Отблески Версаля - Наталия Николаевна Сотникова

Новая ипостась Вильгельмины

Естественно, король воспринял безвременную смерть Юлии как наказание Господа за его жажду плотской любви и, удалившись в Потсдам, погрузился в глубокую депрессию. Понятно, что Вильгельмина вряд ли испытывала глубокую печаль по поводу смерти соперницы, но душевное состояние Фридриха-Вильгельма глубоко беспокоило ее. Он отказался встречаться с нею, но завалил письмами об усопшей, не допуская ни одного порочащего слова о ней. Хотя король и адресовал теперь свои послания к Вильгельмине как к «любимой и ныне единственной подруге» и настаивал на активной переписке, но она опасалась быть совершенно исключенной из его жизни. Чувство вины давило на него тяжким бременем. Вильгельмина решила пустить в ход все средства, чтобы восстановить свое влияние и оттеснить таких соперников как розенкрейцеры. Еще после своего вступления в их ряды в 1778 году Фридрих-Вильгельм уверовал в сверхъестественные явления и посланцев из потустороннего мира. Эта вера во второй половине ХVIII века в Европе не была чем-то необычным — спиритические сеансы в салонах были в большой моде. Но король быстро попал в зависимость от явлений, которые он считал знамениями свыше. Сначала Вильгельмина пыталась защититься от формирования этой зависимости и вразумить любимого человека, но после смерти сына Александра тот окончательно уверовал в получение посланий от покойного. Тогда она совершенно сознательно решила следовать спиритическим наклонностям короля. Более того, чтобы побороть влияние розенкрейцеров, Вильгельмина, пользуясь легковерием монарха, прибегала к посланиям Александра, дабы оказывать влияние на Фридриха-Вильгельма и бороться с членами Ордена розы и креста их же оружием.

«Подтверждения, которые его величество получал от меня, состояли в том, что я сообщала ему, как мой сын явился мне и сказал, чтобы король успокоился. Я притворялась, что сии явления имели место в моем доме в Берлине и выбирала для сего преимущественно большие церковные праздники. О сих вымышленных явлениях я вела дневник, в котором описывала их. Я уже говорила о своей уверенности в том, что генерал фон Бишофсвердер завоевал власть над королем посредством выдуманных явлений духов или чего-то подобного. Хотя его величество никогда не говорил мне о сем, но сопоставление всех предшествующих событий, в особенности появление различных незнакомых лиц, заставила меня поверить в сие».

Самое раннее из этих придуманных Вильгельминой явлений следует датировать апрелем 1789 года, вскоре после смерти Юлии фон Фосс, которая ввергла короля в глубокую депрессию. Для Вильгельмины якобы прозвучавшие слова утешения Александра казались единственным средством успокоить отчаявшегося Фридриха-Вильгельма. Тот стал ожидать получения Вильгельминой этих знамений в установленные дни, такие как день рождения и кончины Александра, а также большие церковные праздники. Вильгельмина стала медиумом, тогда как королю его сын никогда не являлся. Об этих явлениях он узнавал лишь из писем Вильгельмины, например, из описания произошедшего на могиле Александра в городской церкви Св. Доротеи:

«Пробило половину двенадцатого, и я приготовилась увидеть призрак, к чему я была вызвана таким странным образом, но не почувствовала в душе никакого страха, никакой боязни…Я никогда не чувствовала себя так хорошо, никогда не высыпалась так хорошо, как в эту ночь, и никогда во мне не пробуждалось столько доверия к Богу. Я преклонила колени подле захоронения, слой пыли был очень толстым, и из могилы поднялся светлый фантом, поднял пыль, затем несколько сместился. Я прочитала „Отче наш“, и когда помолилась о придании мне сил, то наш ангел остановился предо мной и сказал, что сия сила, которая сковала тебя сейчас, исходит от него, и все, что сейчас ты увидишь, будет большой красивый облик по правую руку, облик узнаваемый, но ни в коей мере не схожий… Мой отец может все знать, он должен быть также подготовлен к выслушиванию, об отце я вижу все».

Любопытно, что сохранилось два варианта этого описания, изложенного рукой Вильгельмины, один — набросанный в спешке и явном возбуждении, и второй — слегка измененный, более упорядоченный и переписанный набело. После смерти короля высказывания Вильгельмины не оставляют никакого сомнения в том, что лично она некогда не верила в эти явления, которые представляли собой осознанный обман короля. Однако мать Александра подчеркивала, что никогда не использовала это влияние для собственных корыстных или политических целей, но лишь для смягчения отчаяния короля. Прибегнув к такому методу, Вильгельмина уже не могла остановиться, к тому же обстоятельства побуждали ее все сильнее опутывать себя паутиной лжи.

Лекарство от утраты — новая любовь

Невзирая на двойное бремя чувства вины перед усопшей и обета непорочного образа жизни, сдержать свой любвеобильный темперамент король был не в состоянии. Вскоре после смерти Юлии фон Фосс он затеял любовную интрижку с придворной дамой королевы Фридерики-Луизы, графиней Софией-Юлианой фон Дёнхоф (1768–1834). Она была настолько мила, что при дворе ее называли Гебой[35], к тому же она отличалась многими талантами, в частности, была одаренной пианисткой и певицей. В отличие от неискушенных в искусстве завлечения в любовные тенета мужчин Вильгельмины и Юлии фон Фосс, графиня фон Дёнхофф быстро разожгла страсть короля. Она буквально опутала его сетью искусных уловок, сочетавших любезность, обещание манящей сладости запретного плода, милые капризы, быструю смену настроений. Если роман с Юлией занял три года, то морганатический брак с графиней Дёнхоф, ко всеобщему негодованию двора, был заключен в дворцовой часовне Шарлоттенбурга 11 апреля 1890 года (на обычных условиях — согласие королевы и удаление Энке). По поводу бракосочетания король писал Вильгельмине:

«Я несказанно счастлив с моей графиней. Счастье сие слишком велико, чтобы продлиться долго, и мне уже грезится скорая разлука. Она — интересное создание, чем больше я узнаю ее, тем больше люблю».

Графиня фон Дёнхоф не терпела соперников и пустилась в попытки избавиться не только от Вильгельмины, но и от генерала Бишофсвердера. К тому же она требовала, чтобы все оказывали ей почести соответственно ее новому положению, допуская единственно преимущество королевы перед собой. После Юлии фон Фосс, старавшейся держаться на заднем плане, это выглядело вызывающе.

Вильгельмина чувствовала себя ущемленной и оскорбленной:

«Мне больно, что, когда я хочу увидеть и поговорить с вами, вы скрываете сие свидание ради женщины, с которой не знакомы и двух лет… У меня же нет иной вины, кроме 22 лет любви и почитания вас, и той, что я не умерла как раз ко времени, когда вы познакомились с ней… Когда мое око глядит в небеса, ему становится легче, и я