Мифы Великой Отечественной (сборник) - Мирослав Морозов

Манштейн не простил Шпонеку его поступка, поставившего командующего 11-й армией в глупое положение. С другой стороны, срочно требовалось найти виновных в случившейся катастрофе. Поэтому Эрих фон Манштейн, по иронии судьбы именно 1 января 1942 г. получивший чин генерал-полковника, тоже принял единственно верное – с точки зрения беспринципного карьериста – решение. Он отдал Шпонека, спасшего свою дивизию от неминуемой гибели, под суд за невыполнение приказа. Уже 23 января 1942 г. граф фон Шпонек был приговорен к смертной казни. Впоследствии ему заменят казнь шестью годами заключения, но через два года все-таки расстреляют. Нельзя сказать, чтобы Шпонек не заслужил такого финала, но не за это.

Ну а Манштейн позднее будет осуждать генерала Паулюса за то, что тот, также будучи его подчиненным, не нарушит приказа.

«Я – джентльмен».

С этого момента и на ближайшие четыре месяца Керченский полуостров стал главной головной болью командующего 11-й армией. Нельзя сказать, что война на два фронта делала положение армии слишком критическим – Манштейн мог быстро маневрировать силами между своими театрами, а вот у советского командования такой возможности не было. С другой стороны, плацдарм на Керченском полуострове выглядел весьма устойчивым и был достаточно глубок, чтобы беспрепятственно сосредоточить на нем любые силы.

Правда, в середине января военное счастье вновь улыбнулось Манштейну. Из-за ледостава Керченский порт оказался закрыт, и снабжение советских войск пришлось вести через Феодосию, находившуюся непосредственно вблизи линии фронта. Воспользовавшись тем, что порт совершенно не имел воздушного прикрытия (авиация Закавказского фронта оставалась на Таманском полуострове), бомбардировщики оставшейся в Крыму 77-й истребительной эскадры буквально засыпали его бомбами. С 1 по 16 января в Феодосии погибло 6 транспортов и еще один – в Керчи. Наращивание сил на фронте серьезно затормозилось, а их снабжение нарушилось. Воспользовавшись создавшейся ситуацией, Манштейн дополнительно перебросил к Феодосии 132-ю и 170-ю стрелковые дивизии и, вновь добившись перевеса в силах, 15 января нанес удар. 18 января советские войска были выбиты из Феодосии и отошли на узкий Ак-Монайский перешеек, заняв оборону вдоль противотанкового рва, вырытого здесь еще в сентябре.

Затем последовало шесть недель затишья, в ходе которых шло постоянное усиление вновь образованного Крымского фронта. К сожалению, пополнения для фронта поступали в основном из республик Северного Кавказа и отличались крайне низкими боевыми качествами. Не отличался высокими качествами и командующий фронтом генерал-лейтенант Д.Т. Козлов, а его постоянные конфликты с членом Военного совета фронта Л.3. Мехлисом лишь усугубляли ситуацию. Мехлис даже требовал заменить Козлова Рокоссовским, на что И.В. Сталин позднее заметил: «Гинденбургов у нас нет».

Уже с конца января Манштейн засыпал нового командующего группой армий «Юг» Федора фон Бока требованиями подкреплений, сообщая ему о постоянных русских атаках под Керчью. На самом же деле советское наступление началось только 27 февраля. К этому моменту войска Крымского фронта состояли уже из трех армий – 44, 47 и 51-й. В армиях имелось 14 стрелковых и одна кавалерийская дивизии и три стрелковые бригады; на Тамани в качестве резерва находилось еще две дивизии. Всего в войсках фронта имелось 199 танков.

Несмотря на заметное численное превосходство, результаты удара оказались скромными – советским войскам удалось лишь продвинуться на 10–12 км на северном участке фронта, между селами Корпечь и Джантора, где занимали оборону румынские части. Впрочем, для наступления на узком фронте с огромной плотностью войск обеих сторон это выглядело не так уж плохо – тем более что даже контратака силами двух полков не помогла немцам восстановить положение. Была разгромлена 1-я румынская дивизия, уничтожены два немецких артиллерийских и один противотанковый дивизионы[213].

Советские войска захватили несколько десятков орудий – на фотографиях видны в том числе 88-мм зенитки «Люфтваффе». В ходе атаки было потеряно 93 танка – впрочем, большинство из них подбитыми. Поскольку поле боя осталось за нами, подбитые машины удалось довольно быстро ввести в строй, и на 13 марта в составе фронта насчитывалось 172 танка.

Однако противник продолжал удерживать главную цель наступления – укрепленный пункт Кой-Ассан, расположенный прямо в центре Ак-Монайской позиции. Этот пункт стал главной целью следующего наступления, начавшегося 13 марта. Увы, на этот раз войскам Крымского фронта не удалось добиться практически никакого продвижения. Фон Бок записал в своем дневнике: «В Крыму противник, перейдя в наступление на восточном фронте силами 100 танков, сумел добиться незначительных успехов лишь на внешнем северном фланге»[214]. Зато потери в танках оказались огромными – 157 машин. Правда, из них безвозвратными числилось не более 30–40 машин, остальные вновь были отправлены в ремонт.

Тем временем Манштейн наконец-то получил подкрепления – свежие 28-ю легкопехотную и 22-ю танковую дивизию, сформированную осенью 1941 г. Оборона немецких войск явно начинала трещать – иначе чем объяснить тот факт, что командующий 11-й армией сразу же решил бросить танковую дивизию в бой. Более того, о запланированном на 20 марта наступлении командованием группы «Юг» был проинформирован сам фюрер!

Всего дивизия имела 142 танка, в том числе 20 средних Pz.IV 20 мая около 70 танков при поддержке полка мотопехоты трижды атаковали советские позиции из района западнее Кой-Ассана на юг, в общем направлении на Корпечь. На короткое время немцам удалось ворваться в Корпечь, но вскоре они были выбиты отсюда. К вечеру атаки прекратились, на этот раз пришел черед противнику подсчитывать свой урон.

«После скромных успехов начального этапа операция вследствие явного превосходства сил противника не удается!» – записывает фон Бок в своем дневнике 20 марта. На следующий день он добавляет:

«Сразу после поступления первого сообщения о текущей обстановке из 11-й армии [Манштейн]звоню фюреру и докладываю ему: крымское наступление потерпело неудачу, первое, вследствие резко и совершенно неожиданно ухудшившихся метеоусловий, да еще в момент выхода наших сил на исходные рубежи, что не позволило нам использовать силы Люфтваффе… Перебив меня, фюрер заявляет, что если было приказано остановить уже начавшееся наступление [чего в действительности не было], то его следовало приостановить заблаговременно.

… Вторую причину нашей неудачи следует искать в том, что нам пришлось столкнуться со значительными силами врага, сосредоточенными на исходных рубежах. И этот факт подтверждается также и тем, что неприятель сразу после отражения нашего удара сам перешел в наступление крупными силами и при поддержке тяжелых танков.