голову… Ну, говорите, говорите!

Анна (тихо). Это действительно так, мистер Кин. Я люблю вас… И даже если наш этюд вам не понравится и вы прогоните меня прочь, я не перестану любить вас…

Кин. Хорошо.

Анна. Я полюбила вас давно… еще маленькой девочкой, когда впервые увидела…

Кин. В каком спектакле?

Анна. Это было не в театре… Впервые я увидела вас на улице. На берегу Темзы. Вы стояли, облокотившись на перила моста, и крошили булку плавающим лебедям…

Кин. Красиво.

Анна. Очень. Я тогда подумала: какой красивый джентльмен и какой добрый, раз он так любит птиц… Но тут булка кончилась, вы помахали птицам рукой и пошли вдоль реки… И я пошла почему-то за вами… И скоро вы вошли в маленький ресторан, заказали вино и сели за крайний столик, лицом к стене. И так стали пить… Спиной к людям, лицом к стене… А я стояла, смотрела на вас через оконное стекло и вдруг поняла, что вы очень одинокий человек…

Кин. Это правда.

Анна. И я стала часто приходить к этому ресторанчику и часто видела вас там, сидящего лицом к стене. Иногда я старалась попасться вам на глаза, но вы меня все равно не замечали… Я уже знала, что вы – знаменитый актер Кин, что вы окружены всеобщей любовью, но я понимала, что вы – несчастны, раз в самую сокровенную минуту перед вами – только стена. И тогда я поклялась, что когда вырасту, то стану тоже знаменитой актрисой, и вы, конечно, заметите меня и, может быть, хоть один раз разрешите сесть за этот столик напротив.

Пауза.

Кин. Адрес ресторана?

Анна. Ливерпуль-стрит, двенадцать.

Кин. Так это все – правда?

Анна. Не знаю, сэр. Вам судить…

Кин (подошел к ней, обнял за плечи). Бедная девочка. И сколько же вы ходили так за мной, незримой тенью? (Пытается поцеловать.) Ну?.. Мне понравился этюд.

Анна. А неприязнь? Можно я сыграю неприязнь?

Кин. Я вам и так верю… Впрочем, ладно. Показывайте.

Анна (нервно). Неприязнь, мистер Кин, я почувствовала к вам тогда, когда впервые увидела на сцене.

Кин (с усмешкой). Вот так раз.

Анна. Да. Давали «Ричарда iii»… И вы расхаживали по сцене, как большая горилла, согнувшись и покачиваясь взад-вперед. Публика ахала, думая, что это какой-то необычный рисунок роли, а я-то сразу поняла, что вы мертвецки пьяны… И потом много раз я попадала на спектакли, пахнущие вином… Никто, кроме меня, не замечал. Но я чувствовала на расстоянии каждую выпитую рюмку, и каждая реплика, которую вы перевирали, втыкалась в мои уши, как иголка. Тогда возникла моя неприязнь, переходящая в ненависть. Я думала: Господи, боже мой, ну почему ж такой талант достался такому чудовищному человеку? Он же пропьет твой дар, Господи! Забудет под первой юбкой, которую встретит на пути… Постелит на диван вместо белья!

Кин (зло). Хватит!!! Закончим с неприязнью, вернемся к обожанию.

Анна (устало). Нет, мистер Кин. Теперь у меня остался только этюд на равнодушие. И мне действительно все равно, возьмете ли вы меня в свой театр или нет… Главное – вы меня выслушали!

Дверь распахивается. Стремительно входит Соломон.

Кин (гневно). Что ты врываешься без стука, болван?!

Соломон. Извините! Извините, мисс… Но на стук уже не было времени. Лорд Мьюил в театре… Между прочим, вместе с полицией!

Анна. Хорошо. Я выйду к нему.

Кин. Нет! Вы приняты в труппу, сударыня… Соломон, проводи эту юную леди. Спрячь ее где-нибудь…

Соломон. Где?

Кин. В реквизиторской… Да! Разыщи где-нибудь кошку.

Соломон. Какую еще кошку?

Кин. Тебе все объяснят… Ступайте!

Соломон и Анна уходят через потайную дверь. Кин невозмутимо садится в кресло перед зеркалом. Врывается Лорд Мьюил.

Мьюил. Мистер Кин?

Кин. Да, милорд. Чем обязан?

Мьюил. Вы это знаете лучше меня… Я не почитатель ваших талантов, чтобы приходить просто так в вашу уборную. Это ведь называется у актеров «уборная», не так ли? Странное название… У простолюдинов «уборной» именуется совсем другое помещение…