Русь арийская. Наследие предков. Забытые боги славян - Александр Белов

В результате появились изгои – не принимающие единого бога. Родственные связи при этом отступают на второй план. Изгоями запросто могли стать родственники, исповедующие чужую религию. Родство в боге становится главным объединяющим стержнем представителей разных каст и социальных групп населения. Это впоследствии перекочевало и в новые религии: иудаизм, христианство, ислам. Лозунг «Мы – братья по вере» подменил лозунг «Мы – кровные братья». Братьями и сестрами стали называть незнакомых людей, которые придерживались одних и тех же религиозных принципов.

Быть может, на этом историческом этапе реформации древних религиозных культов и возник сюжет о третьем брате-жреце Трите, посаженном в колодец своими кровными братьями. Вероятно, Трита (Иван-дурак) исповедовал старые религиозные догмы, за это и был наказан. Но по милости многоглавого Брихаспати – своего бога – Трита был возвращен к новой жизни. Древняя арийская вера пробила себе дорогу сквозь дебри реформации.

«Свобода, равенство, братство»

Таким образом, мы видим, что опасение арийских жрецов, что в род брахманов и царей могут проникнуть иноплеменники, впоследствии вылилось в попирание принципов родственных связей и провозглашение нового принципа – религиозного братства. Однако и в религиозной общине случаются разногласия. Вспомним известное изречение Иисуса Христа, обращенное к апостолу Павлу: «Отойди от меня, сатана! Ты мне соблазн! Потому что ты думаешь не о том, что Божье, а о том, что человеческое». Родственными душами во многих религиозных общинах объявляются те, кто придерживаются единых принципов веры и пренебрегают принципами родства. До своеобразного логического завершения этот принцип довели масоны. Их лозунг: «Свобода, равенство, братство» использовали якобинцы и большевики.

Революционеры не верили в переселение душ. Они верили в торжество человеческого разума. Верность идеалам провозглашалась как первейший принцип, объединяющий людей. Однако в том-то и дело, что говорить можно одно, а думать о другом. Революционеры попали в ловушку догмата веры. Догматическое поведение не отменяет самую разнообразную мотивацию. Вспомним иезуитов, которые успешно мимикрировали под адептов других религиозных течений и конфессий, чтобы установить над ними тайный контроль и захватить власть в свои руки.

Так или иначе, жреческий принцип отслеживания той или иной души и рождение этой души в определенном роду гораздо более продуктивен. Душа стремится родиться в сообществе душ, ее достойных. В функцию арийского жреца входило и отслеживание незыблемых принципов родства. Что на Небе – то и на земле.

Из царства света – в царство тьмы

Однако вернемся к священному растению омеле. В русских сказках существует сюжет, когда Баба-яга прикасается заговоренным прутом к прекрасной деве и погружает ее в вечный сон. Иван-царевич пытается разбудить деву и вернуть ее к жизни. Этакие Ромео и Джульетта в русском фольклоре…

Быть может, в этом сюжете отразилось двойственное отношение к священному древу предков: ветвь, срезанная с этого древа, может принести смерть. Здесь имеет место смысловой перевертыш: древо жизни индоевропейцев под влиянием новых религиозных идей превращается в древо смерти. Старые культы пугают приверженцев новых религий.

Однако похожий сюжет есть и у германцев. У них на тот свет отправляется юный бог Бальдра. Его случайно убил стрелой, сделанной из прута омелы, слепой бог Хед. Тело Бальдра помещают в лодку и, оттолкнув от берега, поджигают. Жена Бальдра умирает от горя, и ее тело также кладут на погребальный костер мужа. В этом костре сгорает и тело принесенного в жертву коня героя.

Казалось бы, ритуал окончен. Умершего и его супругу не вернешь. Но нет! Брат Бальдра – Хермод отправляется на тот свет, дабы вывести душу умершего на свет божий. Хозяйка царства мертвых дает согласие отпустить душу Бальдра из царства смерти. Однако все дело портит злокозненный бог Локи. Он не желает возвращения Бальдра из царства мертвых, и герой остается на том свете.

Здесь мы видим один из вариантов индоевропейского сюжета о двух братьях. Один из них становится вечным изгнанником.

В этом мифе говорится о том, что у Бальдра были белые ресницы и золотые волосы. Это явный ремейк мифа о двух солнечных братьях-близнецах. Один из братьев является олицетворением дневного солнца, другой олицетворяет ночное солнце, скрытое во тьме.

Живой или мертвый?

В славянской мифологии сохранился вид погребального обряда, который назывался навь. Если обряд выполнен правильно, то покойники – навьи перестают беспокоить живых и отправляются в обитель умерших – Навь. Однако не все покойники смиренно покидали этот мир. Души некоторых из них настойчиво просят у родственников, чтобы те вернули их в мир живых. Присутствие покойника выражается в беспокойных снах, могут возникать галлюцинации – видения. У молодых членов семьи может проявляться повышенная сексуальная активность. Все это недвусмысленно указывает на то, что души покойников не удовлетворены своим нынешним положением и настоятельно просят у членов их семьи о создании нового тела. Как правило, душа на сороковой день после смерти отправляется в царство мертвых – Навь и перестает беспокоить родственников. Однако если этого по какой-либо причине не произошло, навьи – покойники могут продолжать свои попытки вернуться в мир, они преследуют своих родственников и буквально не дают им покоя. На этот случай у славян выработался определенный механизм действия. В языческие времена были распространены представления о навьей косточке, которая никогда не разлагается в трупе. Эта мелкая кость стопы или пясти имеет вид боба. В этом случае надлежало вырыть труп, отыскать навью косточку, извлечь ее из тела и сжечь, а пепел бросить на могилу. Это являлось знаком для души умершего: уходи подобру-поздорову, мы ничем не можем тебе помочь!

Можно предполагать, что желание отпугнуть покойника и вообще боязнь иметь с ним дело – это позднее приобретение славян, связанное с новым религиозным культом. Христианские пастыри не поощряют желание паствы посещать кладбища на Пасху и кормить усопших.

Свой или чужой?

Южные и западные славяне были уверены, что навьи определяют судьбу родившегося младенца. Они собираются у его колыбели и решают: суждено ли ребенку долго жить и какова будет его судьба. О своем решении навьи информируют живых – они оставляют на лице младенца определенный знак. Это знак скорой смерти («роковой знак»). Умением читать эти знаки славились колдуны, которые унаследовали свое искусство еще от древних жрецов скифов и праиндоевропейцев. Колдуны также имели возможность видеть и общаться с душами умерших. Они могли уговорить навий отменить свое решение по поводу младенца. Здесь мы видим явный пережиток древнего культа, когда умершие предки сами решают, кому надлежит родиться в их роду на земле. Чужеродцев они отметают и заставляют их души покинуть тело еще во младенчестве. Делается этого для того, чтобы чужеродная душа, появившаяся в роду предков, не стала после того, как возмужает, причиной гибели рода.

Умершие или убитые иноплеменники считались враждебно настроенными и после своей смерти. Их представляли себе в виде волосатых злокозненных существ. Их также обвиняли во внезапной смерти члена родового коллектива. Украинские навки, мавки, болгарские нави встречают взрывом негодования каждое рождение ребенка в семье. Они сосут кровь у рожениц и могут стать причиной гибели новорожденного. В «Повести временных лет» разразившаяся эпидемия приписывается враждебным мертвецам-кочевникам, которые скачут на своих невидимых конях по улицам города и сеют смерть среди горожан. «Навье бьют полочан» – говорится в повести.

Для своих покойников у восточных славян существовал особый Навий день, или день поминовения. Он отмечался весной и ранней осенью. В этот день (Навский велик-день, Мавский велик-день, Мертвецкий велик-день) живые накрывали стол для умерших покойников, открывали все окна и двери и приглашали их войти в дом. Иногда угощение ставили на чердачное окошко или крышу, дабы не смущать умерших своим присутствием. Приглашали мертвецов в дом, для того чтобы они не забыли дорогу в него и смогли найти эту дорогу в своем следующем рождении. Своих мертвецов не желали отпускать далеко от дома, надеясь на их скорейшее возвращение в мир живых. Этот обряд был продиктован и чисто практическими соображениями: душа предка, родившаяся в родной семье, в свое время позаботится и о родителях, когда те оставят этот мир. Она впустит их в родную семью.

Змеиное царство

Гаруда – пожиратель змеев

Таким образом, мы можем предполагать, что богоподобные предки представлялись древним индоевропейцам не совсем в человеческом обличье. Они имели общее змееобразное туловище и много голов. Единое тело указывало на родовую принадлежность предков; голова же почиталась как вместилище индивидуальной души.