"Кроваво-Красная" Армия. По чьей вине? - Владимир Бешанов

Понятно, что пролетарская революция подняла на самые верхи свои, пролетарские кадры. Однако стремительное развитие военного дела и военной техники в 1930–е годы предъявляло к профессионализму полководцев более высокие требования, чем умение скакать «на горячем боевом коне», рубить контру и травить газами тамбовских мужиков.

Впрочем, формально все «видные» военачальники имели дипломы «академиков». Только вот качество этих дипломов значительно отличалось от дореволюционного ввиду низкого общеобразовательного уровня обучаемых, а также глубокого презрения значительной их части к буржуазным наукам вообще. Вдобавок эти науки преподавали бывшие царские генералы и полковники «с узким военным кругозором», не понимавшие по своей «отсталости» определяющей роли классовой борьбы.

Первый набор слушателей в Академию Генерального штаба РККА был объявлен в ноябре 1918 года. Более половины абитуриентов являлись выходцами из рабочих и крестьян, из них 25% имели только начальное образование. Главную роль при поступлении играло наличие рекомендации двух членов РКП(б), собственного партстажа и опыта военной работы в Красной Армии. Вступительные экзамены для «буревестников» были упрощены до предела, по сути превратившись в фикцию.

Начальник академии в 1919―1921 гг. А.Е. Снесарев писал:

«…Нет языков, математика за 4 класса, не требуются даже военные уставы, политически ценные люди принимаются подчас и с совсем слабыми знаниями. Центр тяжести испытаний перенесен был на «общее развитие» ― термин, просторный для ошибок, но оказавшийся единственно целесообразным».

Срок обучения определили в шесть месяцев (немного, если учесть, что в царское время на «академика» нужно было учиться два–три года, имея за плечами 12 лет общего и военного образования; вступительные «испытания» включали экзамены по русскому и двум иностранным языкам, общей тактике, артиллерии, верховой езде, уставам родов войск, математике, географии, общей и русской истории), потом его увеличили.

Естественно, учебные программы и планы перестроили в соответствии с особенностями обучающихся. Начинать приходилось «от самых элементарных ступеней военного познания». Были выброшены «ненужные» и не усвояемые предметы вроде астрономии, высшей математики, географии, геодезии, древней истории, и налажено преподавание безусловно необходимых курсов по марксизму и тактике революционных боев.

«Но даже шесть месяцев подряд никто не слушал лекции,

― вспоминал будущий маршал и начальник Генерального штаба К.А. Мерецков (1897―1968). ―

Обычно люди, проучившись некоторое время, убывали в действующую армию, чтобы потом возвратиться и доучиваться. Так случилось и со мной. Некоторым пришлось курсировать так три–четыре раза. Чаще всего зимой учились, а летом воевали…»

Поэтому первый выпуск «красных генштабистов» состоялся только в октябре 1921 года. Академию успешно окончили такие известные военачальники, как К.А. Мерецков (четыре класса сельской школы), П.Е. Дыбенко (четырехлетнее городское училище), И.В. Тюленев (пять классов реального училища экстерном), И.Ф. Федько (начальная школа), В.Д. Соколовский (учительская семинария). Начдив В.И. Чапаев (согласно аттестации «почти безграмотный») сбежал, не доучившись, поскольку, как он сам писал в рапорте на имя начальства, «все это уже прошел в боях».

К этому времени, с учетом сокращения вооруженных сил, учебное заведение было перепрофилировано на подготовку кадров тактического звена управления, превратившись в общевойсковую Военную академию РККА. Высший и старший комсостав в течение последующих пятнадцати лет готовился на различных курсах.

Молодые краскомы пробелы в образовании компенсировали стремлением к знаниям, усердием в учебе. Что касается высокопоставленных орденоносцев, то они были неизлечимы в своем воинствующем невежестве. Вот, например, поступает в академию червонный казак Дмитрий Шмидт:

«На вступительных экзаменах Шмидт был трогательно беспомощен… Прихрамывая, со своей огромной саблей на боку, он медленно подошел к столу.

— Назовите годы правления Петра Великого, ― попросили его.

— Не имею представления, ― сухо ответил он.

— Назовите войны Екатерины Второй.

— Я их не знаю.

Генералы переглянулись между собой, и Мартынов повторил вопрос:

— Назовите нам годы правления Екатерины Великой и год ее смерти.

— Меня тогда не было на свете, и это меня не интересует.

…Это взорвало Мартынова:

― Господа, это недопустимо! Я отказываюсь экзаменовать далее этого кандидата.

Тут вмешался комиссар академии, и этот замечательный кавалерист был принят при условии, что он пообещает сдать экзамен позже, когда у него будет больше времени на изучение истории, что практически означало ― никогда».

Жаль, не дожил до 1941 года этот «замечательный кавалерист», уж он бы непременно надрал хвост Гудериану.

Немного толку было и от учебы в Военной академии С.М. Буденного, «сплошь и рядом опрокидывавшего шаблонную теорию ведения войны». Вообще трудно представить, каким образом можно в 50 лет получить сразу высшее военное образование, не имея до того никакого. Да еще без отрыва от служебных обязанностей «по внедрению в гущу армии правильных взглядов на обеспечение дальнейшего роста конницы» и забот по «осеменению маток».

(Хотя нам представить не так уж и трудно. Допустим, сегодня придет в Академию получиться командующий Московским военным округом, трижды Герой, в звании генерал–полковника. А?)

Жена маршала Егорова рассказывала о компании, окружавшей Семена Михайловича:

«Здесь собирались соратники по Конной армии, ветераны походов во времена Гражданской войны: Апанасенко, Косогов, Тюленев, Щаденко, Тимошенко, Городовиков, Кулик. Десятки раз я слышала пересказы каждого о личной доблести и геройстве в походной жизни. Тщеславие. Наигранная поза, стремление быть на виду, ревность ко всему молодому, обгоняющему их были характерными чертами этой компании».

Помощник инспектора кавалерии Б. К. Верховский на допросе показал:

«Система угодничества доводилась до того, что мы не только позволяли маршалу Буденному бить нас по лицу, но даже сами подставлялись под удары и затем в знак преданности целовали ему руки».

В период с 1926 по 1933 год ряд крупных советских военачальников побывал в командировке в Германии для участия в маневрах рейхсвера или обучения в тамошней академии. В их числе были Тухачевский, Уборевич, Якир, Фельдман, Егоров, Корк, Триандафиллов, Алкснис, Эйдеман, Белов, Дыбенко, Левандовский, Дубовой, Примаков и другие ― всего более 150 человек.

Те из них, кто хотел учиться, умел наблюдать, думал о грядущей войне, многое сумел почерпнуть из этих поездок.

«Присматриваясь к рейхсверу,

― писал в отчете начальник Военной академии имени Фрунзе Р.П. Эйдеман в августе 1928 года, ―

мы имели возможность убедиться, что мы, быть может, сами того не замечая, уже весьма многое в вопросе организации занятий, в вопросах организации боя и управления переняли от немцев… Не все, конечно, у немцев идеально, но все же немецкая армия ― это армия, которая хранит в своем командном составе лучшие традиции мировой войны…

Общая установка ― на маневренную войну. Борьба с проявлением позиционных тенденций. Из этого основного курса на маневренную войну вытекают требования тактики и техники, отсюда же ставка на подготовку гибкого, быстро реагирующего на обстановку аппарата управления (маневры не столько для подготовки войск, сколько для аппарата управления), нажим на технику отдачи приказов и приказаний и командный язык».

Напротив, «заслуженные революционные бойцы» и за границей приятно проводили время. Дыбенко с Егоровым на валюту употребляли коньячок в компании с командующим Кавказской армией К.А. Авксентьевским. Потому дважды «академик» Павел Ефимович так и не выучил «американского» языка, а Константин Алексеевич допился до белой горячки и по привычке пытался изнасиловать квартирную хозяйку и всю прислугу в доме. Пришлось героя упаковать и отправить в Москву малой скоростью.

Великий стратег Тухачевский, совершивший поездку в Германию в 1932 году, ничего полезного для себя не обнаружил и в своем докладе на имя Ворошилова дал командованию германской армии нелицеприятную оценку:

«Руководящий состав рейхсвера мыслит себе войну в формах последнего, маневренного периода империалистической войны. Он не способен представить себе новые формы боя, вытекающие из нового вооружения: авиации, танков, автоматической винтовки и прочего».

Эти люди разрабатывали военную доктрину, мобилизационные и оперативные планы, заказывали технику и вооружение, обучали войска, готовили армию к войне.