Сегодня ты, а завтра… - Фридрих Незнанский

– Сэр! Простите, сэр, но, кажется, тревога, сэр!

– Ты кто? – Старший сержант Йовович, разложив на столе многочисленные баночки с ваксой, с упоением полировал свои и без того зеркальные говнодавы. – Кто ты?

– Брикс, сэр! – Новобранец в трусах, майке и незашнурованных мокасинах на толстой каучуковой подошве изо всех сил тянул подбородок и старался не смотреть в сторону старшего сержанта.

– Угу… – Старший сержант энергично орудовал бархаткой.

– Я, сэр! Простите, сэр! Вышел отлить, сэр! И увидел, сэр, как штатский проник через люк на территорию базы, сэр!

– Что, прямо через очко проник?…

– Нет, сэр! Через канализационный люк на плацу, сэр!

– Приснилось, – махнул рукой Йовович.

– Нет, сэр! Тревога, сэр!

Сержант с тоской взглянул на ботинки, которые впору было выставлять на полочку рядом со сверкающими кубками, но все же натянул их и лениво извлек из объятий кресла свою двухсотвосьмидесятифунтовую тушу.

– Если, мать твою, приснилось…

– Так точно, сэр! Драить очко полгода подряд, сэр! – перебил Брикс, уже крепко сожалея о том, что вообще ввязался в эту историю. Мог бы просто лечь себе поспать, пока старший сержант занят наведением на свои ботинки зеркального блеска.

Но отступать было поздно. Разъяренный старший сержант уже шагал к выходу, размахивая мощным фонариком.

На счастье Брикса, ему действительно не приснилось. Крышка люка была сдвинута, а идеально черную поверхность плаца пересекали грязно-зеленые вонючие следы мужских туфель небольшого размера, которые терялись где-то в траве лужайки.

Больше возмутило параноидально аккуратного старшего сержанта то, что следы были нечеткими и неправильной формы, а потому затрудняли идентификацию хозяина обуви. Но через полторы минуты рота Брикса уже торчала на плацу, а разъяренный Йовович расхаживал перед строем, тыча фонариком в заспанные лица новобранцев.

– Пока вы, мать вашу, недоноски, валялись в теплых постельках и трахали во сне баб, какой-то, мать его, гражданский засранец проник на территорию военной базы. Даю вам ровно один час. Через час я хочу увидеть этого сраного гражданского ублюдка вылизывающим собственным сраным, мать его, языком это его сраное дерьмо. Если через час он не найдется, будете вылизывать его сами. Ясно?

– Да, сэр! – хором отгорланил строй, и тут чуткое ухо старшего сержанта уловило что-то необычное, что уже отмечали глаза, но чему он не придавал значения, считая оное невозможным. В строю кого-то не хватало!

– Дзефирелли! – рявкнул старший сержант, проверяя невероятное. Строй безмолвствовал. – Дзефирелли! – Снова тишина.

– Где этот долбаный засранец, мать его?!

Так и не дождавшись ответа, Йовович позволил всем разойтись, решив, что долбаным засранцем-макаронником Дзефирелли он займется лично.

Все еще до конца не проснувшиеся солдатики группками по два-три человека разбрелись по территории базы, ощупывая и обнюхивая (обнюхивая в прямом смысле, ибо от следов на милю вокруг разило канализацией) все подозрительные закоулки. База раскинулась как минимум на две квадратные мили, и искать там одного человека, который вдобавок еще и не хочет, чтобы его нашли, можно до белых мух. Но новобранцы, верные своему долгу и приказу отца командира, не отчаивались и шаг за шагом прочесывали пространство, изредка вступая в препирательство с часовыми у локаторов, ангаров и прочих объектов, которые слыхом не слыхивали о тревоге и на чем свет стоит матерились на желторотых рекрутов.

А Йовович в этот момент разглядывая пятнышко зеленоватой жижи, изуродовавшее-таки безукоризненные ботинки, мучительно соображал, сообщать начальству об инциденте или нет.

Кто вылезал из канализации? Это мог быть просто нажравшийся, как свинья, обычный американский парень – пошел погулять и провалился в люк, мог быть сраный коммунистический шпион – приперся вынюхивать своим коммунистическим шнобелем наши секреты, а мог быть этот долбаный итальянский засранец Дзефирелли – он не дрыхнет, как предполагалось, вместо него на кровати аккуратный муляж из подушек и рюкзаков, – способный обмануть всех, кроме тревоги.

Размышлять, тем более так долго, Йовович не привык, потому чувствовал себя отвратительно. Подумав еще и над своим самочувствием, старший сержант окончательно опух и позвонил начальству, предпочитая получить взыскание, но зато переложить решение на чужие плечи. Майор О'Хара уж точно не потерпит беспорядка и не позволит этому красному выродку разгуливать по нашей территории, как по своей Красной площади!

– Посторонний на территории, сэр, – четко отрапортовал Йовович. Телефонная трубка разразилась потоком приличествующих случаю ругательств, и, молодцевато щелкнув каблуками, старший сержант отдал ей честь: – Так точно, сэр! Тревога, сэр!

Завыла сирена, и из соседних казарм посыпались на плац заспанные солдатики. Соседи-сержанты орали на своих, рассылая повзводно прочесывать разные концы базы.

Теперь Йовович снова почувствовал себя человеком, осознавая, что он в выигрышном положении, поскольку его ребята начали поиски на двадцать минут раньше и у него имеется реальная возможность отличиться. Мысль о том, что именно его отсутствующий засранец Дзефирелли мог стать причиной переполоха, он уже отмел, потому как не может солдат, даже поднятый в два часа ночи, не узнать своего брата по оружию даже в темноте, даже с расстояния двести ярдов, даже если он в штатском и в свинском состоянии. Значит, это красный, коммунистический мудак, и они его поймают.

Брикс отправился на охоту в одиночку. Он первым увидел этого человека, и именно он должен его поймать. Потная ладонь липла к винтовке М-16, которую он получил только три дня назад, и из которой еще ни разу не стрелял. Не собирался он стрелять и сейчас, разве что в крайнем случае. Просто человек с винтовкой выглядит более солидно, чем просто человек в солдатской форме, и, если этот террорист-диверсант вздумает открыть огонь, он, Брикс, не задумываясь, выстрелит ему в… ногу, чтобы тот был в состоянии рассказать, с какой подлой целью проник на охраняемый объект, какие тайны собирался выведать, какие диверсии собирался учинить.

Переполняемый гордостью за еще не совершенный подвиг, Брикс старался охватить взглядом детали окружающего его пространства. Его интересовали едва заметные следы ночного вторжения. Где-то за спиной слышался приглушенный шум всеобщей тревоги, над головой горячий ночной ветер скрипел флагштоком, шуршала под ногами гравиевая дорожка, в висках толчками пульсировала кровь.

Справа!… Ему показалось, что очертания предметов в этом месте отличались от остального: они были темнее и как бы подсвечены изнутри.

И звук… Звук, похожий на смех… Низкий, гортанный, с присвистом… Затем последовали приглушенные шлепки. Еще… и еще… Потом все затихло. Возможно, диверсант захватил кого-то из солдат, например Дзефирелли, и глумится над ним?

Брикс лег на живот и пополз вперед, стараясь двигаться как можно тише. Винтовка цеплялась за траву и мешала ползти, он медленно приближался к бесформенному темному пятну, останавливаясь при каждом шорохе и прислушиваясь.

То, что он увидел, оказалось цистерной, лежавшей на бетонных быках, в просвете между которыми Брикс различил догорающий костерок и две пары ног. Ветер доносил до него отвратительную вонь, не совсем такую, как из канализации, но, возможно, так и должны пахнуть испаряющиеся экскременты. Потом раздались звуки четырех ударов, похожие скорее на сильные шлепки, выполняемые маньяком. Затем снова жуткий надрывный смех и приказ:

– Раздевайся!

Брикс, старался не дышать, подобрался к краю цистерны. Осторожно поднявшись, он собрал все свое мужество и, выскакивая из темноты с винтовкой наперевес, заорал так сильно, как только мог:

– Стоять! Двинешься, будешь покойником!

То, что он увидел у костра, наполнило его отвращением и злобой. Практически лишенная одежды женщина сидела на камне спиной к нему, а склонившийся к ее ногам маньяк-шпион стаскивал с нее трусики, при этом не переставая отвратительно похохатывать.

– Встать, грязная свинья! – скомандовал Брикс.

Как при замедленной съемке, маньяк поднял голову, и Брикс с ужасом узнал в нем своего соседа по казарме Дзефирелли, который глупо скалился, не вынимая изо рта самокрутку с марихуаной – она-то и источала невыносимую вонь, принятую Бриксом за вонь канализации. Женщина тоже повернулась к нему, и не думая прикрывать свои обнаженные прелести.

– Покурить хочешь? – весело поинтересовалась Мери Анджело – специалист из соседнего взвода.

На перевернутом пустом ведре между ними лежали засаленные карты. Они резались в покер, и Анджело просадила все. Ее вещи были свалены в кучу в стороне от костра.

Брикс оторопело таращился на сослуживцев, все еще сжимая винтовку, а те от хохота просто впали в истерику.