Буддийская классика Древней Индии - Валерий Павлович Андросов

58

Кто достиг далёкого берега

Океана Совершенной мудрости,

Тот украсился драгоценностями добродетелей и качеств*,

Тот целиком погрузился в океан Твоего величия.

59

Пусть восславится Господин мира,

Которого не охватить мыслью и не сопоставить ни с чем.

Да будет мир существ равен Твоей [доброте]

Благодаря накопленным мною добродетелям.

ТАК СОСТАВЛЕН «ГИМН НЕОХВАТИМОМУ МЫСЛЬЮ БУДДЕ»

IV. «Гимн высочайшему Будде» («Парамартха-става»)

1

Как же мне прославлять Тебя —

Господина, нерождённого, вездесущего,

Превосходящего любое мирское сравнение,

Пребывающего в состоянии, невыразимом словами?*

2

Разве доступно обыденному мышлению в понятиях *

Состояние, в котором Ты пребываешь, будучи Истинно сущим?**

Я буду славить Великого Учителя***,

Благоговея**** перед Ним.

3

С точки зрения самосущего*,

Которое не имеет происхождения,

Ты не рождался, не приходил и не уходил.

О Господин, хвала Тебе, бессамостному!

4

Ты еси ни бытие, ни небытие,

Ни преходящий, ни непреходящий,

Ни бесконечный, ни конечный.

Хвала Тебе, недвойственному!

5

Ты не воспринимаешься более окрашенным

Ни в красный, ни в зелёный, ни в алый,

Ни в жёлтый, ни в чёрный, ни в белый цвета*.

Хвала Тебе, неокрашенному!

6

Ты еси ни большой, ни малый,

Ни протяжённый, ни круглый.

Ты достиг состояния вне измерений.

Хвала Тебе, несоизмеримому!

7

Нет Тебя ни далеко, ни близко,

Ни на небе, ни на земле,

Ни в сансаре, ни в нирване.

Хвала Тебе, не пребывающему нигде!

8

Ты не пребываешь ни в одной из дхармо-частиц,

Ибо достиг [абсолютного] состояния — основы сущего*

И постиг глубочайшую тайну.

Хвала Тебе, таинственному!

9

Поэтому да будет воспет Воспеваемый!

Но кто такой Воспеваемый?

Коль все дхармо-частицы пусты, то кто же тогда

Воспеваемый и кем Он воспевается?

10

Кто же сможет восславить Тебя,

Нерождённого и негибнущего,

Не имеющего ни концов, ни середины,

Невоспринимающего и невоспринимаемого?

11

Восславим же Будду — Благосущного*,

Не подверженного более колесу рождений**,

Того, кто не приходил и не уходил! Благодаря Ему,

добродетельному, Этот мир шествует благосущным Путём***.

ТАК СОСТАВЛЕН «ГИМН ВЫСОЧАЙШЕМУ БУДДЕ»

Комментарии к трактатам Нагарджуны

«ДРУЖЕСТВЕННОЕ ПОСЛАНИЕ»

[Посвящение]

* Хотя это посвящение дано переводчиками СЛ на тибетский язык, однако и Нагарджуна, которому принадлежит авторское право санскритского оригинала, поклонялся бодхисаттве Манджушри, просветлённому существу, воплощающему мудрость, эпитет которого Kumära-bhüta, т. е. «пребывающий (или ставший) юным царевичем». Традиционно считается, что благодаря предыдущим заслугам Манджушри в последнем рождении постиг высшую мудрость в 16 лет и навсегда остался пребывать в этом юном возрасте. Кстати говоря, именно такое состояние нестарения является одним из качеств высших бодхисаттв и будд созерцания (пять просветлённых, татхагат, или дхьяни-будд сферы цветов и форм, см. ДС, III), и именно к достижению этого состояния призывает автор адресата «Послания» в последней строфе, см. ниже, СЛ, 123.

[Введение — строфы 1–3]

1

* По буддийским (и индийским) представлениям о карме и сансаре, т. е. о деятельности и дальнейших рождениях этого существа в соответствии с плодами дел, каждое рождение естественно (тиб. rang bzhin) зависит от содеянного ранее, что определяет семью, статус, благополучие и успехи настоящей жизни. Одним словом, такое обращение предполагает высокий социальный статус адресата «Послания». Ниже Нагарджуна назовёт его «добродетельным», «справедливым» и однажды «господином» (строфа 54); тибетцы же в колофоне сочтут, что речь идёт о царе (см. об этом [Андросов 1990: 32–36,42]).

** Благосущный — Sugata, тиб. bde bar gshegs pa — эпитет Будды, Просветлённого, как «существующего ради добра, блага, счастья». «Сутата» является распространённым эпитетом Будды, часто не переводимым с санскрита на европейские и русский языки или заменяемым словами «Будда», «Татхагата», и занимает седьмое место в известном списке 81 эпитета Будды по MB, I, 7 [Mahavyutpatti 1911: 1; Csoma 1984: 1]. Этот термин встречается и в других текстах Нагарджуны, например в «Гимне высочайшему Будде» (ЧС, IV, 11, см. ниже). Мне думается, такие термины нужно переводить, ибо в противном случае слово остаётся «немым» даже для тех, кто знает, что это Будда. Ведь «Сугата» — это не просто очередной эпитет Будды, а совершенно определённое понятие, соответствующее особым реалиям древнего и современного буддизма, как и «Татхагата», см. ДС, VI. Оба эти термина подразумевают ряд физических особенностей Будды и его походки, принадлежащих к 80 малым признакам Великого человека, см. ДС, LXXXIV (прежде всего пункты с 11-го по 17-й, но не только). Конечно, по-русски трудно найти выражение, передающее все значения понятия и глубину смысла, что всегда приобретается лишь изучением и размышлением. В частной беседе В.В. Вертоградова мне любезно подсказала, что уже в раннем буддизме причастие прошедшего времени gata в составе таких имён Будды, как Сугата и Татхагата, фактически потеряло своё буквальное значение «ушедший», а приобрело значение «сущий», «пребывающий в подлинном состоянии», «сущный». Поэтому даже для текстов Малой колесницы будет неправильно понимать эти два имени Просветлённого чисто филологически: «Татхагата» как покинувший наконец круговорот рождений, т. е. «ушедший туда» (или «так ушедший»), и «Сугата» — «счастливо ушедший в нирвану». И хотя в Малой колеснице Шакьямуни Будда действительно считается навсегда ушедшим из круга рождений, а в Великой колеснице «Он никогда не приходил и никуда не уходил», общим для обеих Колесниц является то, что Он сущий, что Он истинно пребывающий. Махаянский смысл, в том числе и термина «Сугата», передан в «Четырёх гимнах» (ЧС, IV, 11). Предложенный перевод, надеюсь, отражает духовно-нравственные значения понятия. См. также ниже, СЛ, 54.

*** Стихи — arya-giü, тиб. ‘phagsра'i dbyangs — написаны размером арья-гити санскритской поэтики. Этот размер формировался в фольклорно-музыкальной среде арийских народов Древней Индии, но он был применён буддийскими составителями канона, например в «Тхери-гатхи» палийской Типитаки. Хотя Михаэль Хан считает, что с филологической и эстетической точки зрения странно применение философом Нагарджуной метрики, присущей любовной поэзии [Hahn 1990:17].

2

* Здесь нет буквального следования тексту, но высказывается важная мысль, что изображение Будды, будь оно художественно совершенно или безобразно, т. е. любое, подходит для отправления ритуального акта поклонения. Вот что сказал по этому поводу Чже Цонкапа, ссылаясь, кстати, на первую половину этой строфы из СЛ (в пер. А. Кугявичуса): «Какая бы ни была статуя или образ Будды — хороший или плохой, — не порочить его, не ставить в плохое место, не отдавать в залог и, отбросив всякую непочтительность и пренебрежение, почитать его как Учителя, согласно сказанному в “Послании другу”» [Цонкапа 1994–2000, т. 1:247]. Возникновение такой практики поклонения обязано культу