Два круга солидарности. Этнический и национальный факторы в современном мире - Владимир Иорданский

Дж. Слово вспоминал, что в 1932 г. Коминтерн призвал коммунистическую партию Южной Африки выдвинуть такой лозунг:

«Полная и немедленная национальная независимость для народов Южной Африки. За право зулусов, басуто и других наций образовать их собственные республики. За добровольное объединение африканских наций в Федерацию независимых туземных республик».

Этот лозунг представляется ему глубоко ошибочным. По его собственному убеждению, «несмотря на культурное и расовое многообразие, Южная Африка не является многонациональной страной. Это нация в процессе становления, в процессе, который через борьбу продвигается вперед и может быть полностью завершен лишь после поражения расистской тирании. Концепция одной и единой нации, охватывающей все наши этнические общины, остается практически бесспорной целью освободительного движения».

Подчеркивая, что южноафриканский пример далеко не единичен, Дж. Слово говорил о том, как рассматривался национальный вопрос в партии ФРЕЛИМО в Мозамбике, стране с множеством различных племенных групп. Он цитировал высказывание одного из лидеров этой партии, Марселину душ Сантуша, сделанное тем в 1973 г. Тот утверждал:

«Основные условия для успешного изживания (трибализма) налицо. По общему вопросу, сформировали ли мы уже нацию в подлинном смысле слова, хочу сказать, что нация основывается на конкретной действительности. А самой важной ее чертой на нынешней стадии в Мозамбике является битва против португальского колониализма. Наша общая борьба против угнетения играет выдающуюся роль в создании национальной связи между всеми группами и культурами… Конечно, нация является продуктом истории, и ее формирование проходит через различные стадии. В этом смысле работа по конечному достижению национального статуса будет продолжаться и после независимости, хотя его основные моменты в Мозамбике уже существуют и продолжают дальше развиваться»[8].

Дж. Слово, в сущности, противопоставлял узкоэтническому подходу Сталина к проблеме нации значительно более широкий взгляд, требующий учета классовых, политических, наконец, конкретно-исторических факторов. Он замечал, что после Ленина возникла тенденция придавать основное значение культурно-лингвистическим (этническим) факторам в ущерб классовому подходу.

«Сплочение или разобщение рыхлых этнических групп, – писал Дж. Слово, – в одну или же несколько суверенных целостностей не может оцениваться на основе каких-либо универсальных формул того, что же образует нацию. Революционер знает, что на вывод влияют значительно более сложные политические соображения, чем содержащиеся в любом перечислении обычных «национальных» признаков»[9].

Столкновение двух мнений, двух подходов отнюдь не ограничивалось теорией. Для южноафриканских коммунистов, для многих государственных и политических деятелей других регионов Африканского континента определение нации имеет исключительно важное практическое значение. Вместе с тем, трудно не заметить, что от региона к региону сам этот термин начинает прилагаться к совершенно различным образованиям. Возникает вопрос: если справедлива критика позиции Сталина за узкоэтнический подход к проблеме, то не совершает ли ошибки и сам критик, называя нацией любое полиэтническое сообщество народов, пусть основывающееся на единстве экономических, политических и иных интересов? Понятие «нации» начинает выглядеть как кафтан, который в одних случаях слишком узок, в других – слишком широк.

К сожалению, Дж. Слово, указав, что сталинское определение не соответствует реальности Южной Африки, на этом прекратил его критический анализ. К слову сказать, М. Роденсон также высказал мнение, что сталинская формулировка неприменима к ситуации в арабском мире. И тоже на этом утверждении заканчивает свое развенчание сталинской работы. Таким образом, оба исследователя, решительно отвергая притязания национальной теории Сталина на универсальность, тем не менее, признают ее значимость в конкретной ситуации Европы, России начала века. Но, может быть, эта теория потому и не является универсальной, что страдает какими-то существенными изъянами? И так ли уж она применима в европейских и в российских условиях?

Сталин заявлял, что нация – это общность людей. И уточнял, что речь идет об устойчивой, исторически сложившейся общности, в основе своей – не расовой и не племенной. В подтверждение своей мысли он указывал, что нации образовывались из смешения различных народов.

Но следующего шага Сталин не делает: он не уточняет, что практически всегда такая общность внутренне неоднородна. Так, у тех или иных составляющих нацию групп степень развития национального самосознания бывает весьма различной. Эта особенность наиболее заметна у крупных этносов, занимающих большую территорию, отдельные районы которой слабо между собой связаны и экономически развиваются неравномерно. Обособленность отдельных территориальных групп иной раз становится столь значительной, что возникает реальная перспектива их превращения в независимые, самостоятельные нации. Так, англосаксонские переселенцы образовали ядра, вокруг которых сложились североамериканская, австралийская, новозеландская и некоторые другие нации.

Вместе с тем, внутри многих молодых этносов легко прослеживаются пережитки былых племенных образований. К примеру, один из крупнейших этносов Нигерии, йорубский, включает эгба, живущих вокруг города Абеокута, расселенных по территории восьми йорубских княжеств иджебу, экити, илеша, и целый ряд других подгрупп, отличающихся друг от друга диалектом, особенностями культуры, традициями. Хотя подавляющее большинство йорубов тяготеют к объединению, исламизированные йорубы в районе города Илорина, на реке Нигер, ревниво сохраняют свою обособленность.

Сходная картина наблюдается у соседей йорубов – бини. В их обществе еще недавно сохранялись глубокие следы родоплеменного уклада: мужское население разделено на возрастные классы, причем обычно их три – юноши, полноправные общинники, старейшины. В родственных отношениях явственно начало патрилинейности, когда старший сын наследует собственность, титулы, привилегии и обязанности отца; существует жесткое разделение трудовых обязанностей между мужчинами и женщинами, которым закрепляется подчиненное положение женщины. Местное название города Бенина, Эдо, дало название и языку этого этнического сообщества, относящемуся к западно-суданской группе ква.

Объединение в едином государстве, королевстве Бенин, благоприятствовало сближению родственных народов. Тем не менее давние различия между ними оказались довольно устойчивы.

Английский этнограф Р. Е. Брэдбери отмечал существование четырех крупных племенных союзов, собственно эдо, или бини, ишанов, северных эдо, в свою очередь распадающихся на четыре подгруппы, и урхобоисоко[10]. У северных эдо выделяются подгруппы, в свою очередь иногда насчитывающие десятки «независимых» племен. По наблюдениям Р. Е. Брэдбери, среди северозападных эдо от деревни к деревне имеются заметные различия в словарном составе местных диалектов.

Вместе с тем, в крае весьма ощутимо воздействие современности. Оно проявляется в объединительном влиянии школы, печати и радиовещания, в умножении экономических и иных контактов между изолированными еще недавно районами. Уэдоговорящих народов сложилась интеллигенция, выражающая их устремления.

Единична ли эта картина? Отнюдь нет. Сходные, хотя и не тождественные структуры у молодых национальных образований наблюдаются во многих районах Азии и Африки.

В ряду противоречий, раскалывающих национальные общности, особое место занимает разрыв между верхами, ассимилировавшими иностранную культуру, и низами, верными своим исконным традициям. Говоря о предреволюционной России, философ Н. А. Бердяев отмечал:

«Мир господствующих привилегированных классов, преимущественно дворянства, их культура, их нравы, их внешний облик, даже их язык, был совершенно чужд народу – крестьянству, воспринимался как мир другой расы, иностранцев»[11].

В годы революции и гражданской войны из этого разрыва вырвались страшные духи ненависти и вражды; ликвидация культурной верхушки страны бросила трагическую тень на всю последующую историю великого народа.

В более резкой, обнаженной форме проблема существует в странах третьего мира, где европеизированные верхи и говорят на другом языке, чем низы. Привилегии верхов огромны, весь их образ жизни в корне отличен от условий существования остального общества. Правда, в третьем мире почти нигде противоречие между верхами и низами не преодолевалось столь же радикальным образом, как в России, но и там не счесть поворотов истории, которые вызывали массовую эмиграцию интеллигенции, истребление наиболее образованной и просвещенной части общества. Достаточно вспомнить события 1964 г. на Занзибаре, где свержение монарха сопровождалось истреблением едва ли не всей арабизированной верхушки местного общества. Такой путь «консолидации» этнических общностей, как правило, сопровождался их культурным и духовным регрессом при одновременном подъеме шовинистических страстей.