Мой возлюбленный vampire… - Ярослава Лазарева

Он молча открыл перед ней дверцу маленькой серебристой спортивной машины. Настя совершенно не разбиралась в автомобилях, но даже она понимала, что стоить это чудо должно непомерно дорого.

Вадим сел за руль, хлопнув дверцей, и повернул в замке ключ зажигания.

— Вижу, что петь в переходе — очень прибыльное дело, — заметила Настя, устраиваясь на мягком кожаном сиденье.

— А я вижу, что на тебе чужая одежда. Эта шубка принадлежит Маше Лемеховской, лучшей подруге Наташи… то есть именинницы… И еще — я узнал твою куртку… — Он помолчал. — Но это твое дело. Так куда тебе?

Настя автоматически назвала свой домашний адрес, и машина тронулась с места.

Минут пять они ехали в полной тишине.

— На самом деле, — сказал Вадим, заворачивая на Настину улицу, — эту машину подарил мне папа. Я бы, может, и не взял, но надо же как-то в институт ездить. Я в Москве на первом курсе медицинского учусь, а в переходе играю вовсе не ради денег… — Он еще немного помолчал и добавил: — Знаешь, музыка делает мир добрее, она пробуждает в людях мечту и зовет их к звездам. Мне… — Он запнулся, но потом решительно продолжил, — я не имею права жить только для себя… Странно, что я рассказываю это тебе. Ведь мы фактически незнакомы…

— То, как ты говорил о музыке, и то, как ты играешь, свидетельствует о том, что ты действительно ее любишь… Наверное, ты понравился бы моей учительнице в музыкалке.

— А ты учишься в музыкальной школе? — оживился Вадим.

— Училась. Хотя не скажу, чтобы успешно… — Настя впервые за этот вечер вдруг вспомнила о несостоявшемся концерте и чуть не расхохоталась. Как же это было по-детски! Как незначительно и глупо! Распсиховаться из-за того, что какая-то жирная тетка заявила, будто у нее, Насти, нет таланта, и не допустила ее участвовать в концерте! Подумаешь, трагедия!..

— Пустяки. Я знаю, ты чувствуешь музыку. Тебя просто неправильно учили! — горячо возразил Вадим.

— Ага, — равнодушно кивнула Настя. Кажется, старые проблемы больше ее не волновали.

Они замолчали. Вадим вел машину, искоса поглядывая на свою спутницу.

Ну конечно, он объяснился. Наверное, теперь ее черед быть откровенной.

— А ты, конечно, хочешь, чтобы я рассказала, почему взяла чужие вещи и отчего моя куртка забрызгана кровью, — сказала Настя, искоса глядя на правильный профиль молодого человека. Полутьма в машине делала его еще более загадочным и прекрасным. — Все просто. Дело в том, что сегодня я умерла, а потом стала вампиром.

Вадим резко вдавил в пол педаль тормоза. Машина дернулась так, что Настя едва не ударилась головой о лобовое стекло, и остановилась.

— Мне не по душе твои шутки! — резко повернулся к ней Вадим.

— Почему шутки? — Настя тоже посмотрела на него.

— Потому что. Со смертью не шутят. Ты знаешь, что такое смерть? Я вот знаю. У меня был лейкоз. В детстве. Постоянная боль, тошнота, головокружение. Ты представляешь, что такое для ребенка жить с постоянной болью? Я почти ни с кем не общался и целыми днями слушал, как бабушка читает мне книги, или пялился в окно. Пересадка тканей, химиотерапия — ничего не помогало…

Вадим замолчал. Между его бровей залегла глубокая складка. Видимо, воспоминания были действительно очень тяжелыми и болезненными.

— И что? — не выдержала Настя.

— Я знал, что умираю, и родители знали это. Только бабушка не верила врачам и говорила, что еще спляшет на моей свадьбе. — Горло Вадима дернулось.

— И?

— Я выздоровел. Совершенно. И живу, как видишь, — ответил он, сделав над собой усилие.

Сзади засигналили. Вадим удивленно вздрогнул, затем опомнился, нажал на педаль газа, и они поехали.

— А бабушка умерла. Как раз в тот день, когда я пошел на поправку, — сухо закончил он. — Я думаю, именно она вытянула меня с того света, заплатила своей жизнью за мою. В общем, с тех пор я не люблю никаких шуток на тему смерти… Хотя неважно, — он встряхнул головой, будто просыпаясь. — Интересно, зачем я тебе все это рассказываю?..

Конечно же, глупо было рассчитывать, что он поймет ее и поверит ей.

Настя чувствовала себя ужасно неуютно.

Однако если Вадим так серьезен, хорошо, что он принял ее слова за шутку. Недаром говорят, что иногда лучший способ скрыть правду — честно рассказать обо всем. Иногда обстоятельства бывают такими, что в них все равно никто не верит.

Когда они остановились у ее подъезда, на часах было уже без трех минут два.

Настя стащила с себя норковую шубку и протянула ее Вадиму:

— Вот, возьми. Отдашь своей Маше.

— Извини меня, — Вадим вздохнул, принял из Настиных рук шубку и забросил ее на заднее сиденье, — я не имел права расспрашивать. Если захочешь — расскажешь обо всем сама. Просто я хочу, чтобы ты знала, что если тебе будет нужна помощь — можешь рассчитывать на меня. Во всем. Ты расскажешь, что с тобой происходит? Я чувствую, что что-то не так, но не стану влезать тебе в душу.

Какая от него может быть помощь, если он не способен даже поверить ее словам, если ему до ее проблем дальше, чем до Луны?..

— Да, конечно, спасибо. Как-нибудь, — пробормотала Настя, вылезая из машины.

Кажется, только в обед жизнь казалась ей пресной и монотонной. Сколько же всего произошло за это время! Настя уже начинала думать, что и в стабильности были свои плюсы.

— Подожди! — Вадим выскочил из машины и встал перед девушкой. — Я не хочу, чтобы ты так уходила. Понимаешь, я предложил свою помощь не формально. Я действительно хочу помочь тебе. Только скажи как…

Он нерешительно приобнял ее за плечи:

— Ты по-прежнему как лед. Я, видно, глуп и самонадеян и умудрился сделать все только хуже…

«Теперь он должен меня поцеловать. Ведь не можем же мы расстаться, даже не поцеловавшись», — подумала Настя, глядя в медовые глаза.

Вадим, словно повинуясь ее приказу, прильнул к ее холодным губам. Они стояли в пустом дворе у обшарпанного подъезда, плотно прижавшись друг к другу, и целовались… целовались… Только звезды смотрели на них с неба. Не это ли осуществление ее заветной мечты? Он — таинственный и романтичный мальчик, поющий грустные песни, и она — обычная девочка, с которой никогда ничего не происходит… Нет, все почти наоборот. Он оказался другим — проще и понятнее, чем ей когда-то представлялось, а уж о том, как изменилась сама Настя, и говорить нечего.

«Интересно, он целует меня по собственной воле или только потому, что мне этого захотелось?» — мелькнуло у нее в голове. К сожалению, ответа на этот вопрос у Насти не было.

— Иди, а то заболеешь… — Вадим потянул ее в сторону подъезда.

Настя открыла дверь.