Индийская страсть - Хавьер Моро

32

После насыщенных событиями дней пребывания в Дели Анита была рада вернуться к спокойной жизни в Капуртале. С уходом Парамджита и Бринды на виллу Виопа Vista и с отъездом остальных сыновей в Англию во дворце осталось только маленькое ядро семьи, состоящее из Джагатджита, которого после великого дурбара все стали называть махараджей, Аниты и их сына Аджита. Конные прогулки, поездки за покупками в Лахор и игра в теннис снова вернули их к ритму мирной и роскошной жизни. Несмотря на свои огромные размеры, дворец не производил впечатления холодного и угнетающего, в нем бурлила жизнь. Все министры ежедневно приходили с докладами и своими проблемами к махарадже, который принимал их в рабочем кабинете. Там проходили заседания, обсуждались решения и организовывались встречи. Нижний этаж был полон бухгалтеров, финансистов, казначеев и всякого рода руководителей.

Анита с большим усердием ухаживала за своим уголком в саду. Она засадила его ароматическими растениями, цветами и помидорами для гаспачо. Она каждый день уединялась, чтобы в тени разросшегося розария сделать записи в своем дневнике в кожаном переплете. Выводя высокие остроконечные буквы, Анита писала на французском, как того требовал муж, чтобы позже прочитать ее заметки. Анита привыкла к отеческой любви, которой окружил ее махараджа, но иногда молодую женщину подмывало упрекнуть его в том, что их брак был заключен по расчету. Теперь она понимала, что этот человек привык командовать и покупать все, что ему заблагорассудится: дворцы, автомобили, лошадей, министров, женщин… Она его любила так, как любят банкира, который открывает перед тобой свои подвалы сокровищ. Джагатджит дарил ей великолепные украшения, чтобы она была еще красивее, и вместе с этим пытался оправдать свой каприз, выразившийся в столь пылкой любви к иностранке, перед семьей и обществом. Он любил ее красивой, остроумной, привлекательной и неотразимой. Вместе они являли собой новое лицо Капурталы. Но Анита не слишком ценила сентиментальную сторону их отношений: ее муж был так богат, что сам по себе этот факт не должен был предполагать, что он принес большую жертву ради нее. Кроме того, она немного перестала понимать значение денег… Все эти кулоны, подвески, броши и кольца лишь подпитывали ее уверенность в будущем. Анита допускала, что когда-нибудь, возможно, эти драгоценности обеспечат ей свободу, хотя она и жила в мире, где это слово очень мало значило для женщины.

Помимо ведения дневника, в который она не записывала никаких потаенных мыслей, Анита вела переписку со своим бывшим преподавателем декламации в Малаге, Нарциссом Диасом. Он посылал ей длинные письма, полные вопросов о жизни в Индии. Однажды, описывая индийские обычаи, Анита рассказала: «Есть принцы, которые после рукопожатия бегут мыть руки из боязни заразиться от прикосновения к кому-нибудь из низшей касты». Она избегала ответов на вопросы о других женах махараджи и уже больше не подписывалась, как в первых письмах: «Анита Дельгадо, ныне принцесса Капурталы». Теперь она ставила подпись: «Прем Каур из Капурталы».

Новости о семье Дельгадо, доходившие до Аниты, не очень радовали. Ее сестра Виктория, мать двоих детей, жила трудной жизнью в Париже со своим мужем-донжуаном. Он очень плохо обращался с ней, чего и следовало ожидать. Анита сильно огорчалась, потому что расстояние усиливало ее беспокойство. В это же время она получила известия о переданной ею накидке для Богородицы. Оказалось, что подарок, сделанный Анитой от всей души, хранился в одном из ящиков ризницы в церкви Малаги и никогда не красовался на Богородице Победоносной. Епископ отнесся к дару, доставленному из Индии, с большим недоверием и решил выкинуть накидку в море, заявив, что она могла быть использована неверными для какого-нибудь языческого культа. Хорошо, что кюре приказал положить накидку в надежное место. Для Аниты намек епископа из ее родного города стал оскорблением и ранил душу; она восприняла его болезненнее, чем все неприятности, связанные с семьей махараджи и англичанами, вместе взятыми. Это был неожиданный удар, тем более неприятный, что исходил из ее дома, которому она доверяла больше всех. Стало ясно, что ханжество, предрассудки и нетерпимость были достоянием не только индийских аристократов и англичан.

Тем не менее это были счастливые времена. Или так о них вспоминала Анита, оглядываясь назад. Она была счастлива, несмотря на все невзгоды, вызванные враждебностью к ней семьи махараджи и недоверием англичан. И это объяснялось довольно просто: она наслаждалась любовью и поддержкой своего мужа, радовалась общению со многими людьми, оценившими ее по достоинству и принявшими ее в свой круг. Молодая женщина испытывала внутреннее удовлетворение, оттого что магнетизм ее личности сам по себе был способен разрушить искусственные барьеры, которые создавали цензоры викторианской морали. Конечно, Анита скучала по родителям и сестре, по родным местам, тяжело переживала одиночество и тоску, но путешествия, которые она часто осуществляла, компенсировали гнетущую обстановку в Капуртале, где она поначалу сидела в четырех стенах.

Очень скоро жизнь в Капуртале превратилась в постоянное движение экипажей, и все обернулось для Аниты, как она писала об этом в своем дневнике, в «отъезд и приезд из одного путешествия в другое». Ребенок оставался на попечении Далимы и слуг, пока его родители, приглашенные различными махараджами, колесили по Индии. В этих поездках Анита открывала для себя страну экзотическую, а порой сюрреалистическую.

Как-то их пригласил к себе махараджа Биканера, Ганга Сингх, и Анита оказалась на самом необычном ужине из всех, на которых ей довелось бывать. Когда она спросила у гостеприимного хозяина рецепт сочного блюда, тот ответил ей очень серьезно: «Приготовьте целого верблюда, снимите с него шкуру и очистите, затем вложите в него козу, в козу — индюка, а в индюка — цыпленка. Вставьте в цыпленка перепелку, а в конце — воробья. После этого хорошенько приправьте верблюда, положите его в яму и поджарьте».

В Гвалиоре, когда они ели в парадной столовой, знаменитой своим серебряным поездом, который перевозил еду и напитки для приглашенных, разговор шел о последней поездке короля Георга V и королевы Марии на празднование коронации. Бедная королева не смогла искупаться в новой мраморной ванне, построенной специально для нее во дворце Гвалиора, поскольку, как только она поставила в нее ногу, ванна обвалилась. Оказалось, что во время этого же путешествия в другое государство, расположенное в центре Индии, рабочие не успели установить вовремя раковину унитаза последней модели, привезенного из Лондона для королевского приезда. Пытаясь как-то решить проблему, двух sweepers[47] поставили на крыше: одного — с ведром воды, а второго — у маленькой щелочки, чтобы следить за тем, что происходит в уборной. Когда наступал момент и королева тянула за цепь, один из sweepers давал команду второму, и тот выливал воду в раковину. Англичане так и не раскрыли подлога.

Анита получала удовольствие от этих поездок, осознавая, что она была привилегированной особой и могла видеть мир, неповторимый и замкнутый. Друзья мужа принимали ее со всеми почестями, и она на какое-то время забывала о своей отверженности. Бывали дни, когда она не вела никаких записей, но это объяснялось нехваткой времени, а не тем, что ей этого не хотелось. На самом деле Анита лелеяла мечту написать книгу о своей жизни в Индии — хотя бы для того, чтобы ее прочитали друзья, оставшиеся в Испании, и родители. Как бы ей хотелось, чтобы рядом с ней была ее семья! Возвращаясь во дворец, молодая женщина всегда чувствовала себя невероятно усталой, но в ее голове было полно пейзажей, историй, интересных образов, которые она торопилась запечатлеть на листе бумаги, чтобы они не пропали, как луч света на закате солнца.

33

Вернувшись в Капурталу после одной из таких поездок, Анита обнаружила, что ее верной Далимы нигде нет. У них было много слуг, отсутствие которых никто бы не заметил, ибо оно никак не влияло на повседневную жизнь во дворце. И хотя nannies и прислуга присматривали за маленьким Аджитом, когда Аниты не было дома, Далима занимала особое место в сердце испанки. Говорили, что молодая индуска якобы получила плохое известие, что ее муж заболел, и вернулась домой, чтобы ухаживать за ним. С тех пор о Далиме ничего не было слышно, и ни мажордом, ни слуги не могли сообщить о ней хоть что-нибудь.

Каждое утро, едва проснувшись, Анита спрашивала о Далиме и неизменно получала один и тот же отрицательный ответ. Молчание и продолжительное отсутствие верной служанки заставляли ее переживать. Она знала Далиму и ее привязанность к маленькому Аджиту. Внезапное исчезновение было не в ее стиле, а тем более на такое долгое время. Она бы никогда не поступила так по собственной воле. Что-то, вероятно, произошло.