Война 2011. Против НАТО. - Федор Березин

В общем, на этом, собственно, все и кончилось. Как уже когда-то упоминалось, мир в отсутствие наблюдателя, вполне возможно, и правда, не существует. С точки зрения индивидуального опыта это тем более понятно. Остаются только надежды, что когда-нибудь кто-то из пронаблюдавших процесс все же поведает нам, что произошло. Или, по крайней мере, сделает не противоречащее реальной обстановке предположение.

89. Маленькие герои

Танк — вещь большая и пухлая, однако в окружающей области метагалактики если чего-то прибыло, то где-то убудет. Странный такой, дурацкий закон, разработан узкомыслящей, страшно скупой эфемерной сущностью. В самом деле, чего было экономить, коль вокруг бесконечность по определению? Но куда ж деваться, пользуем то, что есть. Итак, если танк — штуковина тяжеленная и на внешность — что поставь, что положи, то отыгрываемся на экипаже. Он собран из маленьких, худосочных, подвижных человечков. Всунуть в танковое естество неповоротливых, громадных толстунов противоестественно и значится бунтом метагалактического уровня. Карается строго, возможно вспышкой сверхновой. Сейчас, из-за этого следования общевселенскому протоколу, маленькие серьезные люди вынуждены напрягаться на пределе скудных сил. Их тоненькие жилы раздуваются, а аккуратные мышцы напряжены сверх всякой меры. В самом деле, в силу обстоятельств им требуется транспортировать человека совсем другой весовой категории. Транспортировка производится на себе, а иногда волоком. Причем последнее не по случаю жажды сачкануть от процесса, просто, как ни странно, но именно для сохранности означенного тела. Нет, не подумайте, в Украине еще не ввели в пользование рикш, а тем более носилки для важных особ — это все со временем. Сейчас же просто, в угоду обстоятельствам — все той же компенсационноcти вселенских процессов — приходится перемещаться под автоматно-пулеметным огнем. В этих условиях маленький рост и угловые размеры относятся к плюсовым характеристикам. Наглядно демонстрируется примером: большой сильный парень Сережа Парфенюк, имеющий явно расширенную площадь внешней поверхности соприкосновения со Вселенной как в профиль, так и в фас, умудрился получить пробой своей топологии. Какие-то запчасти внешнего мира, осколки чего-то там двадцатимиллиметрового, удосужились вспороть его до странности откормленное по нынешним временам тело. В этих условиях малая мышечная масса носильщиков естественно относится к минусам.

Младший сержант Ладыженский и рядовой Громов напрягаются не за медали. Вовсе даже не рядовой, а попросту комбатант — вооруженный гражданский — Парфенюк действительно весьма крупен и тяжел. Совсем недавно это было неплохо: его сила и не растраченная в суете долгой жизни любовь к физическому труду веселили зенитчиков неожиданной помощью цивильного населения — обратная картина забытой традиции посылать солдат на сбор урожая. Сейчас, ко всему прочему, Ладыженский с Громовым вынуждены еще и отвлекаться, давать время от времени короткие очереди по вроде бы мелькающим там и тут вражеским каскам. Как назло, эти каски вовсе не сверкают в солнечных лучах, возможно, они пластиковые, а к тому же покрыты специальным составом. Турки экипированы на совесть — они пришли воевать, а не собирать свеклу. Окружающая Вселенная, любящая сводить дебеты с кредитами, взвинчивает мзду за удачу гусеничного ракетчика Корепанова. Старая, двенадцатимиллиардолетняя карга никак не может простить себе приключившуюся дрему, в процессе которой майор умудрился обвести ее вокруг пальца. Весьма вероятно, Ладыженский с Громовым пойдут на оплату по векселям. Однако, как известно, у млекопитающих в этом мире завсегда наличествует надежда, она живет в них, даже ее-ли внезапно заканчивается самая главная подпитка извне — воздух. Потому Ладыженский с Громовым и тянут с собой тяжеленного Парфенюка, втиснувшегося в эту странную украинскую войну в отличие от них, по собственной доброй воле. У них есть надежда, что в настоящий момент все же не они лично составляют зубную боль турецкого спецназа, все-таки наверняка заморской пехоте поставлена задача в первую очередь подавить систему ПВО.

Хотя, кто знает, помнят ли свое первичное поручение турецкие автоматчики теперь? Есть подозрение — или, скорее, тоже надежда — что капитан внутренних войск Алексей Мартынович Нелесный, уже наверное по привычке, ухлопав первым зарядом передовой броневик, заодно лишил турчаков командования. Хотя, конечно, в нормальной армии существует командная цепочка, и в случае обрыва верхнего звена планка перескакивает ниже. К тому же по случаю той же подозрительной экипированности янычаров, заставляющей призадуматься о совсем уж заморских гостинцах, стало бы ошибкой предполагать у них отсутствие радиосвязи. Косвенно ее наличие можно вывести из попытки установить на шахматной доске дополнительного ферзя — боевой вертолет марки «Ирокез». Попытка, опять же по хорошей дивизионной традиции, пресечена прострелом по линии другим офицером — все тем же Алексеем Яковлевичем Корепановым, предусмотрительно не выключившим после активации станцию обнаружения.

Правда, Ладыженскому с Громовым о горящем где-то в десяти километрах за полями, лесами и поселками городского типа, геликоптере нисколечко не ведомо. Но они слышали шум взлетающей ракетной «сладкой парочки», а потому могут предполагать все что угодно. Само собой понятно, более всего им хочется вообразить пуски зенитных ракет по наземным целям, типа колесный бронетранспортер марки «Пиранья», ведь из бахвальства Пэ-Вэ-О-шников точно известно, что в некоторых особых случаях комплекс «Бук» умеет поражать наземные машины. Умного по всем вопросам, батальонного командира Шмалько рядом не наличествует, потому и некому обрезать еще и эту надежду, открыв глаза на то, что помещенный поблизости «Бук» не относится к последней русской модификации, а к тому же не умеет лупить не то что наземные, а даже воздушные цели на столь малой дистанции. Ракета — большая, набитая порохом труба, пока ее взнуздают рули и она войдет в заданную колею, проходит некоторое время. А ведь пространство и время — производные друг друга.

Громову с Ладыженским покуда везет, они все еще движутся и по одной и по второй координате, и даже волокут по одной из них комбатанта Парфенюка. Правда, пули 5, 56 дружат с пространством гораздо более и свистят в нем голосистей, но в плане долготы жизни им не догнать ракеты, и даже то же пространство предоставляет им для путешествия весьма узкие коридоры. Пока Громову с Ладыженским удается их миновать.

90. Фронтовой оператор

Обалдеть! Премия Пулитцера или там Свободы Прессы просто-напросто гарантирована. Георгий Полеводов снимает натуральный бой. Речь не о ракетном обстреле. Тут месилово на ближних дистанциях. Вокруг летают пули мелких калибров, а моментами даже что-то крупное. Но пушки вроде не используются, нет. Всякие гаубичные монстры — это все для другой серии. Хотя местами что-нибудь бухает. Гранаты, о! Но трудно без опыта определиться, это ручные или нечто гранатометное. Вообще-то «снимает бой» — громко сказано. В камере фиксируется в основном звуковой ряд. Все эти «пу-пу-пу» и «фьить» потом можно будет воспроизвести. Остальное — маскирующая панораму растительность. Однако были же и удачи! Тот горящий броневик, коптящий колесами. Или проскочившие по прогалине люди в камуфлированной одежде. Причем один из бегущих был остановлен в движении, повалился ничком и больше не шевельнулся. Хотя Полеводов вникает в такую катавасию первый раз в жизни, так что, может, то трюк, дабы ввести противника в заблуждение. Хотя толку от подобного трюка, если пространство боя явно подвижно?

Одновременно Полеводов пытается проявлять благоразумие: все же не высовывается из кустиков во всю оглоблю своих метр восемьдесят. Выгода от подобной тактики налицо. Когда с верхотуры акаций сыплются срезанные чем-то донельзя быстрым, прилетевшим в эту сторону по случайности веточки и листочки, то очень радостно, что голова расположена несколько ниже баллистических или каких-то еще траекторий. По крайней мере, некоторое удлинение жизни — явный плюс. Будучи истинным альтруистом, Георгий расходует прибавку не для личных, а для общественных целей просвещения человечества. Поводя ворованной видеотехникой в сторону наибольшей шумности, он отснимает подвижку сквозь лесок чего-то малопонятного, но зато поставленного на гусеницы. Несколько деревцев помельче наваренный на танковую базу сарай перерабатывает в щепу походя: благо на его пути не оказался кустик с журналистом-днепропетровцем. Вообще город Днепропетровск — очень тихое, дремотное место, куда ему до кипящих жизнью преддверий Донецка. Если здесь удастся выжить еще хотя бы день-два, материалов будет на толстый еженедельник с продолжениями.