Покорение Финляндии. Том II - Кесарь Филиппович Ордин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
14) В сем заключается краткое начертание общих правил, долженствующих служить основанием к управлению Финляндией). Генерал-Губернатор представит впоследствии времени нужные прибавления к. составлению полной инструкции Комитету, которая соответствовала бы намерениям и пользам В. В-ва. На теперешний же раз признаются необходимыми сверх того следующие еще средства.
15) Сделать в новоприобретенной Финляндии Генеральное и Конституционное собрание из. депутатов всех состояний… Оно откроет мысли и надобности народа, средства к поправлению и согласит умы Финнов, удаленные можно сказать по нынешнему их неизвестному состоянию. Собрание сие сделать в Генваре месяце, следовательно распорядиться к тому не теряя времени и местом сбора назначить Ловизу. После чего депутация здесь находящаяся, в противность закона и без народной доверенности прибывшая, может быть распущена.
16) Чтобы при сем народном созыве сделать более впечатления, то возвратить некоторых пленных офицеров внутрь России разосланных. Военный Министр снабдит Генерала Спренгтпортена именным об них списком; а он по прибытии в Финляндию сделает назначение в списке, кого возвратить из тех офицеров и доставит оное Министру для всеподданнейшего В. И. В-ву доклада;
17) Учредить в Гельзингфорсе и Або казенные и банковые конторы с достаточными суммами, которые бы исподволь вывели из употребления Шведские бумажки, а ввели наши ассигнации.
Подлинное подписали: Граф Аракчеев, Барон Спренгтпортен, Богдан Кнорринг.
С.-Петербург, 19-го ноября 1808 года.
Постановление комитета, можно сказать почти безграмотное, нисколько не пополнило первоначального Спренгтпортеновского плана. Самое определение функции комитета, «который бы имел верховное влияние (influence supérieure) на управление землею» могло только еще более спутать понятия. Правда, здесь, в отмену проектированного в плане, точно выражено, что генерал-губернатор председательствует в комитете. Но вместе с тем сохранено и выражение о том, что комитет действует «под непосредственным начальством генерал-губернатора». В редакции параграфов не только не достигнута большая определительность, но, как легко видеть при первом даже взгляде, явились новые неопределенности. Впрочем, входить в подробное их рассмотрение нет нужды.
Положение поднесено Аракчеевым и утверждено Императором Александром 19-го ноября надписью «быть по сему». Но в самом тексте, против 11-го параграфа положена особая резолюция. На ней следует остановиться.
Параграфом 11-м установлялось, что генерал-губернатор представляет все дела по принадлежности чрез министров, от коих равным образом получает высочайшие повеления. Против этого параграфа Александр Павлович сделал следующую надпись: «кроме сего пункта, все же представления делать ко мне». Это изъятие оказалось чреватым последствиями. В дальнейшие времена все что в Финляндии желало возможно удалиться и отделиться от России, забывая все её права, хваталось за эту надпись. Применяя систему обобщений дошли до того, что усмотрели в этой помете полное основание для теории личной унии. В этих видах Ю. Коскинен, в своем издании официальной переписки Спренгтпортена (1882 г.), которому предпослано кроме финского и французское предисловие о Финляндии как отдельном государстве (état séparé), помещает Положение 19-го ноября 1808 г. с объясненною надписью на первом месте, не упоминая ни о каких других данных сюда относящихся, кои давали бы этим нескольким словам принадлежащее им значение.
В сущности, хотя и нельзя не пожалеть о надписи Александра с русской точки зрения, как о поводе к зарождению тех противогосударственных недоразумений, которые разрослись с течением времени опираясь на нее, — она ни к чему однако коренному не обязывала и в существе предрешала весьма немного. Если бы в этом направлении хода дел лежала система, сознательное обособление Финляндии в отдельную единицу, оно выразилось бы более определенно в форме какого-либо акта, манифеста, или хотя бы указа: ими столь богат был именно 1808 г., когда Аракчеев, вступив в управление военным министерством, наводнил Полное Собрание Законов множеством высочайших повелений по разным случаям. Настоящее Положение шло также через руки Аракчеева и им докладывалось Государю. В данном случае выразилось только желание Императора Александра обратить личное внимание на направление, которое получат дела в новоприобретенном крае, о неустройстве коих получались до того от врагов Буксгевдена самые неблагоприятные вести. Весьма вероятно что и Спренгтпортен, при удобном случае, склонял Государя в таком направлении. Около этого времени депутаты духовенства, исполняя инструкции, подавали свое ходатайство о непосредственном внесении на высочайшее усмотрение представлений их консисторий. Пользуясь им, Спренгтпортен мог побуждать Александра к такому направлению тем более, что при нем его собственное влияние и значение только усиливались, притом очень значительное Однако влияние на финляндские дела русских министров никак не устранялось. Уже самое учреждение банковых контор на счет русской казны, которое Александр одобрил безусловно, при том с целью вывести из употребления шведские бумажки и ввести «наши» ассигнации, говорило прямо о том, что русскому государственному казначею предстояло в Финляндии прямое и жизненное дело. В другом, точно также безусловно опробованном пункте (16-м), относительно возврата пленных офицеров, указывался порядок назначения таковых и заключался повелением Спренгтпортену: «доставить оное (т., е. назначение) Министру для всеподданнейшего доклада». — В п. 13-м о порядке заготовления провианта, говорилось именно:. «чтобы контракты им (генерал-губернатором) доставляемые утверждал Военный Министр».
Нельзя вместе с тем не заметить, что Александр отменил собственно только первую часть 11-й статьи, хотя и написал вообще «кроме сего пункта»; повелев вносить все представления прямо к нему, он не предуказал однако пути, которыми повеления его будут объявляться. Возвратясь из Эрфурта он был вполне очарован Сперанским, бывшим при нем во время путешествия. Может быть, уже тогда являлась ему мысль поручить молодому статс-секретарю ближайшие при себе занятия по делам вновь приобретенного края. Вскоре, в конце 1808 г., все бумаги финляндской депутации переданы Сперанскому, а затем генерал-губернатор Спренгтпортен, хотя и писал свои французские доклады на имя Государя, но сносился собственно со Сперанским, также как и с другими министрами, и многие дела шли неизбежно через них[51].
В Императоре Александре желание ближе видеть финляндские дела было вполне естественно и по другим причинам. Из этих последних мы устраняем соображение о том, чтобы он положительно сам хотел дать Финляндии конституционную форму правления. Без сомнения он не имел определенного на этот счет и твердого представления, в чем свидетельствовало между прочим то одобрявшееся, то отменявшееся предположение о созыве финляндского
