Эффект проникновения - Андрей Быстров

Вырвавшись из дымной тучи, летательный аппарат засыпал муравьев градом шаровидных бомб. Они лопались, низко ползли рубиновые светящиеся облака. Муравьи обратились в паническое бегство, а те из них, кого настигали облачные волны, застывали парализованными.

Вокруг Бориса невесть откуда вырастали большие экраны, все обращенные к нему. Их было не меньше десятка, и на них плясали, меняясь с молниеносной быстротой, формулы, графики, геометрические фигуры, какие-то пространственные проекции… На каждом экране – свое. Разумеется, Борис не мог не только осмыслить этот шквальный поток информации, но даже уследить за изменениями хотя бы на одном экране. И все-таки что-то происходило в его сознании. Информационные фейерверки на экранах властно вторгались в мозг Бориса, их смысл проявлялся как поляроидная фотография. Да, так: человеку, фотографирующему «Поляроидом», могут быть и неведомы секреты сложных превращений, происходящих на карточке под воздействием света. Он почти сразу видит готовое изображение.

– Господи, – прошептал атеист Воронин, прижимая ладонь ко лбу. – Это же так просто. Как это ПРОСТО, Господи!

Голова кружилась так, словно Воронин только что сошел с центрифуги. Экраны померкли – или Борис перестал их видеть из-за мутной пелены перед глазами. Чтобы не упасть, он сделал несколько шагов, ища равновесия, а потом пелена рассеялась, и в глаза ударил солнечный свет.

Кто-то подхватил Бориса за талию, кто-то подставил плечо. Совсем близко Воронин увидел лицо Гордеева – тот смотрел на Бориса с тревогой, почти со страхом.

– Что такое? – пробормотал Воронин заплетающимся языком.

Он вскинул голову, подслеповато огляделся. Невдалеке стояли грузовики, фургон и ТВЗ, около них суетились люди. Сам же Борис находился в скальном проходе, где еще недавно бушевала потусторонняя тьма. Сейчас здесь было светло, солнце освещало зеленую траву и острые вершины скал.

– Твои волосы, Борис, – тихо вымолвил потрясенный Гордеев.

– Волосы? – Борис провел рукой по густой шевелюре. – А что с ними?

– Ты весь седой.

Эти слова точно сняли блокаду, установленную в мозгу Бориса. Эмоциональный вихрь сметал все барьеры, и Воронин уже не слышал, как переговариваются подоспевшие врачи, не ощущал, как делают инъекции, не осознавал, что его осторожно укладывает на носилки и переносят в машину.

17

– Да, конечно. – Ратомский улыбнулся Мальцеву, разливая коньяк, – Я понимаю, что вас интересует все, но «Сторожка» – в некотором роде центральный пункт. Ее начали строить перед войной, объект курировал генерал Тагилов. Тогда многие понимали, что война неизбежна и близка, независимо от того, что думал Сталин и его подпевалы. Впрочем, Сталин был не так слеп, как это теперь иногда пытаются изобразить. Тагилову удалось убедить его отдать приказ о начале строительства города в тайге, куда при необходимости могло бы эвакуироваться правительство… Разумеется, Тагилов ни словом не упоминал об экспериментах Грановского Он вел рискованную игру, но, согласитесь, не мог же он сказать Сталину. «Иосиф Виссарионович, в случае чего я переправлю вас в Сопряженный Мир»…

– Так Сталин ничего не знал о Грановском? – спросил Мальцев и достал из пачки сигарету, которую так и не зажег.

– Нет, знал, конечно… Знал, что есть такой ученый, занятый разработкой нового оружия. Точнее, БЫЛ такой ученый, потому что в сороковом году лабораторию в Подмосковье уничтожил сильный взрыв. Считалось, что там все погибли. Взрыв, разумеется, подготовил Тагилов, а Грановского и его ассистентов заранее вывез… Дело не в том, что Тагилов хотел скрыть что-то от Сталина. Он был правоверным коммунистом и сталинистом. Просто Сопряженные Миры… В общем, с такой темой не придешь запросто на доклад. Тут можно только поставить руководство перед фактом, преподнести, так сказать, подарок. Вот Тагилов и готовил этот подарок в глубокой тайне. Представьте, что началось бы при малейшей утечке информации, какие смертельные политические игры! Помнил Тагилов и о западных разведках – не только о немцах, но и об англичанах, американцах… Страна, военно-промышленный потенциал которой укрыт в Сопряженном Мире, стала бы непобедимой.

– Но почему в тайге? – Мальцев машинально засунул сигарету обратно в пачку. – Разве двери в Сопряженный Мир нельзя открыть где угодно?

– Вы немного забегаете вперед, я как раз подходил к этому… Но я отвечу. Не везде и не всегда. То есть при очень больших энергозатратах в принципе можно, однако небезопасно. При первых экспериментах многие погибли, другие стали инвалидами… На Земле существует двенадцать так называемых узлов сопряжения, это и есть собственно Двери. Кстати, и они не всегда доступны и безопасны… В России они есть не только в Хабаровском крае, но не забывайте о секретности… Вкратце так, а теперь вернемся к «Сторожке». Парадоксальным образом военные успехи Советского Союза играли против Тагилова. Ему все труднее становилось доказывать необходимость продолжения работ в далекой резервной столице, отвлекающих от фронта специалистов, транспорт, материалы. Вскоре идея создания «Сторожки» по понятным причинам потеряла для Сталина всякую привлекательность, Татилов вынужден был уступить, да и у Грановского не все ладилось… Долгие годы теоретические изыскания и эксперименты продолжались в совершенном подполье.

Ситуация радикально изменилась после смерти Сталина. Тагилов прекрасно видел, какие люди оказались у власти и куда они ведут страну. Он понимал, что милый его сердцу сталинский социализм будет если не демонтирован, то либерализован, а это, по его мнению, означало крах. Но он тоже обладал властью, и немалой, – пока еще обладал. Тагилов и Берия были двумя самыми мощными – и взаимоисключающими – фигурами в послесталинском Советском Союзе. Тагилов рассматривал два варианта спасения положения. Первый – организация переворота и захват всей полноты власти в стране – он отмел как нереальный, даже у него не хватило бы сил. Второй – воссоздание сталинской модели общества в Сопряженном Мире – был куда более достижимым. Тагилов начал возрождать «Сторожку» втайне от Берия. Сохранить эту тайну теперь было, пожалуй, потруднее, чем в сороковых. Берия казался вездесущим, несмотря на то что в его ближайшем окружении работали преданные Тагилову люди. Узнай он о подлинном назначении «Сторожки»… Да просто о том, что от него скрывают масштабный проект… Трудно сказать, как именно поступил бы Лаврентий Павлович – перехватил рычаги управления или придумал что-то свое, – но Тагилову в любом случае пришел бы конец. Когда стало ясно, что хранить секреты от Берия далее невозможно или крайне рискованно, Тагилов принял решение об устранении Лаврентия Павловича, и оно было выполнено.

– Как! – воскликнул Мальцев. – Но я читал…

– Забудьте обо всем, что вы читали на эту тему, Олег, – перебил Ратомский. – Это фальсифицированная история, а я излагаю вам подлинную. Итак, Тагилов освободился от Берия, а Хрущев со товарищи не внушал ему страха. Занятые кремлевской грызней, новые правители оставляли Тагилову возможность завершить эксперименты в «Сторожке», перебросить в Фоксхол людей и оборудование, а затем имитировать катастрофу, чтобы закрыть вопрос.

– Ну и ну, – пробормотал Мальцев. – И значит, здесь, в Фоксхоле, началось строительство социализма по Сталину – Тагилову?

– Основные проблемы возникли с психологией, – сказал Ратомский, поднося рюмку ко рту. – Понимаете, необжитый мир, что-то вроде американских прерий времен Дикого Запада, только без индейцев. Тут у самого завзятого фанатика может пропасть желание заниматься строительством социализма. Пришлось искать выход, и он был найден. Видите ли, Олег, большинство людей не понимали, что с ними произошло и где они оказались. Концепция Сопряженного Мира трудно укладывается в сознании даже подготовленного человека. А те, кто знал, не спешили внедрять эту концепцию в мозги остальных… Постепенно была создана особая мифология Фоксхола. Утверждается, что Фоксхол – это Земля после атомной войны, где продолжается война холодная. Так легче управлять, и нет проблем с ограничениями на передвижения… К тому же многие странности Фоксхола нетрудно объяснить последствиями атомных бомбардировок.

– Вот так просто?

– Совсем не просто, – возразил Ратомский. – Поначалу всякое было: и бунты, и эпидемии безумия, и вооруженные столкновения. Но в конце концов людям пришлось принять альтернативную правду… Нашу правду, Олег. И надо заметить, многие принимали ее охотно… Проще согласиться с самым невероятным объяснением, чем оставаться вовсе без него, признать ошибки собственной несовершенной памяти, нежели искать ответы в области непостижимого. Ведь к нам и сейчас прибывают люди. Нам нужно увеличивать население, мы вербуем рекрутов – в основном маргиналов, чтобы не привлекать внимания. Новички тоже сперва впадают в растерянность, ну а потом…