Каменный пояс, 1987 - Михаил Фонотов

— Напишу.

Он остался этим доволен.

Как я понимаю теперь, был Куштум, подобно многим художникам, нервным, впечатлительным, ведь только такой человек может воспринимать мир глубоко, свежо, ярко, и, подавляя тяготившую его нервозность, выпивал порою немножко красного вина, которое служило ему своеобразным транквилизатором, успокаивало его.

Пользуясь правом редактора, охотно вычеркивал фразы, абзацы и даже страницы в чужих рукописях, если считал это нужным. Я воспринимал это сравнительно спокойно, и Николай Алексеевич говорил:

— С тобой легко. А некоторые шумят, спорят. Даже фразу нельзя поправить.

Восхищаясь Горьким, он тем не менее «Клима Самгина» считал слабым произведением. Не видел в этом романе динамики. А динамике он придавал первостепенное значение.

Очень любил Урал. Любил называть себя кондовым уральцем.

Терпеть не мог модернистских исканий, туманной словесной эквилибристики, до которой падки иные молодые литераторы. Довольно резко отзывался об одном маститом московском писателе:

— Ну что у него?.. Язык хорош. Но ведь этого мало. Он пишет черт те о чем, о всяких пустяках, а настоящей жизни не видит. Не поймешь, или это наш современник, или современник Чехова.

Последний раз я говорил с ним по телефону из Кургана. Он был уже на пенсии. Спросил, нравится ли ему на пенсии.

— Хорошо, слушай, — бодро ответил он. — Только вот вижу плохо. Совсем… плохо. Писать трудно.

Он не отчаивался от наступающей слепоты. Нет, он был не таким, чтобы отчаиваться.

Вскоре Николай Алексеевич умер.

Предо мной его письма. Почерк под стать характеру автора — простой, ясный и красивый. На фотографиях Куштум выглядит почему-то не таким, каким был в жизни. На фотографиях он более суров и приземлен.

Трудно прожить большую жизнь, не имея врагов, не зная недоброжелателей, но у Куштума, как мне кажется, их не было.

Лидия Гальцева

«СВОЙ КРАЙ ПОЛЮБИВ НАВСЕГДА»

Очерк

«Когда говорят о России, я вижу свой синий Урал…» «Урал, могучий корень жизни, исток и помыслов и сил! Не только символом Отчизны — ты для меня Отчизной был…»

В поэзии Людмилы Константиновны Татьяничевой эти понятия «Урал» и «Отчизна», «Урал» и «Россия» неразделимы. Уралу, где прошли ее детство и комсомольская юность, где мужал и формировался характер, где обрело высоту поэтическое слово, Людмила Татьяничева подарила лучшие свои произведения, исполненные дочерней любви и преданности, высокого гражданского пафоса.

Одну из особенностей поэтического почерка Л. К. Татьяничевой поэт Сергей Васильев образно и точно назвал «мужественной женственностью». Да, нелегок был путь поколения, к которому принадлежала поэтесса. Это поколение выводило страну из руин разрухи, с небывалым энтузиазмом трудилось на строительстве первых пятилеток и в жестокой битве с фашизмом отстаивало «кровное и завоеванное».

Полным мужества и отваги был не только жизненный, но и поэтический путь Людмилы Татьяничевой. Именно об этом одно из лучших стихотворений поэтессы — «Дорога»:

Мы с тобой, дорога, квиты!Ты вела меня, велаЧерез черные граниты,Где и вьюга не мела.Через луг осеребренный,Через радугу-дугу.Лишь у пропасти бездоннойТы сказала:— Не могу!И тоскою человечьейДушу мне ты потрясла.Я взяла тебя на плечиИ над бездной пронесла.

Сила воли и упорство характера способны, по образному выражению Татьяничевой, преодолевать даже неподъемные тяжести жизни. Да, бед и лишений с лихвой хватило в ее судьбе, но они лишь закалили характер, сделали его непреклонно сдержанным, целеустремленным и волевым. Эти качества в сочетании с природной одаренностью, впечатлительностью, тонкостью и нежностью натуры помогли сформироваться яркому и своеобычному таланту.

Л. К. Татьяничева родилась 19 декабря 1915 года в семье учительницы в небольшом среднерусском городке Ардатове, что стоит на крутом берегу реки Алатырь. Ей едва исполнилось три года, когда умер отец, и мать с дочерью перебралась в мордовское село Хлыстовка, где продолжала учительствовать. В своей автобиографии Татьяничева вспоминала:

«В те годы вся Россия садилась за ученические парты. По вечерам мама уходила в Народный дом учить грамоте взрослых. Одной мне оставаться было страшно, и мама брала меня с собой. Эти вечера в полутемном холодном клубе запомнились на всю жизнь. Взрослые, а нередко совсем пожилые люди, подобно детворе, хором повторяли: «Мы — не ра-бы».

Вероятно, эти воспоминания и вылились позднее в поэтические строчки:

…Еще горячий после боя,Граненый штык зажав в руке,Октябрь принес в село глухоеЗарю на сломанном древке.Всей силой памяти нелгущейНавек запомни:Холод,Темь,Людей, взволнованно поющих:«Кто был ничем, тот станет всем!»

В десять лет девочка осталась круглой сиротой. Простившись с могилой матери и собрав нехитрые пожитки, она отправилась на Урал. В Свердловске Татьяничева поселилась у дальних родственников, приютивших и обогревших девочку. Семья, в которую попала будущая поэтесса, приняв на себя заботы о ее воспитании, поощряла увлечение книгами, бережно поддерживала первые, несмелые пробы пера.

Не думая выйти в поэты,В сарае,Большом, как корабль,Для детской своей стенгазетыПисала стихи —Про Октябрь.Я полной изведала меройНужды и сиротства напасть.Надеждой,ЛюбовьюИ веройБыла мне Советская власть.

И она не захотела оставаться в долгу перед Советской властью: девчушкой-подростком, едва окончив семилетку, Людмила Татьяничева приходит ученицей токаря на вагоностроительный завод имени Воеводина.

Так началась ее трудовая биография.

Девчонка,Укрепив резец умело,Переходила от станка к станку.Работала,Как песню в праздник пела,В движеньях подражая ветерку.

И кто знает, не будь в биографии Татьяничевой этой страницы, может, и не было бы в ее судьбе Магнитки…

За плечами девятнадцатилетней девушки были уже рабфак и два курса института цветных металлов, когда, движимая комсомольским порывом, окрыленная романтикой первых пятилеток, она отправляется на одну из крупнейших строек времени — в Магнитогорск. Здесь уже вступили в строй электростанция, коксохимкомбинат. Первые домны поставляли стране тонны высокосортного чугуна. А рядом со строящимся городом и металлургическим комбинатом рос, набирал силу и поставлял свою «продукцию» поэтический «цех» — литературный кружок «Буксир», возглавляемый поэтом Василием Макаровым. В нем признанным запевалой был Борис Ручьев, слагали песни заводу и городу Марк Гроссман, Михаил Люгарин, Павел Хорунжий, Яков Вохменцев, Александр Ворошилов, Александр Лозневой и другие.

Горком комсомола направляет Людмилу Татьяничеву в редакцию газеты «Магнитогорский рабочий». Она вдохновенно отдается журналистской работе, знакомится с жизнью и бытом строителей, пишет в газету заметки, очерки и репортажи. Новые впечатления просятся и в стихи. К этому времени у нее уже был накоплен некоторый опыт поэтической работы: из Свердловска она привезла несколько десятков стихотворений. Позднее наиболее удачные из них вошли в сборник избранных произведений поэтессы.

Не без робости и смущения переступила Татьяничева порог барака на шестом участке строительства, где разместились литкружковцы. Ее негромкий, лишенный модных в ту пору агитационных призывов и лозунгов голос отличался теплотой и искренностью:

Мы стоим у подножия Красной горы,Над горою висят неподвижно орлы.И не крылья их держат.А солнца лучи,От которых в тени высыхают ручьи.Если б ты захотел, можно б на гору влезть.На ее крутизне тропы верные есть.Если б ты захотел на вершину взойти,Мог отгадку одну там нежданно найти.

Стихи Татьяничевой были одобрительно встречены товарищами, она стала регулярно посещать занятия кружка и печататься в уральской периодике.

В Магнитогорске поэтический голос Татьяничевой мужает, обретает крылья и набирает высоту, обогащаясь публицистической заостренностью и гражданскими интонациями:

Буран клубился темный.Вонзался в тело лед.На верхний ярус домныСтремился фронт работ.От широты простора,Гудящего, как медь,От той работы споройХотелось песни петь.

С особой силой эти новые качества поэзии Татьяничевой проявились в годы Великой Отечественной войны, которая застала ее в Магнитогорске. Всем известен героический подвиг уральского тыла, ставшего «броневым плечом» Родины. Пройдут годы, и память поэта сохранит и запечатлит в суровых подробностях это время: