Будда - Гельмут Улиг

Когда в 1982 году меня достигло из Америки известие о смерти кармапы, которого там оперировали по поводу рака, меня это поразило так же, как если бы умер ближайший любимый родственник. Я не мог себе представить, что его трон в монастыре в Румгеке долгое время, а возможно, навсегда, как мне сначала казалось, останется пустым.

Когда я с расстояния в десять лет вспоминаю о кармане, ставшем моим важнейшим буддийским учителем, то мне становится совершенно ясно, что из всех моих личных контактов с людьми восточного духовного мира встреча с ним повлияла на меня сильнее всех других.

В годы после его смерти, прежде всего во время моих посещений Румтека, я надеялся и ждал известия и намека на обнаружение его перерождения. В Ладакхе, Сиккиме и Бутане я уже встречался со многими молодыми ринпоче как преемниками знаменитых настоятелей. О новом кармане долгое время ходили только слухи.

Это является достаточным основанием задуматься над происхождением Карма-Кагью и его вплетением в общую концепцию тибетского буддизма. Как и повсюду в буддизме, здесь тоже имеются более или менее укоренившаяся историческая традиция, а также эзотерическая, основанная на легенде. К этой сфере относится центральное культовое действие Кагью: церемония черной шляпы. Головные уборы имеют в тибетском буддизме особое значение. Они отличаются не только в различных церемониях. По их цвету различают направления учений: желтые шапки носят реформированные, гелугпы, подчиняющиеся далай-ламе; красные шапки носят ламы старых школ, из которых в настоящее время еще существуют двенадцать. Одна из этих школ достаточно рано откололась от первоначальной Карма-Кагью черношляпников как секта красношапочников.

Черная корона карман изготовлена якобы из волос дакини — женских демонических существ, которые олицетворяют вдохновляющую силу сознания. В ней на все времена сконцентрирована способность спасительного воздействия всех будд и бодхисатв. Она означает и вызывает потенциальную духовную активность.

В этом смысле кармапы связаны с Авалокитешварой как с бодхисатвой всеобъемлющего сострадания и помощи. Их почитают как его воплощения. То же самое относится и к далай-ламам, в которых реинкарнируется четырехрукая форма Авалокитешвары — Шадакшари.

Тантрическое соединение — эзотерическая сплетенность — высших лам с духовными бодхисатвами просматривается здесь на многих других примерах. Одновременно при этом раскрывается взаимосвязь значений, которая распространяется на исторические события и тем самым на религиозную и политическую повседневную жизнь Тибета и Гималаев. В этой двуслойнсть их ролей и следует рассматривать таких мужей, как далай-лама пли кармапы.

Это особенно проявляется в поисках их перерождений после кончины. Так, это мы уже наблюдали у теперешнего четырнадцатого далай-ламы после смерти тринадцатого и наблюдаем после длительной неизвестности и спорного обнаружения семнадцатого кармапы, в подлинности которого сомневаются прежде всего семья его предшественника и многие приверженцы Кагью на Западе.

Между тем средства массовой информации позаботились о сенсации. Мюнхенский режиссер Клеменс Куби многие годы наблюдал за поисками семнадцатого кармапы и снимал документальный фильм. 21 октября 1993 года иллюстрированный журнал «Штерн» посвятил титульный лист восьмилетнему новому кармане с заголовком «Ребенок-бог». Речь шла о ребенке кочевников из оккупированного китайцами Восточного Тибета.

Одновременно всемирноизвестный итальянский кинорежиссер Бернардо Бертолуччи с большим размахом снял в Непале и Бутане фильм об истории перерождения — «Маленький Будда», который рассказывает о семилетием мальчике из американского Сиэтла, в котором тибетский монах узнает реинкарнацию своего умершего учителя-ламу.

Фильм Бертолуччи является парафразой к теме реинкарнации, а также к теме Будды и буддизма. Он привлекает внимание зрителей к многослойной тематике Будды, его учения и его наследия. Это может иметь непредвиденные последствия, многие люди задумаются о Будде, а у многих вызовет сомнение учение о перерождениях и его сенсационная и одновременно спорная форма — реинкарнация ринпоче.

Возможно, в таких фильмах и иллюстрированных сообщениях, которые колеблются между сенсацией и документальностью, повторяются визуализации, которые согласно тантрическому пониманию могут привести к встрече с самим собой и к рассмотрению себя и тем самым могут быть полезны ищущим. Все будет зависеть от каждого отдельного человека, который столкнется с ними, и от установки, с которой он примет к сведению предложенное.

Насколько широко активное участие мировой общественности в таких внутренних событиях, как поиски и обнаружение ринпоче, влияет на их ход и эзотерическую интенсивность, сказать трудно. Обстоятельства и последствия обнаружения семнадцатого кармапы допускают опасения, что возрастут негативные влияния, как это уже было раньше при поисках реинкарнаций далай-лам.

При этом не следует недооценивать роль насильственного деления тибетского народа на оставшихся на родине и эмигрировавших тибетцев. В то время, как первые вынуждены сопротивляться влиянию и численному росту китайских захватчиков, для находящихся в изгнании существует опасность потери идентичности в результате влияния на них чужого, во многом непонимающего их окружающего мира, хотя духовные руководители тибетцев за границей показали себя учителями и хранителями традиции. Но тем более они нужны в Тибете.

Как четырнадцатый далай-лама, так и шестнадцатый кармапа эмигрировали вместе со своими приближенными в 1959 году после нападения Китая на Тибет. В то время, как далай-лама поселился в индийском городе Дхарамсала, кармапа получил от короля Сиккима в подарок гору недалеко от столицы Гангток, где построил свой монастырь Румтек. Его основной монастырь Цурпху к северу от Лхасы, основанный первым кармапой, был разрушен китайцами во время культурной революции.

Во время моих многочисленных путешествий по Тибету меня постоянно спрашивали об обоих духовных руководителях в эмиграции и передавали им через меня привет. Я понял, что их недостает в стране как отцов-защитников.

Поэтому не удивительно, что многие тибетцы надеются на перерождение кармапы в Тибете. Эту надежду разделяет также далай-лама, который по политическим причинам отказывается вернуться на родину.

Все больше ожидание семнадцатого кармапы превращается в муку в Тибете, а также для всех тибетцев и их друзей в мире, что было высказано во многих беседах, которые я вел с ламами по обе стороны тибетской границы и многими простыми людьми, ремесленниками, крестьянами и кочевниками в Тибете.