Оглянись, незнакомый прохожий… - Геннадий Степанов

– Лиля, заведующая клубом. А вы кто, откуда и зачем к нам?

– И, главное, надолго ли?

Это уже спросила казашка, девушка красоты необычайной. Она тоже протянула руку и представилась:

– Багланка.

Еще одна, подумал я. Их тут всех, что ли, Багланками поназывали?

Познакомившись с девчонками, я им спокойно и обстоятельно все рассказал, на что они сильно удивились, и Багланка с нескрываемым интересом спросила:

– Так ты из России, а в Москве был? А метро видел? А какое оно? А на лесенке-чудесенке катался? Ну, расскажи, а?

Засыпала она меня вопросами. Лильке тоже было интересно, но она сдержанно помалкивала и было видно, что она девушка далеко не глупая. Я быстренько поведал им в двух словах про метро и, пообещав позже рассказать все подробнее, спросил наконец у них, где начальство тут обитает. Лиля объяснила, что все уже по домам, что уже конец рабочего дня и что мне бы надо к бригадиру, и тот решит, куда меня определить.

Они повели меня к бригадирскому дому и по дороге не давали покоя своими вопросами. Наконец мы пришли. Я увидел такую картину. Небольшой щитовой домик. К нему пристроено множество сараев и сараюшек и всяких клетушек. Тут, пожалуй, было все животное население, как в Ноевом Ковчеге. Коровы мычали, свиньи хрюкали, куры кудахтали. Вокруг всех этих многочисленных построек был один большой загон и в нем гуляли овцы и телята. Тут же в грязи нежился поросенок. Мужик лет сорока стоял босиком в грязи, в загоне. Брюки на нем были закатаны до колен. Под пиджаком просматривалась рубаха косоворотка. На голове был одет картуз образца времен купца Иголкина. Мужик одной рукой чесал граблями поросенка, а другой кормил кур.

Глава 10

– Володя, здравствуйте! – весело поприветствовали мужика девушки. – Принимайте гостя. К нам приехал из России. Целину поднимать.

Девчонки радостно засмеялись. Мужик недовольно как-то на меня посмотрел и, вздохнув, заворчал себе под нос:

– Едут и едут. Ну куда едут? У нас че, своих людей мало, что ли? Нет, они все едут и едут. А тут один, на те подарок, да еще пацан совсем. Ну и куда я тебя девать буду? – обратился он уже ко мне.

Я молча смотрел на него и не знал, что ответить. Но он и не ждал моего ответа. Быстро помыв ноги, поливая себе из ведра, и натянув хромовые сапоги, он ловко перемахнул через загон. Подойдя ко мне и измерив меня оценивающим взглядом, протянул руку:

– Ткач.

– Не понял!?

– Володя Ткач. Фамилия у меня такая. На тракторе работал?

– Да-да. Конечно, и пахал, и сеял, и дисковал, – соврал я или почти соврал. Дело в том что, работая в мехотряде, я постоянно работал на тракторе с телегой, вывозил органику на поля, а попросту навоз. Все остальные прицепные и навесные агрегаты мне доводилось испытать на практике только в училище. Так что навыков у меня, к сожалению, не было, и от этого мне было ужасно стыдно.

– Ладно, завтра увидим, что ты можешь. А сейчас пошли со мной.

Он резко повернулся и зашагал быстрым шагом по пыльной улице. Я за ним едва поспевал. Мимо нас шли люди, откуда-то появившиеся, и все здоровались с Володей. Для себя я отметил, что национальности они были разной и акцент тоже говорил об этом красноречиво.

Володя, поймав мои взгляды и поняв ход моих мыслей, проговорил:

– У нас тут контингентец подобрался интернациональный. Тут и русские, и украинцы, и белорусы, и поляки, и киргизы – ну, в общем, всякой твари по паре.

Он улыбнулся своей шутке и продолжил:

– Вон в Федоровке, там другое дело, там одни немцы с Поволжья. Там полный ажур. Чистота и компот с яблоками. А тут как на помойке живем, – он сплюнул.

Мы быстро дошли до бревенчатого домика, узкого, но длинного.

– Вот тут общежитие. Тут живут ребята целинники. В основном шофера. Народ суровый, но справедливый. Так что не шугайся, привыкай.

И мы вошли в дом. Открыв дверь в одну из комнат, Володя поздоровался за руку с двумя взрослыми парнями.

– Мужики, вот паренька надо на ночку определить.

– Володь, ты че, так и будешь всех к нам тащить? У нас же тут не приют! – Парень высокого роста быстро куда-то собирался и говорил на ходу. Другой сидел за столом и уплетал за обе щеки картошку с мясом, которая одним своим видом кружила мне голову.

– Мишк, ну хоть на полу положите, а завтра мы его к старикам на постой определим, – сказал Володя и, взяв ложку, уселся за стол поближе к картошке.

– Ну, че стоишь, как не родной? Бери ложку и вперед, а то эти ребята ждать не будут, все подметут до крошки, – проговорил Мишка, натягивая болотные сапоги.

– Ладно, поешь и ложись на мою кровать. Я все равно уезжаю на всю ночь. Уточек добыть надо. Поохочусь и сразу на работу. Так что койка свободная и помни, шкет, что спать тебе довелось на царском ложе самого Михаила Мосалова, передовика соцсоревнования и водителя першего класса.

Схватив ружье и патронташ, Михаил испарился. Вслед за ним поднялся из-за стола Володя и на выходе, обернувшись, сказал:

– Сейчас поешь и отдыхай. Завтра в семь утра, как штык, на наряд, к конторе. Не проспи.

Я, немного успокоившись, подсел к парню и взял чистую ложку. Картошка мне показалась райской пищей. Парень молча отрезал мне огромный кусок хлеба и так же молча пододвинул кусок мяса, величиной с кулак. Я жадно хватал горячую еще картошку, обжигаясь и кроша на стол.

– Не торопись, не отнимут. Ешь спокойно. Николай.

– Где? – вытаращился я удивленно на парня.

– Я Николай, – и он протянул мне руку, улыбаясь.

– А-а-а. Понял. Генка, – ответил я с набитым ртом.

Коля отложил ложку. Зажег керосиновую лампу и закурил, смачно и глубоко затягиваясь.

– Если чай будешь, вон там в чайнике, еще горячий. А я пойду пройдусь. Да и машину надо посмотреть.

Он встал и вышел на улицу. В окно я увидел, как он открыл капот ЗИЛа и углубился в изучение состояния мотора. Я тем временем налил себе чаю и, сделав два глотка, почувствовал, как, вопреки своей воле, начинаю засыпать за столом.

Глава 11

«… Ты всю ночь не спишь, а в окна твои ломится, ветер северный умеренный до сильного…» – рявкнул внезапно стоящий на столе транзисторный приемник. Пропев две строчки из песни и еще немного прохрипев и прохрюкав, приемник замолчал.

– Вставай, засоня! Я за тобой. Пять минут на сборы. Володя Ткач за тобой прислал.

Это Коля стоял у стола и крутил приемник.

– А сколько время?

– Половина девятого.

Я вскочил как ужаленный и, не понимая, как оказался в кровати, – ведь я помнил, что уснул за столом, – побежал к умывальнику. От стыда я не знал, куда деваться. Быстро одевшись и даже не став завтракать, хотя Николай уже успел вскипятить чай и намазать маслом большущий кусок белого хлеба для меня, встал у двери, готовый покорять целину.

– Что, и чаю не попьете? – пошутил Коля.

– Коль, да какой чай? Я и так проспал все на свете.

Мы сели в машину и через десять минут Колин ЗИЛок подрулил к конторе. Возле конторы стоял трактор с телегой, гремя мотором. На лавочке сидели трое: мужик в промасленном до кожаного блеска комбинезоне, тетка лет сорока в темно синем халате и седой старик в соломенной шляпе и с газетой в руках. Старик читал газету, а мужчина и тетка весело над чем-то смеялись.

– Вот так я и проспал свое счастье, – смеясь, сказал мужик, и они опять закатились. Я от их смеха чувствовал себя настолько неловко, будто совершил нечто омерзительное. Я понимал, что уже вся округа в курсе, что я проспал свой первый день на целине.

Тут, гремя бортами, подрулил пятьдесят первый ГАЗон и из него выскочил Володя Ткач. Я внутренне напрягся.

– Ладно, не дергайся! – с улыбкой изрек Володя. – Надо было тебе денек дать отдохнуть с дороги, да койка только ночку свободной была, и то спасибо Мишке. Щас поедем за кроватью и матрасом на склад и потом на постой тебя определим вот к этому ветерану. А? Не передумал, дед?

Старик, наконец, оторвался от газеты:

– Нет-нет, Володь, не передумал, и бабка моя будет рада. Ведь вот, Володь, что пишут-то: милитаристы проклятые совсем обнаглели…

– Некогда, дед. Потом свою политинформацию проведешь. Мыкола, поихалы, чого чикаешь? – сказал Володя трактористу, внезапно переходя на украинский.

– А я шо, так я ж ни шо, я вжеж зараз газу до отказу и скиростив усе сразу.

Все засмеялись и рассредоточились кто куда. Тетка в халате села к Володе в машину. Я к Миколе в трактор. Дед помахал нам газетой и поковылял, по всей видимости, радовать бабку тем, что я еду к ним на постой. Затем мы погрузили на тракторную телегу кровать с панцирной сеткой и матрас, отпущенные нам со склада теткой в синем халате, и поехали по направлению к дедушкиным хоромам. Проехав по селу, я увидел много нового. Во-первых, нам попался магазин, одноэтажное здание из кирпича-сырца, побелёное и уже местами облупившееся. Из магазина вышла группа молодежи и среди них была моя старая знакомая Лиля. Завидев меня, она улыбнулась и помахала мне рукой. Я ответил тем же.

– От гарный хлопец! Не успив приихаты, вже Лильку, нашу завклубом, закадрить успив. От казак так казак, не будь я Микола Мрыль! – заржал Микола.