Семья и развитие личности. Мать и дитя. - Дональд Винникотт

Можно представить себе, что ваша любовь так же необходима младенцу, как пища. Из того и другого ребенок создает нечто. И сходство не только в этом. Ребенок обращается с вами, как с пищей, иногда использует вас, а иногда от вас отказывается. Может быть, это будет легче объяснить, если позволим младенцу немного вырасти.

Перед нами десятимесячный мальчик. Пока мать разговаривает со мной, он сидит у нее на коленях. Ребенок живой, энергичный и естественно интересуется окружающим. Вместо того чтобы позволить ему бесцельно исследовать это окружающее, я кладу на угол стола, за которым сижу и перед которым сидит мать, какой-то привлекательный предмет. Мы с матерью продолжаем разговор, но краем глаза наблюдаем за ребенком. Можете быть уверены, что, если ребенок нормален, он сразу заметит привлекательный предмет (допустим, это ложка) и потянется к нему. Но, потянувшись к ложке, он вдруг как будто передумает. Как будто он размышляет: «Пожалуй, не стоит торопиться; интересно, как мама относится к этому предмету. Лучше подождать, пока не узнаю». И он отворачивается от ложки, будто совершенно о ней забыв. Однако через несколько мгновений интерес к ложке вернется, и ребенок осторожно прикоснется к ней пальцем. А может, схватит ее и тут же посмотрит на маму, постарается поймать ее взгляд. В этот момент мне, вероятно, стоит сказать матери, как себя вести, потому что в противном случае она либо будет усиленно помогать младенцу, либо остановит его; поэтому я прошу се играть как можно меньшую роль в происходящем.

Взглянув на мать, младенец понимает, что то, что он делает с ложкой, не встречает ее осуждения, поэтому он хватает ложку крепче и присваивает. Однако он очень напряжен, потому что не знает, что произойдет, если он сделает с этим предметом то, что ему так хочется сделать. Он даже точно не знает, чего хочет сам.

Однако мы догадываемся, что скоро он поймет, что хочет с нею сделать, потому что рот его начинает возбуждаться. Ребенок по-прежнему тих и задумчив, но из его рта начинает течь слюна. Язык выглядит мокрым. Его рот начинает хотеть ложку. Десны хотят насладиться кусанием ее. И очень скоро он сунет ложку в рот. И тогда испытает те обычные агрессивные чувства, какие испытывают тигры, львы и младенцы, когда получают нечто хорошее. Ребенок начинает «есть» ложку.

Теперь мы можем заключить, что младенец принял предмет и сделал его своим. Он утратил все свое спокойствие, которым отличался в состоянии сосредоточенности, размышления и сомнений. Теперь он уверен в себе и чувствует себя обогащенным своим новым приобретением. Я сказал бы, что в воображении он уже съел ложку. Точно так же как пища поглощается, усваивается и становится его частью, то, что он съел в воображении, тоже становится его частью и может быть использовано. Но как оно будет использовано?

Что ж, вы это и сами знаете, потому что подобное постоянно происходит дома. Он поднесет ложку ко рту матери, как будто кормит ее, и захочет чтобы мать сделала вид, что ест. Имейте в виду, он совсем не хочет, чтобы мать действительно откусила от нее, он был бы испуган, если бы мать взяла ее в рот. Это игра — опыт использования воображения. Ребенок приглашает играть. Что еще он станет делать? Он может попробовать покормить и меня и захочет, чтобы я тоже сделал вид, будто ем. Он может показать на рот кого-то другого, кто есть в помещении. Пусть все разделят с ним это удовольствие. У него оно есть, почему бы всем его не иметь? Он приобрел нечто и может проявить щедрость. Теперь он сует ложку под блузку матери, туда, где грудь, потом снова ее находит и вытаскивает. Прячет под блокнот и наслаждается игрой, будто потерял и снова нашел, или замечает на столе миску и начинает делать вид, будто ложкой черпает еду из этой миски; в своем воображении он ест суп. Это очень обогащающий опыт. Он соответствует тайне тела — пищеварительному процессу, тому времени, когда пища теряется, будучи проглочена, и снова обнаруживается в виде экскрементов и мочи. Я мог бы очень долго описывать, как разные дети по-разному проявляются в этом типе игры и как она их обогащает.

Но вот ребенок уронил ложку. Вероятно, его интерес начинает переходить на что-то другое. Я поднимаю ложку, и он может снова взять ее. Да, он как будто хочет ее, он снова начинает играть, используя ложку, как раньше, как дополнительную часть самого себя. О, он снова ее уронил! Очевидно, на этот раз он ее уронил не совсем случайно. Может, ему понравился звук, с каким ложка падает на пол. Посмотрим. Я снова протягиваю ее ему. Он берет ее и нарочно роняет: теперь он хочет ее ронять. Я снова даю ее ему, и он отбрасывает ее в сторону. У него теперь другие интересы. С ложкой покончено, мы подошли к концу представления.

Мы видели, как младенец заинтересовался чем-то и сделал это что-то частью самого себя, мы наблюдали, как он это использовал и как с ним покончил. Такое дома происходит постоянно, но в специальной обстановке последовательность яснее: ребенок получает возможность проделать эксперимент с начала до конца.

Что мы узнали, наблюдая за этим маленьким мальчиком?

Во-первых, мы смогли наблюдать за экспериментом с начала до конца. В контролируемых обстоятельствах у происшедшего было начало, середина и конец; это полный цикл. И это хорошо для младенца. Когда вы заняты или торопитесь, вы не позволяете ребенку пройти через все фазы, и это его обедняет. Но когда у вас есть время, а у вас оно должно на это быть, если вы воспитываете ребенка, вы должны допустить такое последовательное развитие. И такое полное переживание дает ребенку представление о времени. Они начинают новое, зная, что, начав что-то, они должны его кончить.

Теперь вы видите, что промежуточными этапами можно наслаждаться (или терпеть их, если они неприятные), только если есть отчетливое сознание начала и конца.

Предоставив ребенку возможность полного опыта и принимая в нем участие, вы закладываете основы способности овладевать без нервозности любым жизненным опытом.

Наблюдая за ребенком с ложкой, можно сделать еще один вывод. Мы видели что в самом начале нового опыта его охватывают сомнения и колебания. Мы видели, как ребенок осторожно протягивает руку и трогает ложку; после этой первоначальной простой реакции он временно утрачивает интерес. Потом, старательно проверив отношение матери, он позволяет интересу вернуться. Однако он нервничает, он напряжен и не уверен в себе, пока со временем не кладет ложку в рот и не начинает жевать ее.

Вначале ребенок готов советоваться с вами, если вы присутствуете при возникновении новой ситуации. Поэтому вы должны хорошо понимать, чего можно касаться ребенку, а чего нельзя. Простейший путь самый хороший, а это значит, что в пределах досягаемости не должно быть предметов, которые ребенку нельзя брать в рот. Ребенок старается понять принцип, на котором основано ваше решение, так что со временем становится способен предсказать, что вы ему разрешите. Чуть позже начинают помогать слова, и вы скажете «слишком острое», «слишком горячее» или каким-то другим способом укажете на физическую опасность; вам нужно найти способ дать понять ребенку, что ваше обручальное кольцо, которое вы сняли во время стирки, совсем не предназначено для игры.

Теперь вы понимаете, как помочь вашему младенцу понять, что можно трогать, а что нельзя? Вы достигаете этого, отчетливо понимая, что вы запрещаете и почему. И, будучи рядом, скорее предупреждаете, чем исправляете ошибки. К тому же вы сознательно предоставляете ребенку предметы, которые ему понравится брать в руки или в рот.

И еще одно. Мы можем говорить о том, что видели, в терминах умения: ребенок учится тянуться, находить, хватать, брать предмет в рот. Меня поражает, когда шестимесячный младенец проходит через эту процедуру с начала до конца. С другой стороны, у четырнадцатимесячного ребенка слишком разнообразные интересы, чтобы мы могли четко проследить весь процесс так, как увидели это у десятимесячного мальчика.

Но я думаю, что, наблюдая за младенцем, мы прежде всего узнаем следующее: по тому, что происходит, мы видим, что перед нами не просто младенец, а личность.

Интересно наблюдать, в каком возрасте возникают разные типы умений, это нечто большее, чем просто овладение. Это игра. Играя, младенец показывает, что он создал в себе нечто такое, что может быть названо материалом для игры — внутренний воображаемый мир, который и проявляется в игре.

Кто может сказать, насколько рано начинается у младенца жизнь воображения, которая постоянно обогащается физическим опытом и обогащает сам этот опыт? В три месяца младенец захочет положить палец в рот матери, играя в то, что кормит ее, в то же время кормясь у ее груди. А что было еще раньше? Кто знает? Совсем маленький младенец, когда у него отнимают грудь или бутылочку, начинает сосать кулак или палец (так сказать, получает пирожное и ест его), и это свидетельствует, что тут есть нечто большее, чем простая потребность удовлетворить голод.