Теперь об этом можно рассказать; История Манхэттенского проекта - Лесли Гровс

Работы затем были переведены в Лейпциг, где в 1942 г. были получены первые положительные результаты, но реакция еще не была самоподдерживающейся. На основании этих данных в Берлине в конце 1942 г. были поставлены, как они их называли, опыты крупного масштаба. Только к концу 1944 г. в Берлине удалось добиться самоподдерживающегося режима реактора. Тем не менее, это был пока чисто научный результат.

14 апреля 1945 г. военная обстановка на северном участке фронта коренным образом изменилась. Было принято решение, в соответствии с которым американские войска должны были прекратить свое продвижение к Берлину и заняться флангами. В соответствии с этим решением Эйзенхауэр одобрил проведение операции "Убежище" по тому плану, который был разработан ранее. Время для наступления не было назначено, но генерал Смит заверил нас, что оно начнется через две недели или раньше, если французские войска станут продвигаться быстрее, чем им до сих пор удавалось. Однако сопротивление немецких войск в это время начало так быстро ослабевать, что французские войска, несмотря на недостаток у них бронетанковых сил, стали стремительно продвигаться в направлении Эхингена. 21 апреля французы пересекли линию, на которой они должны были остановиться. Вероятно, они сделали это для того, чтобы достичь Зигмарингена, где скрывались остатки фашистского правительства. Независимо от их мотивов мы не могли сидеть сложа руки и ждать, пока они вступят в чрезвычайно важный для нас район.

Нужно было срочно что-то предпринимать, и Паш не заставил себя ждать.

Обратившись за помощью к генералу Гаррисону, он получил в свое подчинение 1279-й саперный батальон. Силами этого подразделения он 23 апреля захватил Хайгерлок и немедленно начал демонтаж расположенной там лаборатории. Главным объектом лаборатории был реактор, перевезенный из Берлина и размещенный в туннеле под высокой скалой. С помощью английских ученых, прибывших в Хайгерлок, под руководством Хэмбро сотрудники "Алсоса" сумели закончить свою операцию до вступления французских войск.

Тем временем Паш во главе 1279-го батальона саперов двинулся к Эхингену и захватил его 24 апреля. Попытка взять этот город накануне ночью вызвала сильное сопротивление, однако днем его удалось захватить уже без труда. Здесь Паш обнаружил большую физическую лабораторию и некоторых крупных немецких физиков, включая Вейцзекера и Виртца.

На следующее утро он уже был в Тайльфингене, где овладел химической лабораторией и задержал Отто Гана и Макса фон Лауэ. В Штатильме группа "Алсос" обнаружила расписки в получении секретных отчетов, разосланных различным ученым. Все захваченные один за другим ученые, однако, совершенно спокойно объявляли об уничтожении этих отчетов, и только Ган быстро ответил: "Они у меня вот здесь".

Гана удалось найти очень легко. Спрошенный на улице немец тут же указал, как пройти к старой школе, где размещалась его лаборатория. После того как школа была окружена, сотрудники "Алсоса" Уорденберг и Лэйн, в прошлом инженеры-химики из компании "Дюпон", вошли внутрь и спросили Гана.

Их проводили к нему в лабораторию, где они немедленно приступили к расспросам. "Все происходило как при обычном визите к заказчику", -рассказывали они потом.

Французские и марокканские части уже вошли в Хайгерлок, а группа все еще не могла разыскать германские запасы тяжелой воды и двуокиси урана, использовавшихся для реактора. К счастью, внимание немногочисленных французских войск было приковано к блуждавшим в окрестностях немецким, частям, и сотрудники "Алсоса" могли спокойно заниматься поисками.

Умелый допрос немецких ученых Гоудсмитом и его помощниками позволил, наконец, обнаружить местонахождение тяжелой воды и урана. 26 апреля запас тяжелой воды был найден в подвале старой мельницы в окрестностях Хайгерлока и отправлен в Париж. Одновременно из пашни на окраине Хайгерлока были выкопаны кубики металлического урана общим весом полторы тонны. Они также были отправлены в Париж.

Тяжелая вода и уран из Парижа были переправлены в США, где поступили в распоряжение Треста объединенных разработок.

27 апреля германских ученых привезли в Гейдельберг для допроса, а затем отправили в Реймс. Накануне самого отъезда Вейцзекер проговорился, упомянув о все еще неизвестном нам месте хранения письменных материалов немецкой атомной программы. Запаянные в металлическую банку, они, оказывается, хранились на дне сточного колодца, расположенного за его домом.

К концу апреля миссия "Алсос" подходила к концу. Все основные материалы были уже изъяты, а из важных ученых лишь немногие были еще не в наших руках. На этом этапе мы, конечно, беспокоились в основном о том, чтобы информация и ученые не попали к русским.

Из ученых нас больше всего волновала судьба Гейзенберга, который исчез из Эхингена за две недели до появления там Паша со своими людьми. По полученным данным, Гейзенберг и еще двое ученых из Эхингена скрывались либо в Мюнхене, либо в Баварских Альпах, в городе Урфельде. На их поиски в Мюнхен отправился майор Хэм, а в Урфельд -- Паш.

1 мая Хэм без труда разыскал Герлаха в физической лаборатории Мюнхенского университета. После усиленных розысков был найден и Дибнер, оказавшийся в Шенгайзинге, в 30 километрах от Мюнхена. 3 мая их обоих вместе с обнаруженными документами доставили в полевой штаб группы "Алсос" в Гейдельберге.

В это время Паш находился примерно в 30 километрах впереди авангарда седьмой армии, наступавшей в Баварских Альпах. Обнаружив, что мост, ведущий в Урфельд, разрушен, Паш с семью сотрудниками покинули автомашины и, присоединившись к разведывательному отряду из десяти человек, вошли с ним в город в конце дня 2 мая. Примерно час спустя завязалась ожесточенная перестрелка с одной немецкой частью, которая пыталась пройти через Урфельд. Вскоре разведотряд отступил, оставив группу Паша в городе. Я так и не мог никогда представить с полной ясностью, как протекали события в эту ночь. Попытаюсь нарисовать лишь общую картину.

Вечером Пашу доложили о приходе немецкого генерала. Войдя, генерал объявил весьма обескураженному шефу миссии "Алсос", что он сдается вместе со всей своей дивизией. Быстро сориентировавшись, Паш ответил, что, поскольку уже поздно, он не хочет беспокоить своего генерала, находящегося поблизости во главе крупных сил, формальностями, связанными со сдачей. "Поэтому, -сказал он генералу, -- вам придется подождать с оформлением сдачи в плен до утра". Не успел этот генерал выйти, как появился второй немецкий офицер, под командованием которого находилось 700 или 800 солдат, и все повторилось сначала. Эти события заставили Паша не на шутку забеспокоиться, и с наступлением темноты он потихоньку отступил в расположение главных американских сил. Незадолго до этого он обнаружил, где скрывается Гейзенберг, но, учитывая сложность обстановки, решил пока его не беспокоить. Ночью он сумел заручиться поддержкой пехотного батальона и, вернувшись в Урфельд, на рассвете 3 мая забрал Гейзенберга, который сидел в своем кабинете со сложенными чемоданами и ждал. Когда Паш вошел к Гейзенбергу, тот приветствовал его словами: "Я ожидал вашего прихода". Гейзенберг также был немедленно эвакуирован в Гейдельберг.

Эта последняя операция Паша ярко характеризует смелость и настойчивость в достижении поставленной цели, которые он проявлял во всех своих действиях. В данном случае его целью был захват крупнейшего физика с мировым именем Вернера Гейзенберга, который был для нас в те последние дни войны дороже нескольких немецких дивизий. Для русских, если бы он попал к ним в руки, он оказался бы бесценной находкой (Гровс все время старается подчеркнуть, что Советский Союз стремился заполучить атомные секреты. Неужели он серьезно думает, что испытание первой советской атомной бомбы вскоре после войны могло быть осуществлено, если бы мы не знали секрета ее производства намного раньше? Вся описанная им история Манхэттенского проекта, сложность и грандиозность этого предприятия полностью опровергают это. -- Прим. ред.). Однако Гейзенберг остался на западе. Судя по другим событиям, мы, вероятно, были тогда единственными людьми, понимавшими потенциальную ценность немецких ученых для России.

Как только Гейзенберг оказался в наших руках, его коллеги стали чувствовать себя свободней. Вскоре мы узнали от них, что, хотя Герлах и являлся их административным руководителем, он был лишь поверхностно знаком с техническими деталями работ. Дибнер, как выяснилось, неохотно сотрудничал с остальными и особенно был враждебно настроен к Гейзенбергу. Взаимоотношения Гейзенберга с Герлахом были самыми теплыми, и оба они считали Дибнера посредственным ученым. Гейзенберг был, или по крайней мере вел себя как антинацист, хотя и был большим патриотом Германии. Ни один из захваченных ученых не знал ничего по существу о работах союзников в области деления атомного ядра. Герлах несколько раз жаловался на низкий уровень работы немецкой разведки в области науки и техники. В Германии не было организации, подобной миссии "Алсос".