«Долгий XIX век» в истории Беларуси и Восточной Европы. Исследования по Новой и Новейшей истории - Коллектив авторов

Развитие проповеди, как фактора формирования индивидуализированной религиозности, на данном этапе, было связано с реакцией на определённые социальные пороки, прежде всего пьянство, которые носили своего рода «вневременной», а в рассматриваемом контексте и выраженно личностный характер. Актуализация связки вера – социальные пороки была обусловлена и миссионерской деятельностью.

В статье Полоцких епархиальных ведомостей «Пьянство как причина развития сектантства» отмечалось, что «вожаки сектантства осознали, что проповедью о трезвости <…> они сумеют привлечь на свою сторону многия сердца». «Отсюда и естественный вывод, что пьянство православного народа послужит причиною распространения сектанства, если этот народ в самом непродолжительном времени не увидит развития этой абсолютной трезвости под покровом православной церкви, под руководством своих же пастырей». Отмечалось, «что у многих сектантов сомнения в истинах православия не было. Просто они никогда не слышали от православных священников запрета на пьянство». «Как будто слово – «православный» и «пьяница» – синонимы»[806].

Вместе с тем, проповедь, хотя и занимала значительное место в вопросах активизации религиозной жизни, тем не менее, присутствовало и понимание её ограниченности. «Итак, от личности – обновление. В приходе главное – священник». «Церковь вполне справедливо и убеждённо говорит, что жизнь пастыря сильнее проповеди»[807].

В статье «Школа и нравственность народа» священник Станислав Яновский отмечал: «Кто любит службы церковные и выстаивает их до конца <…> тот не мог не обратить внимание на то, что перед тем, как обыкновенно священник выходит с проповедию, в церкви начинается некоторое движение: старики придвигаются ближе к амвону, а молодёжь передвигается к выходным дверям и постепенно исчезает. Такое явление в наше время обыденное». Также он отмечал, что «деревня в наше время интересуется политическою жизнию страны» и предлагал больше выписывать в библиотеки «газеты с патриотическим и национальным направлением, каковыя и прочитывать народу в праздничные дни»[808]. Очевидно, проповеди, как части литургии было не достаточно, остро ощущалась необходимость интерпретации с религиозных позиций социально-политических реалий.

Впрочем, даже в это время и в таком традиционном понимании проповеди, как части службы в храме, деятельность приходских священников была по-прежнему далека от желаемого. В статье «Под свежим впечатлением» Полоцкий епархиальный миссионер отмечал: «Но всего грустнее и в современном состоянии этого дела (проповедничества – Ш.П.) то, что проповедь часто отсутствует в то время, когда народ напряжённо ждёт её, потому что любит её. Конечно, и богослужение поучает вечным истинам и назидает каждаго, но оно не отвечает на запросы современной жизни… Это должна, между прочим, делать проповедь…В настоящее же время уста проповедников по большей части замкнуты, с церковной кафедры не раздаётся живое, сердцем согретое слово… с церковной кафедры или совсем молчат, или говорят сухо, натянуто, книжно, а часто и прямо читают по книге»[809]. Не смотря на то, что это не более чем субъективное мнение духовного лица, по роду службы заинтересованного в максимальной активности духовенства, тем не менее, его оценка интересна тем, что он яснее видел вызовы времени и мог оценить достаточно ли мер, принимаемых с целью сохранения прихода и активизации его жизни. Ближайшая история покажет, насколько церковь оказалась готова к глобальным социальным потрясениям, насколько она сумела утвердить в сознании прихожан ценность человеческой жизни, семьи, собственности и выработанных на их основе социальных отношений, а вместе с ними и самой веры.

Таким образом, в конце XVIII – начале XX вв. православная церковь на территории белорусско-литовских губерний была активно включена в процессы социальной модернизации. Являясь инструментом трансляции социально значимой информации, средством легитимации политической системы традиционных обществ, церковь воспринимала процесс секуляризации через призму снижения актуальности своей информации. С целью поддержки собственной исключительности в качестве источника информации о социальных связях и адаптации к происходящим переменам, инициировались меры государственной поддержки церкви. В результате объединения православных и униатских епархий православие превратилось в численно доминирующую конфессию. В дальнейшем православная церковь предпринимала шаги по формированию выраженной православной идентичности как составляющей процесса индивидуализации религиозности, в рамках которой можно было нивелировать расширяющуюся пропасть между изменениями социальных отношений и сакральной информацией о социуме.

Значимая роль в этом отводилась проповеди. Она являлась удобной формой, сочетавшей традицию с модерном, в рамках которой индивидуализация религиозности вырабатывалась на интеллектуальном уровне. Её назначение вначале заключалось в актуализации слабевшей сакрально-социальной связи, в демонстрации того, что мир, с большего, соответствует идеалу. Проповедническая деятельность была ориентирована на формирование начального уровня православной идентичности и иллюстрацию значимости сакральных историй. Это период конца XVIII – первой половины XIX в. На его протяжении регулярно следовали инициативы государственных и церковных властей по активизации проповеднической деятельности. Тем не менее, такие инициативы вызывали тихий саботаж приходского духовенства, что объяснялась прочностью традиционного уклада.

Однако во второй половине XIX в., по мере развития модерных процессов в обществе, в проповеди появилась активистская составляющая. Она подразумевала, что и от верующего зависит, чтобы этот мир более соответствовал религиозным нормам. Развитие СМИ явилось с одной стороны, наглядной демонстрацией становления новых информационных реалий общества, с другой, позволило сделать проповедь более демократичной и злободневной. Если в конце XVIII – первой половине XIX вв. проповедь являлась, по большей части, требованием начальства, то в дальнейшем она выходит на качественно иной уровень. Проявлялось это в интересе к проповеди самих прихожан (ближе к концу XIX в.), а также в поиске активными представителями духовенства новых форм пастырской работы, то есть в принципиальной ориентации на верующего.

Предоставление религиозных и политических свобод в начале XX в. существенно повлияло не только на ситуацию в целом в империи, но и в западных губерниях. Православная церковь, во многом, была не готова к такому развитию событий, о чём говорит переход десятков тысяч православных в другие исповедания, прежде всего в католичество. Именно в это время становится очевидным переход сакрального из социального в индивидуальное или, лучше сказать, в индивидуально-корпоративное. Меняется и роль проповеди. Всё с большей очевидностью она представляла сакральный мир как индивидуальный стандарт жизни верующего, поскольку общество менялось до неузнаваемости с точки зрения церковных норм. Однако роль проповеди была ограничена в рамках формирования индивидуализированной религиозности, поскольку либо не подразумевала вовсе, либо в минимальной форме, участие простых верующих в церковной жизни. Вместе с тем, развитие приходской инициативы, личностно окрашенной религиозной позиции, имело первостепенное значение в адаптации церкви к реалиям секуляризировавшегося общества.

Спортивные увлечения и досуг элиты в белорусских губерниях на рубеже XIX–XX вв

С.И. Бусько

Интерес к физической культуре