Творения, том 3, книга 1 - Иоанн Златоуст

6. Поэтому я прошу, убеждаю и умоляю отстать от этой дурной привычки. Священникам, о которых говорим худо, мы нисколько не повредим, не только тогда, когда говорим ложь, но когда и правду, - так и фарисей нисколько не повредил мытарю, но еще принес ему пользу, хотя говорил о нем правду; а самих себя мы подвергнем крайним бедам, - так и фарисей вонзил меч в себя самого и отошел, получив смертельную рану. Итак, чтобы и нам не потерпеть того же, будем удерживать невоздержный язык. Если фарисей, злословивший мытаря, не избег наказания, то мы, злословя отцов своих, какое будем иметь оправдание? Если Мариам, однажды позлословившая брата, подверглась такому осуждению, то какая надежда на спасение нам, когда мы каждый день осыпаем начальствующих бесчисленными злословиями? Пусть никто не говорит мне, что то был Моисей; ведь и я могу сказать, что то была Мариам. Впрочем, чтобы ты ясно понял и то, что, хотя бы священники даже подлежали осуждению, и тогда ты не имеешь права осуждать их жизнь, послушай, что говорит Христос о начальниках иудейских: "на Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте" (Мф.23:2,3). Что может быть хуже тех, ревность которых губила учащихся у них? Однако, не смотря на это, Он не лишил их достоинства, не сделал презренными для подчиненных: и весьма справедливо. В самом деле, если бы подчиненные получили такую власть, то мы увидели бы, как они всех лишили бы власти и свергли бы с седалища. Вот почему и Павел, укорив иудейского первосвященника, и сказав: "Бог будет бить тебя, стена подбеленная! ты сидишь, чтобы судить по закону" (Деян.23:3), когда услышал слова некоторых, останавливающих его: "первосвященника Божия поносишь?" - то, желая показать, какую должно воздавать честь и уважение начальствующим, что сказал? - "я не знал, братия, что он первосвященник" (Деян.23:4,5), Вот почему и Давид, застигнув беззаконного Саула, дышавшего убийством и достойного тяжкого наказания, не только пощадил жизнь его, но не позволил себе даже произнести против него обидного слова, и, приводя причину этого, сказал: "помазанник Господень" (1Цар.24:7). И не отсюда только, но и из других событий весьма ясно можно видеть, как далек должен быть подчиненный от того, чтобы исправлять дела священников. Так некогда, при возвращении кивота, когда некоторые из подчиненных, увидев его наклонившимся и готовым упасть, поправили его, то подверглись наказанию на том же самом месте, будучи поражены Господом и падши мертвыми. Между тем они не сделали ничего худого; они не наклонили кивота, а поправили, когда он наклонился и готов был упасть. Но чтобы ты вполне убедился в достоинстве священников и в том, как непозволительно человеку подвластному и принадлежащему к числу мирян исправлять такие дела, Бог умертвил их среди множества народа, с великою силою устрашая, всех прочих и внушая никогда не приближаться к недоступным предметам священства. В самом деле, если бы каждый, под предлогом исправления худо сделанного, стал присвоять себе достоинство священства, то никогда не было бы недостатка в предлогах к исправлению, и все перемешались бы между собою так, что мы не различили бы ни начальника, ни подчиненного. Никто пусть не думает, будто я говорю это в осуждение священников (по благодати Божией, как и вы знаете, они показывают великую честность во всем и никогда никому не подавали никакого повода к их осуждению), но говорю для того, чтобы вы знали, что, если бы даже вы имели дурных отцов и тягостных учителей, и тогда не безопасно и не безвредно было бы для вас хулить их и злословить. Если о родителях телесных один мудрый говорит: "хотя бы он и оскудел разумом, имей снисхождение" (Сир.3:13), - так как что ты воздашь им за то, что они дали тебе? - то тем более, должно соблюдать этот закон в отношении к отцам духовным; и каждому должно осматривать и разбирать свою собственную жизнь, чтобы нам не услышать в тот день: "что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?" (Мф.7:3)? Так, лицемерам свойственно пред народом и в глазах всех целовать руки священников, касаться колен их, просить помолиться за них и, имея нужду в крещении, прибегать к дверям их, а дома и на площадях этих виновников и служителей таких благ для нас осыпать бесчисленными злословиями, или сочувствовать другим злословящим. Если отец действительно не хорош, то почему ты считаешь его достойным веры служителем страшных таинств? Если же он кажется тебе достойным веры служителем таинств, то для чего ты допускаешь, чтобы другие злословили его, не заграждаешь их уста, не выражаешь своего неудовольствия, не приходишь в негодование, чтобы получить великую награду от Бога и похвалу от самих хулителей? Ведь они, хотя бы были тысячекратно дерзкими, конечно будут хвалить и одобрять тебя за твою заботливость об отцах; напротив, если мы не будем делать этого, все станут осуждать нас, даже и сами хулители. Кроме того, прискорбно еще и то, что мы и там подвергнемся крайнему осуждению. Подлинно, ничто так не вредит церквам, как эта болезнь. Как тело, не надлежащим образом связанное покровом нервов, испытывает много болезней и делает жизнь не в жизнь, так и Церковь, не связанная крепкими и нерасторжимыми узами любви, испытывает множество войн, усиливает гнев Божий и подает повод ко многим искушениям. Чтобы этого не было, чтобы нам не прогневать Бога, не умножить наших бедствий, не навлечь на себя неизбежного наказания, и не наполнить нашей жизни многими горестями, обратим язык наш к благословению, будем каждый день разбирать нашу собственную жизнь и, предоставив судить о жизни других Тому, Кто в точности знает тайное, будем сами осуждать собственные свои грехи. Таким образом, можно будет нам избегнуть и огня геенского. Как те, которые разбирают чужие грехи, нисколько не заботятся о своих собственных, так те, которые боятся осматривать жизнь других, будут обращать великое внимание на свои проступки; а помышляя о своих грехах, и каждый день осуждая их и требуя от самих себя наказания за них, они будут иметь тогда кроткого к ним Судию. Это и Павел выражает, когда говорит: "если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы" (1Кор. 11:31). Итак, чтобы нам избегнуть такого приговора, оставив все прочее, будем заботиться о собственной жизни, укрощать помысл, влекущий ко грехам, располагать совесть к сокрушению и требовать от самих себя отчета в делах своих. Таким образом, мы можем облегчить бремя грехов, получить полное прощение, провести настоящую жизнь с удовольствием и сподобиться благ будущих, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу, со Святым Духом, слава во веки веков. Аминь.

БЕСЕДЫ О БРАКЕ

Три следующие беседы, из которых первая берет своим текстом слова ап. Павла: "Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену" (1Кор.7:2) и проч., вторая имеет своим предметом вопрос о браке с отверженной, а третья трактует об избрании супруги, очевидно, были произнесены одна за другой. Одно место в начале второй беседы показывает, что она следовала за первой, текстом которой она занимается. Третья беседа, вероятно, была произнесена несколько дней спустя после второй: доказательством этого может служить само вступление. Главным образом обсуждается вопрос (в первой) о совершении брака и о неудобстве распущенных танцев и соблазнительных песен, которыми во времена Златоуста обыкновенно сопровождались брачные церемонии. Проповедник затем восстает против тех, которые пребывают в блудодеянии даже после брака, а также против общественного мнения, которое не придает название блудодеяния неверности замужних женщин и соучастию их соблазнителей. В следующей беседе св. Иоанн Златоуст говорит об отвержении жены и заключает рассуждением о том, что непозволительно брать женщину, отвергнутую вследствие прелюбодеяния. Наконец, самое заглавие третьей беседы об избрании супруги с достаточностью определяет предмет ее. В ней Златоуст восхваляет никоего Максима, которого он называет своим помощником и который вероятно, был тем епископом селевкийским в Исаврии, который раньше его проповедовал на этом месте: из этого свидетельства можно заключать, что св. Иоанн Златоуст в это время был уже архиепископом Константинопольским.

БЕСЕДА I

на слова апостола: "Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену" (1Кор.7:2)

1. И сегодня хочу я вести вас к источникам меда, - меда, который никогда не производит пресыщения. Таково свойство Павловых слов; и все, которые наполняют сердца свои из этих источников, говорят Духом Святым, или - лучше - всю сладость меда превосходит удовольствие, получаемое от божественных изречений. Это выразил и пророк, сказав: "как сладки гортани моей слова Твои! лучше меда устам моим" (Пс.118: 103). И не только слаще меда, но и драгоценнее золота и всякого камня и чище всякого серебра удовольствие, получаемое от божественных изречений. "Слова Господни - слова чистые, серебро, очищенное от земли в горниле, семь раз переплавленное" (Пс.11:7). Поэтому и премудрый сказал: "есть много меду - не хорошо, почитать же подобает словеса славные"[1] (Притч.25:28), потому что от первого часто рождается болезнь, которой не было, а последним мы можем освободиться и от того недуга, который был; притом мед, будучи сварен, портится, а божественные изречения, когда переварятся, тогда делаются еще приятнее и полезнее как для тех, которые усвоили себе их, так и для многих других. И кто слишком много наслаждался трапезою чувственною, тот впоследствии, отрыгая от этого, делается неприятным имеющему с ним общение, а отрыгающий от духовного учения сообщает ближнему великое благовоние. Так Давид, постоянно насыщавшийся этою пищею, говорил: "излилось из сердца моего слово благое" (Пс.44:2), потому что можно отрыгать и злое слово. Как при трапезе чувственной от свойства яств зависит и качество отрыжки, так точно по свойству изречений, какими питаются, производят и отрыжку многие из людей. Например, если ты пошел на зрелище и слушал блудные песни, то такие же слова ты непременно будешь изрыгать и пред ближним; если же ты, пришедши в церковь, участвовал в слушании духовных изречений, то и отрыгать будешь ими. Вот почему и пророк говорил: "излилось из сердца моего слово благое", показывая нам яства той трапезы, в которой он постоянно участвовал. По тому же побуждению и Павел увещевает так: "никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе" (Еф.4:29). А какое, скажешь, слово гнило? Если узнаешь "благое", то узнаешь и "гнилое", потому что первое он выразил для различения второго. А какое слово благо, об этом ты не имеешь нужды спрашивать у меня, потому что сам Павел объяснил нам его свойство. Сказав: "только доброе", он прибавил: "для назидания в вере", - выражая, что благо то слово, которое назидает ближнего. Поэтому как назидающее слово - благо, так разрушающее - гнило и негодно.