Аттические ночи - Авл Геллий

{103 Традиционное прочтение первого параграфа не дает удовлетворительного смысла: Геллий упоминает о каком-то серьезном споре, но второй параграф начинается с утверждения о согласии. Нет упоминаний о споре и в дальнейшем тексте. Поэтому есть все основания полагать, что часть текста, содержащая изложение серьезных противоречий, была утрачена.}

{104 Клиенты — социальная группа, включающая в себя людей, зависимых от главы рода и семьи в политическом, социальном, экономическом и правовом отношении. Клиенты встречаются уже в ранний период, и их отличительным признаком было почитание патронов как своих отцов; на клиентов распространялась отцовская власть и принципы римских семейных отношений. Основной функцией патрона была социальная и правовая защита клиента. Клиентела была наследственной. Геллий, говоря о клиентах, имеет в виду прежде всего этот патриархальный вариант, сохранявшийся и в эпоху империи. В эпоху Поздней республики (II —I вв. до н. э.) значительную часть клиентов составляли вольноотпущенники, часто поддерживавшие экономические и политические отношения с патроном. Клиентела распространялась и на международные отношения, когда подчиненные народы и общины становились клиентами знатных и высокопоставленных римлян (обычно — подчинивших их полководцев), которые являлись представителями и защитниками их интересов перед римскими властями.}

{105 Обычай гостеприимства с древнейших времен был важной гарантией защиты прав гостя; гостеприимство имело огромное значение для межличностных, межобщинных и даже международных отношений. Hospitium publicum (государственное гостеприимство) было правом, гарантированным чужестранцу международным договором Рима с соответствующим государством, дававшим возможность пребывания в Риме, защиту перед судом и право ведения торговли. Гостеприимство могло быть наследственным, причем отношения гостеприимства могли связывать не только граждан и чужеземцев, на и самих граждан между собой.}

{106 Когнаты — кровные родственники по прямой и боковой линии, которые в отличие от агнатов (жена, дети, внуки и т. д.) не находились под властью отца семейства. К когнатам относились родные братья и сестры по отцу и матери, двоюродные и троюродные братья и сестры, а также сводные. Свойственники (adfines) — родственники, приобретаемые через брак (тесть, теща, свекровь и т. д.). Постановка родственников и свойственников на последнее место отражает, скорее всего, не их низкую степень значимости для римлянина, а то, что, будучи полноправными гражданами, эти категории лиц были более защищены в правовом отношении и, в отличие от агнатов и клиентов, не находились под властью данного лица.}

(3) Есть множество свидетельств и примеров, записанных в древних хрониках, из которых мы приведем пока один о клиентах и когнатах, тот, что под рукой. (4) Марк Катон в речи, которую он произнес перед цензорами против Лентула, {107} написал так: "Наши предки считали более священным защищать сирот, чем не обманывать клиентов. Против когнатов за клиента свидетельствуют, против клиентов никто не дает свидетельство. Отца они считали первым по званию, следующим - патрона". {108}

{107 Точно идентифицировать личность Лентула и установить причину спора невозможно. Лентулы были тесно связаны со Сципионами, представляя собой другую ветвь рода Корнелиев и, следовательно, были противниками Катона.}

{108 Fr. 200 Malc.}

(5) Однако Мазурий Сабин в третьей книге "Гражданского права" ставит гостя на более высокое место, чем клиента. Слова из этой книги суть таковы: "Относительно обязанностей у предков было установлено так: сначала - [по отношению к] подопечному, затем - к гостю, затем - к когнату, после - к свойственнику. Равным образом, женщинам оказывалось предпочтение перед мужчинами, а сиротское попечение ставилось перед опекой над женщинами. Даже если опекуны выступали против кого-либо, детям которого они были назначены, они должны были соблюдать интересы ребенка". {109}

{109 Fr. 6 Huschke.}

(6) Твердое и ясное свидетельство этого представляет авторитет Гая Цезаря, {110} великого понтифика, который так начал речь, произнесенную им в защиту вифинцев: {111} "Ради гостеприимства ли царя Никомеда {112} либо ради нужды тех, <о> деле которых идет речь, не смог я избежать этой обязанности, Марк Юнк. Ведь со смертью людей не должна уничтожаться память так, чтобы она не сохранялась самыми близкими, и без крайнего бесчестья нельзя оставить клиентов, помогать которым учат нас наши предки". {113}

{110 Имеется в виду Гай Юлий Цезарь, получивший должность великого понтифика в 63 г. до н. э. и сохранявший ее вплоть до самой своей смерти в 44 г. до н. э.}

{111 Речь произнесена либо в 74 г. до н. э. после смерти Никомеда IV перед Марком Юнком, либо в 73 г. до н. э. против Юнка, обвинявшего вифинцев.}

{112 Никомед IV (94—74 гг. до н. э.) — последний царь Вифинии, завещавший свое царство Риму. Никомеда и Цезаря связывали отношения гостеприимства, завязавшиеся еще в период Первой Митридатовой войны (88—85 гг. до н. э.). Смерть Никомеда, завещавшего Вифинию римлянам, послужила для Митридата поводом к началу третьей войны с Римом, которую он начал с вторжения в Вифинское царство.}

{113 Fr. 44 Malc. Сервий цитирует законы XII таблиц: «Патрон, если обманет клиента, да будет проклят» (Ad Verg. Aen., VI, 609). В данном случае вифинцы рассматриваются как клиенты всего Римского государства.}

Глава 14

О том, что Апион, ученый муж, прозванный Плистоником, написал, будто он сам видел в Риме взаимное узнавание друг другом, после старого знакомства, человека и льва

(1) Апион по прозвищу Плистоник {114} отличался большой начитанностью, [знанием] греческой культуры и разносторонней ученостью. (2) Говорят, его книги, в которых он описал почти все чудеса, что видел или слышал в Египте, весьма популярны. (3) Относительно того, что, по его словам, он услышал или прочитал, он излишне словоохотлив, возможно, из порочного стремления к похвальбе - ведь Апион чрезвычайно хвастливо выставляет напоказ свою ученость. (4) Однако о том, что описано в пятой книге "О египетянах", он, по собственному утверждению, не услышал и не прочитал; но сам видел [это] в Риме своими глазами. {115}

{114 Апион Плистоник (первая пол. I в. н. э.) — александрийский грамматик и эрудит; автор многочисленных историко-географических и естественно-научных сочинений, от которых сохранились лишь разрозненные фрагменты.}

{115 Относительно оценки творчества Апиона ср.: Plin. Nat. Hist., IX, 4, 13. Историю о льве воспроизводит Элиан (Nat. an., VII, 48); ее упоминают Сенека (Ben., II, 19, 1) и Плиний (Nat. Hist., VIII, 56).}

(5) "В Большом цирке, {116} - повествует он, - для народа устроили травлю множества диких зверей. (6) Я, - говорит он, - был свидетелем этого события, так как случайно оказался в Риме. Там было немало диких зверей, размеры животных были необыкновенны, и все они выделялись либо внешним видом, либо свирепостью". (8) "Но кроме всего прочего, - продолжает он, - вызывала изумление величина львов, и особенно одного из них. (9) Один этот лев мощью и величиной тела, ужасающим рычанием и ревом, трепетом шейных мускулов и гривы обратил на себя всеобщее внимание. (10) Среди многих других был выведен отданный для сражения со зверями раб [одного] консуляра, звали этого раба Андрокл". (11) "Когда лев увидел его вблизи, - продолжает [Апион], - то внезапно, словно в изумлении, остановился, а затем понемногу, спокойно, будто бы стараясь узнать, подошел к человеку. Тут он кротко и приветливо виляет хвостом по образу и обыкновению ласкающихся собак, прижимается к человеку и нежно лижет языком руки и ноги у него, совершенно уже оцепеневшего от ужаса. (13) Андрокл во время этой ласки столь свирепого зверя, восстановив утраченное присутствие духа, мало-помалу поднимает глаза, чтобы рассмотреть льва". (14) "Тогда можно было увидеть, - говорит он, - как свершилось словно бы взаимное узнавание радостных и благодарных человека и льва".

{116 Большой цирк — древнейший цирк на территории Рима (согласно традиции, его строительство начали еще Анк Марций и Тарквиний Старший (Liv., I, 35)), располагавшийся в долине между Палатином и Авентином.}

(15) Это столь удивительное событие вызвало в народе громкие крики, и Андрокл был вызван Цезарем {117} и спрошен о причине того, почему его одного пощадил столь свирепый лев. (16) Тогда Андрокл рассказывает изумительную, достойную удивления историю. (17) "Когда мой господин управлял провинцией Африкой {118} с проконсульским империей, - сказал он, - я был вынужден к побегу его ежедневными несправедливыми наказаниями и, чтобы у меня было более безопасное убежище от хозяина, правителя этой земли, я отправился в безлюдные поля и пустыни и принял решение, если не будет еды, так или иначе искать смерти. (18) Тогда, - продолжил он, - в палящий жгучий полдень, обнаружив отдаленную скрытую пещеру, я вхожу в нее и там затаиваюсь. {119} (19) Немногим позже к этой же пещере подходит этот лев с покалеченной окровавленной лапой, издавая стоны и рычание и жалуясь на боль и муку от раны". (20) Он сказал, что сначала его ужаснул один вид приближающегося льва, и душа [его] была объята страхом. (21) "Но после того как, - продолжил он, - лев, войдя внутрь, как стало ясно из самих обстоятельств, в это свое логово, увидел меня, затаившегося вдалеке, он подошел, кроткий и ручной, и показал мне поднятую лапу и протянул, казалось, будто бы прося о помощи". (22) "Тогда, - говорит [Андрокл], - я вытащил огромную занозу, засевшую в подошве его лапы, выдавил гной, скопившийся в глубокой ране, и весьма тщательно, уже без сильного страха, высушил [полость] внутри [раны] и вытер кровь. (23) И вот, успокоенный этой моей заботой и лечением, он лег, положив лапу мне в руки, и заснул, (24) и с этого времени целых три дня я и лев прожили в одной и той же пещере и питались одной и той же пищей. (25) Ведь он приносил мне в пещеру более жирные части от диких зверей, на которых охотился, а я, не имея огня, ел [их], подсушив на полуденном солнце". (26) "Но когда мне, - рассказывал он, - уже стала невыносима эта звериная жизнь, после того как лев отправился на охоту, я покинул пещеру и, пройдя почти трехдневный путь, был замечен и схвачен солдатами, и доставлен к господину из Африки в Рим. (27) Он тотчас же распорядился, чтобы я был присужден к смерти и отдан диким зверям. Но я вижу, - закончил он, - что и этот лев, пойманный отдельно от меня, теперь отблагодарил меня за благодеяние и лечение".