1941. «Сталинские соколы» против Люфтваффе - Дмитрий Хазанов

Таким образом, вариант составного звена из ТБ-7 и двух «мигов» оказался вполне перспективным. Однако дальше прикидок дело не пошло. Начав «за здравие», Незваль закончил свой ответ «заупокойной» фразой:

«В связи с наличием на заводе других работ, указанное переоборудование в текущем году выполнено быть не может» [51].

В начале следующего, 1942 г. бомбардировщик ТБ-7 был снят с производства. Потеряв почти все базы в Крыму, авиация Черноморского флота вынуждена была действовать с единственного севастопольского и с кавказских аэродромов. Ситуация осложнилась настолько, что флоту было уже не до экспериментов со «звеньями». К тому же массовое производство двухмоторных бомбардировщиков Пе-2 отчасти сняло проблему поражения малоразмерных целей с пикирования. Идея составного самолета в очередной раз умерла, чтобы снова возродиться, но уже в новом обличье.

Что же касается капитана Шубикова и его товарищей, разбомбивших Чернаводский мост, то у большинства из них судьбы оказались трагическими. «Звенья СПБ» еще несколько (не менее пяти) раз поднимались в воздух для нанесения ударов по колоннам немецких войск и важным объектам в ближайшем тылу противника. 18 октября 11-я германская армия начала прорываться через Ишуньские позиции. Поскольку «мессершмитты» стали действовать уже в глубине Крыма, что ставило под угрозу безопасность тихоходных авиаматок ТБ-3, то приходилось отцеплять И-16 в районе Евпатории.

Утром 22 октября 38 истребителей разных типов, включая И-5, из Фрайдорфской группы вылетели для удара по дальнобойным орудиям и войскам неприятеля, двигающимся вдоль Перекопского залива и железной дороги Армянск — Джанкой. Однако на пути к цели группа распалась, в частности, летчики 8-го иап не обнаружили и, соответственно, не смогли прикрыть четверку СПБ из 32-го иап, как ранее было запланировано.

Один из пилотов этих машин лейтенант П.Г. Данилин впоследствии вспоминал:

«Под ТБ-3 были подвешены самолеты, мой и Б.М. Литвинчука. После отцепки мы пристроились к Шубикову, который повел нас в сторону Перекопа. Мы летели без прикрытия на высоте 1200 м. В районе цели была двухслойная облачность 5–6 баллов. Между слоями мы сделали вираж, но обнаружить батарею не смогли. Через разрыв облаков мы увидели скопление танков и начали пикировать на них. Шубиков с нами не пикировал, видимо, потому, что он был без бомб и вообще по ряду причин не планировал лететь. Но я видел невдалеке от него один Bf109. После сбрасывания бомб мы вышли из пикирования уже под нижним слоем облаков, но только вдвоем. На маршруте к нам пристроился один И-16, но, как потом оказалось, это был не Шубиков, а летчик другой эскадрильи. Таким образом, как погиб Шубиков, ни я, ни Литвинчук не видели» [52].

Согласно документам, подбитый И-16 капитана А.В. Шубикова совершил вынужденную посадку в районе линии фронта, но к своим Арсений Васильевич не вышел. В тот день Фрайдорфская группа лишилась по крайней мере трех «ишаков», поэтому трудно однозначно ответить на вопрос: кто из немецких асов сбил героя боев в Испании и первых дней Великой Отечественной. Все-таки, наиболее вероятно, меткую очередь выпустил командир группы II/JG3 капитан Г. Голлоб (G. Gollob ), который доложил о пяти сбитых 22 октября советских самолетах, из них трех И-16. Вполне возможно, что истребитель Шубикова был поврежден зенитным огнем, и германский «охотник» лишь добил его.

Подведение промежуточных итогов

Снова мысленно перенесемся в Румынию, которая привыкала жить по законам военного времени. К началу августа 1941 г. румынские войска вновь полностью заняли Бессарабию и Северную Буковину, большую часть территории советской Молдавии. Они готовились присоединить плодородные земли между Днестром и Бугом, которые называли Трансистрией; Гитлер обещал передать этот район под румынское оккупационное управление. Казалось, политика Й. Антонеску, нацеленная на тесное политическое и военное сотрудничество с Германией, приносит зримые плоды.

Однако бомбардировки румынской территории не ослабевали. Нельзя сказать, будто они сопровождались серьезными разрушениями и потерями, но заставляли немецко-румынское командование держать в постоянной готовности значительные силы, прежде всего противовоздушной обороны. Численность войск немецкой воздушной миссии в Румынии превысила 50 тыс. человек. Если ВВС ЧФ атаковали, как и ранее, преимущественно Констанцу, Плоешти, Чернаводы, то их коллеги из авиации ГК небольшими подразделениями продолжали наносить удары также по Бухаресту, Фетешти, Джурджу, Галацу, Бузеу и другим городам.

Интенсивность налетов оставалась небольшой, но отдельные авиаполки значительную часть вылетов затрачивали на выполнение данной работы. Так, 21-й дбап 22-й авиадивизии до конца июля 1941 г. с крымских аэродромов Саки и Кача совершил 151 боевой самолето-вылет, из них в 17 дневных и 52 ночных вылетах были атакованы промышленные объекты. Известно, что с начала войны было потеряно 24 ДБ-3 и ДБ-3Ф из имевшихся 72 машин, но часть, которой командовали полковник Н.И. Новодранов, майор Прокофьев, а затем майор Ф.И. Меньшиков, сохранила высокую боеготовность, многие экипажи хорошо изучили дальние маршруты в Румынию [53].

81-й дбап 50-й авиадивизии бомбил цели в Румынии только в ночное время. Полк выполнил 7 самолето-вылетов по дальним объектам (преимущественно в Плоешти и Бухаресте) в июле и 23 самолето-вылета в следующем месяце. В документах отмечалось, что с 1 по 18 августа 81-й дбап с аэродромов Ново-Николаевка и Мелитополь совершил 191 дневной и 40 ночных вылетов, причем основные задания выполнялись в интересах Южного фронта. В указанное время полк располагал 10–12 ночными экипажами, которые бомбили Румынию, и среди них был командир майор Н.В. Микрюков; больше всего вылетов выполнил ст. лейтенант Ситников. Указывалось, что в бомболюки самолетов загружались преимущественно бомбы ФАБ-50 и ФАБ-100, в то время как более мощные огнеприпасы на внешней подвеске применялись редко [54].

Разрушения жилых домов Констанцы

По подсчетам автора, до 18 августа соединения 4-го авиакорпуса ДД совершили 137 самолетовылетов на атаку и разведку промышленных объектов в глубоком тылу противника (подразумеваются действия над Румынией). Из другого отчета следовало: до 17 августа экипажи 2-го мтап ВВС ЧФ выполнили 324 вылета. Но если авиация Главного командования вела борьбу преимущественно с наступающими мотомеханизированными войсками противника, то летчики-черноморцы в тот период других задач практически не имели. Несмотря на указания от 5 августа наркома ВМФ применять авиацию реже, но более массированно, выполнить сосредоточенные налеты не удавалось.

Так, 12 августа в налете на Плоешти приняло участие семь, а через день — девять ДБ-3. Учитывая сильное противодействие ПВО неприятеля не только в районе цели, но и на маршруте, его строили с облетом Констанцы с юга таким образом, чтобы весь полет (его общая протяженность превышала 1500 км) над неприятельской территорией проходил в темное время суток. При этом нагрузка на каждый экипаж во 2-м мтап, как и в 40-м бап, оставалась весьма небольшой (для сравнения укажем, что балтийские летчики действовали в первые два месяца войны в пять-шесть раз более интенсивно). Вероятно, командование Черноморского флота хотело сохранить авиацию для будущих боев.

Румынские источники сдержанно оценили результаты налетов советских бомбардировщиков. По данным штаба 6-й истребительной группы, находившегося на аэродроме Бухарест-Отопени, две эскадрильи в первые же дни войны в районе столицы сбили 37 советских бомбардировщиков, вынудив русских перейти на действия ночью. Командир «Авиационного командования Добруджа» подполковник К. Гергеску (C. Gergescu ) признал, что Констанца стала прифронтовым городом, пострадали портовые сооружения, но серьезных потерь в кораблях и судах не было. Повреждения Чернаводского моста оказались небольшими, и уже через несколько дней движение по нему удалось восстановить. И, наконец, налеты на Плоешти, особенно 13 июля, действительно причинили большой ущерб. Объемы нефтепереработки тогда сократились на 12–15 %. Однако вскоре румыны построили в нескольких десятках километров от города «ложный Плоешти», сформировали здесь мощную группу зенитной артиллерии, и якобы именно на бутафорские объекты сбрасывали бомбы советские самолеты со второй половины июля. Так, в ночь на 23 июля пожар был вызван поджогом нескольких бочек бензина, а за прямые попадания в нефтехранилища в одну из августовских ночей советские экипажи приняли подрывы пиротехнических шашек [55].

В это время боевые действия на сухопутном фронте развивались неблагоприятно для советского командования. Хотя в первый месяц кампании немецко-румынские войска на южном фланге советско-германского фронта наступали не столь стремительно, как, скажем, на киевском или смоленском направлениях, к 7 августа враг активизировался, захватив Котовск, Балту, Первомайск, Вознесенск, как бы охватывая наш приморский фланг. На следующий день Одесса, которую обороняли войска Приморской армии, была объявлена на осадном положении. Вскоре к огневой поддержке оборонявшихся здесь соединений и частей были привлечены боевые корабли и авиация Черноморского флота. Адмирал Н.Г. Кузнецов 15 августа приказал Военному совету ЧФ «ввиду малого поступления авиации в августе и возможности крупных операций — авиацию беречь и использовать ее лишь по важным объектам, а не летать ради того, чтобы только занять авиацию» [56].