Роззи. Стать счастливой. Часть 1 (СИ) - Алексахина Лира

– На крыше думал дурь, что выветрится за ночь. Зачем тебе это?

– Ну... Рабство – это плохо. В общем, я рассуждала о счастье, его форме для меня, – вытянула губы трубочкой. – И вот если бы удалось изменить жизни хотя бы этих людей... То это сделало бы меня счастливее, – скосила глаза в сторону. – В какой-то степени… Да.

С тухлым выражением лица мужчина закончил свой список достижений новостью, что дети и старики начали таскаться в лес по травы и ягоды. Убогих скучковали и приставили все сортировать, разбирать, сушить.

– Ты сделал очень много. Это заслуживает восхищения. Впечатлена. Надеюсь, люди хоть немного спали в эти дни. А теперь, давай, – сказала ему.

– Что? – не понял Вигмар.

– Начинай орать за идею свободы. Я же вижу, каким напряженным ты стал.

– Ты превратно истолковала, – выдохнул сгорбившийся опекун. – Все совсем не так…

Мужчина вышел из-за стола и отвернулся к окну.

– Моя мать была рабыней. Я жрал отходы и терпел побои сверстников в детстве... Немного запутался, за все эти годы, забылся... Так что давай, попробуем. Начнем, а там как судьба выведет... Уходи. Все рассказал. Хочу побыть один…

***

Подошла и взяла его за руку, сжала.

– Одному быть вредно. Плохие воспоминания засасывают. В твоих силах многое изменить. Ты уже начал действовать. Кстати, сходи к Сибилле. Сделай подарок какой-нибудь, поговорите. Она выглядит грустной.

– Схожу. Ты мне уже и погрустить не дашь спокойно? – уже более миролюбиво спросил опекун.

– Нет, конечно. Ты мне нужен веселым и энергичным.

Раздался свист выдыхаемого воздуха через ноздри носа. Мы обернулись. На пороге стояла красная от злости Беатрис. Не трудно догадаться, куда был направлен ее прищур. Я аккуратно разжала пальцы и отодвинулась от мужчины.

– Сам объясняй, у тебя лучше получится, – посочувствовала ему.

Бочком обойдя ревнивую женщину, спешно покинула кабинет.

– Общие занятия, любимый? Веселые и энергичные, – передразнила она меня.

Понеслась.... Мы с охраной так и не узнали, что ответил опекун. Дверь закрылась. Не стала долго переживать, разберутся. Пошла посмотреть на мадам швею. У Эдиты все было хорошо. Ученики учились и шили, все были при деле. Мелкие помогали, как могли. Среди учениц были и беременные, и совсем молоденькие, и с разными увечьями. Альдива была уже на хорошем счету. Нашла Люсию, спросила, как она. Девушка тихо благодарила за все, обливаясь слезами, рассказывая, как ей теперь хорошо. Не имея сил видеть, как она плачет, неловко похлопала ее по плечу и сбежала.

С главной швеей обсудили планы. После летней одежды пойдет постельное белье, матрасы, зимняя одежда. Скучать им будет некогда. Туманно намекнула о возможном увеличении числа учеников. Хитрая тетка сделала вид, что не услышала и ушла, вроде как позвали. Но я-то видела, как задергалось верхнее веко. Форму обещали к вечеру. Свои пожелания передала Альдиве и свалила, предвкушая брюкиии…Платье – это хорошо. Но дозированно.

Ги помог найти мужичка в поместье, что шил обувь на всех. В общем, человек старался. Но за каким надом его устроили в ужасных условиях было не понятно. При нашем появлении мастер подслеповато прищурился, отрываясь от сапожек изумительной красоты. Четыре его подмастерья, лениво обсуждающие последние изменения, развили показушную деятельность, как увидели, кто вошел. Я недовольно поджала губы и посмотрела на Ги. Он сразу вышел в коридор.

– Добрый день, госпожа, – тепло поприветствовал старик, медленно вставая с грубого табурета.

– Добрый, – кивнула ему. – Сидите, не отвлекайтесь.

– Не положено, – прокряхтел мастер и встал, чтоб поклониться.

Опомнившись, повскакивали и подмастерья. Сапожки ожидаемо были для Беатрис. Сам мастер работал только на нее. Обувщики сидели в самом отдаленном уголке, в небольшом холодном помещении. Запас сырья был маленький, хранилось все так себе. Полы здесь помыли, но парни быстро засрали обратно. Выяснилось, что обувщик работал почти на ощупь. Вот что значит мастерство. Подправила ему зрение. Обливаясь слезами, он сердечно благодарил за оказанную честь. Узрев же плачевность своей мастерской, накинулся на парней. Тут пришел Ги и сдал охранникам подмастерьев. Посидят чуток в сырой темнице. Скоро там не будет места. Становилось понятно, почему большая часть обуви была плохого качества. Мы пошли и выбрали другое место для обувщиков. Дала ему полный карт-бланш. Учеников выбирает сам, траты согласовывает с опекуном. Через тую приду проверить.

Вышла в коридор и поняла, что давно не видела Вилли. Нашли его печально сидящего возле моренды. Он сидел и тер левую руку чуть ниже сгиба локтя. При нашем появлении спешно вытер влагу с глаз и одел маску «у-меня-все-хорошо».

– Роззи, – крепко обнял он в приветствии, – я так рад, что тебе лучше. По правде, последние два дня тебе не угрожала опасность, поэтому не сидел возле постели. Решил не мешать твоим замыслам. Вот, освободилась, сама нашла меня.

Обняла его в ответ и посмотрела даром, что с рукой. Может увечье какое, а попросить помочь не позволяет мужское «я-сам». Но рука была здорова.

– Вилли, расскажешь, что у тебя там? – мягко коснулась его секрета.

Он как-то болезненно взглянул исподлобья, сел на землю и поведал о своей жизни.

– Ты идиота кусок, друг мой, – вынесла вердикт после услышанного, похлопав его по плечу. – Почему не сказал раньше? Была бы уже тут. Сколько ей сейчас?

– Раньше ты не могла помочь, – отвернулся Вилли в сторону. – Десять. Ей должно быть десять.

– Когда меня опекун восстановил, ты же мог рассказать?

– Боялся, что посчитаешь дружбу корыстью. Думал присмотреться и попросить позже…

– Когда ее замуж там уже отдадут?

Он вскинулся, испуганно глядя на меня. В глазах рождался дикий страх.

– Пошли к Вигмару. Лишь бы жива была. А плохие мужья, если он есть, имеют свойство быстро умирать. Время нынче не спокойное.

После этих слов тату на руке зачесалось, присылая волну одобрения и сообщая о готовности наказывать неугодных. Видимо Черная Роза подкопила сил, потому что начала пробовать ползать по коже. Я морщилась, было неприятно. Цветок извинился и замер. Вилли не заметил моих передергиваний плечами. А вот Ги прищурил глаза. Хорошо, что не он мой опекун. Житья бы не дал.

Надеюсь, дядюшка все уже «объяснил». И они там довольные. Настроение Вилли странным образом передалось мне. Бывает у беременных, вынь да положь селедку в шоколаде. Только я не беременная, а желание отправить за девочкой сегодня просто распирало. Списала это на эмоциональность и нестабильность после постоянных перенапряжений.

Охрана около кабинета была нам не рада. Что уж там, сама не хотела, а рука уже стучала в дверь.

– Вигмар, Беатрис, даю пару мгновений и потом захожу не одна.

За дверью послышалась ругань Беатрис, что-то глухо упало. Прошло десять минут. Вошли. На красноречивые взгляды не обращала внимания. Роза снова поползла. Резко передернулась на ходу.

– Вигмар. У Вилли осталась сестра. Ей десять. Предлагаю поехать сегодня.

Дядюшка молчал.

– Возьми с собой Беатрис, проветритесь, – предложила ему. Выдохнула глубоко. – Меня очень тревожит ее судьба. Семейка там, сам знаешь какая. Забери, пожалуйста, – попросила его.

– Хорошо, – согласился опекун. – После…

– Полно тебе, езжайте. Сейчас. На обратном пути подаришь Беатрис те сережки, о которых говорил… Ой, – закрыла рот руками, – это же был сюрприз…Прости…

Девушки на Земле тратили столько средств на кремы, сыворотки, эмульсии. Чем только не натирались в попытках улучшить внешний вид. Глупые! Вот, наглядно увидела, как после слова «сережки», гармошка из кожи меж бровей Беатрис моментально разгладилась. Глазки заискрились. Лицо приобрело сияющий вид.

– Был…сюрприз, – поджал губы Вигмар. – Дорогая, иди собираться. Выезжаем.

Беатрис просто парила от счастья. Раз, и ее нет.

– Что за спешка, мелкая? Мне и утра хватило.

– Не знаю, – оттянула ворот платья, чтоб почесать. – Тату ползает, – пояснила двум парам круглых глаз. – Вилли рассказал… Теперь тревожно и мне. Нет нормального объяснения, – развела руками.