История упадка. Почему у Прибалтики не получилось - Александр Носович

При этом постепенно наравне с русским в Литве всё более усиливалось польское культурное влияние. Православные и католические монастыри открывались одновременно, русские и польские проповедники одновременно занимались миссионерской деятельностью на территории нынешней Литвы.

Качественно новый этап польского влияния связан с Кревской унией 1385 года, когда великий литовский князь Ягайло принял католичество и, женившись на польской королеве Ядвиге, стал ещё и королем Польши. В 1387 году Ягайло крестил в католичество и Литву.

Литовцы стали последним европейским народом, принявшим христианство, — в XIX веке этот факт оказал большое влияние на формирование литовского национального самосознания.

Уния Ягайло с Польшей была вызвана необходимостью противостоять Тевтонскому Ордену, угрожавшему и Польше, и Литве. При этом литовское княжество сохранило свою политическую субъектность, то разрывая унию с Польшей, то заключая её вновь. На протяжении XV века одни литовские князья пытались превратить своё княжество в королевство и налаживали отношения с Великим княжеством Московским (Витовт), другие становились польскими королями, восстанавливали действие унии и способствовали усилению влияния Польши в Литве. Последняя концепция всё более возобладала.

Логического завершения процесс сближения Польши и Литвы достиг в 1569 году, когда королевство Польское и Великое княжество Литовское в результате Люблинской унии были объединены в одно государство — Речь Посполитую. «Государство обоих народов» — польского и литовского — было объединено общим монархом, выбираемым совместно Сеймом, единой внешней политикой и общей денежной системой. При этом Корона (Польша) и Княжество (Литва) сохраняли межгосударственную границу, имели собственные органы власти, свою армию и бюджет. Поэтому остается дискуссионным вопрос: можно ли считать создание Речи Посполитой утратой Литвой своей государственности? В официальной историографии современной Литвы считается, что нельзя — Речь Посполитая стала продолжением Великого княжества Литовского, которое и так последние столетия находилось в унии с Польским королевством.

Хотя у самих литовцев в ходу горькая шутка, что ни один народ не терял так часто своё государство, как литовцы, — имеется в виду потеря сперва Великого княжества Литовского, затем Речи Посполитой, затем советская, немецкая и опять советская «оккупации».

В любом случае несомненно, что после создания Речи Посполитой Великое княжество Литовское перестало существовать как имперский проект, поскольку уступило Польше значительную часть своих славянских территорий, на которых началось закабаление населения польскими панами и насильственное распространение униатской греко-католической церкви.

Что ещё важнее, польскому закабалению были подвергнуты и сами литовцы. При формальном политическом равноправии на социальном и культурном уровне на территории современной Литвы устанавливается польское господство. Связано это было в том числе с тем, что местная литовская шляхта со временем всё больше полонизировалась и ассоциировала себя с Речью Посполитой, а не с нищими и забитыми соплеменниками.

В результате произошел сохраняющийся до сих пор, несмотря на смену нескольких эпох и внедрение новых социальных и политических институтов, драматический разрыв между политическим классом Литвы и «простонародьем».

Простые литовцы в узком элитном кругу презрительно называются «буроки», то есть свекла — «совки», красные изнутри. Население в свою очередь платит политическому классу крайне низкой легитимностью, и говорить о существовании в Литве политической нации ввиду таких взаимоотношений представляется затруднительным.

«Если бы литовцы сумели слиться с покоренным большинством культурного населения своего государства, то они стали бы великой державой. Но этому помешал сладкий соблазн — католическая Польша, уже вобравшая в себя изрядную долю европейской цивилизации. „Нет на свете царицы краше польской девицы“, — писал Адам Мицкевич. Литовские витязи не устояли против очарования развитой культуры, уже достигшей эпохи Возрождения, — и половина Литвы втянулась в западноевропейский суперэтнос», — пишет о судьбе Великого княжества Литовского российский историк и географ Лев Гумилев.

Возможно, многочисленные психологические девиации литовских политиков и национальной интеллигенции связаны именно с этим — с осознанием того, что бывший имперский народ превратился в батраков польской шляхты, а их страна, бывший имперский центр, после разделов Речи Посполитой стала глухой национальной окраиной Российской империи?

Как бы то ни было, формирование национального самосознания и возникновение национального движения среди литовцев было таким же, как и у большинства европейских народов в XIX веке. Литовский национализм носил исключительно этнический характер и основывался на формуле «один язык, один народ, одна история». При этом национально-освободительное движение у литовцев (начавшееся во второй половине XIX века) имело прежде всего социальный, а не политический характер — территория современной Литвы после разделов Польши входила в состав Российской империи, однако на бытовом уровне там сохранялось польское господство. Поэтому формирование литовской нации строилось во многом на преодолении влияния польской культуры.

Это и развитие литературного литовского языка через распространение поэмы «Времена года» полулегендарного литовского поэта-священника XVIII века Кристионаса Донелайтиса, появление периодики на литовском, деятельность философа и просветителя Видунаса. И популяризация в образованной среде литовской народной культуры, проявившаяся в деятельности поэта и драматурга Йонаса Мачюлиса-Майрониса, историка и этнографа Симонаса Даукантаса, композиторов Микалоюса Константиноса Чюрлениса и Винцаса Кудирки (автора нынешнего государственного гимна Литвы). И интерес к литовскому язычеству в пику польскому католицизму.

То есть формирование литовской нации происходило через обращение гуманитарной интеллигенции (творческого меньшинства, по А. Тойнби) к культуре низов в противопоставление культуре верхов — польской, русской, немецкой культуре.

При этом катализатором, резко активизировавшим национальное движение, в Литве, как и во всех национальных окраинах Российской империи, стала политика принудительной русификации, провозглашенная Санкт-Петербургом в 1864 году.

С этого времени литовский национализм бесповоротно приобретает антиимперский характер.

Особую роль в формировании литовской нации сыграла так называемая Малая Литва или Прусская Литва, считающаяся колыбелью литовской культуры. Исторически область проживания автохтонного литовского населения, входившая в состав Восточной Пруссии. Ныне Малая Литва — это восточные районы Калининградской области России. В Малой Литве прожил жизнь основатель литовского литературного языка Кристионис Донелайтис, в Кенигсберге в 1547 году была напечатана первая книга на литовском языке. Вхождение «колыбели литовской культуры» в состав Литвы было и остается идеей-фикс радикальных литовских националистов: литовскими экспертами и политиками регулярно вбрасывается в публичное пространство мысль о юридической сомнительности принадлежности к России Калининградской области, Калининград в Литве официально именуется Караляучюсом и в массовом сознании литовцев твердо держится мысль, что Калининградская область должна принадлежать Литве, потому что Караляучюс — это исконно литовская земля. Парадоксальным образом эти экспансионистские мечты в головах у литовских радикалов никак не противоречат их же фобиям, что Польша когда-нибудь снова «оттяпает» у Литвы Вильнюсский край.

Нужно отметить, что в России второй половины XIX века существовали проекты национальной политики в стиле «разделяй и властвуй», направленные на поощрение развития литовского национального самосознания как противовеса изначально нелояльной Петербургу польской и полонизированной литовской аристократии. «Сепаратизм в Литовском крае может опираться только на господстве польских стихий, на бездействии туземного народного элемента. Противодействовать сепаратизму в этой стране мы можем только развитием туземного народного элемента, который один будет в силах освободить Литовский край от нравственного господства польских стихий», — писал российский этнограф Александр Гильфердинг. Однако достаточных практических усилий по внедрению в жизнь подобных проектов предпринято не было и литовский национализм к началу XX века окончательно принял не только антипольский, но и антироссийский характер.

Литовское государство было создано в 1918 году национальной интеллигенцией во главе с историком и фольклористом Йонасом Басанавичюсом. Национальной интеллигенцией во главе с музыковедом, исследователем творчества Чюрлениса Витаутасом Ландсбергисом оно было восстановлено в довоенном виде в 1991 году.