История военного искусства - Ганс Дельбрюк

ФРИДРИХ И ТОРСТЕНСОН

 Сравним только что очерченные кампании Фридриха с некоторыми кампаниями Торстенсона147.

 Торстенсон, приняв командование над шведской армией в Старой Марке, внезапно выступил в поход (1642 г.), прошел через Силезию до Моравии, завоевал Глогау и Ольмюц, занял эти крепости гарнизонами, снова отошел назад и разбил имперскую армию под Лейпцигом (2 ноября 1642 г.).

 В следующем году он снова предпринял поход в Моравию, вернулся, не добившись сражения, и, согласно распоряжению своего правительства, отправился сокрушать Данию. Имперцы, под начальством Галласа, последовали за ним до самой Голштинии. Торстенсон, маневрируя, оттеснил их снова назад и вторгся в Богемию с намерением остановиться (eine Post zu fassen) на Дунае, а затем снова пробиться к своей базе (zu seiner Correspondenz-Linie zuracke zu arbeiten). Имперцы собрали все свои войска; к ним примкнули и саксонцы, и баварцы, последние - под командой Иоганна фон Вёрта, и дело дошло до сражения при Янкау (6 марта 1645 г.). Силы с обеих сторон были приблизительно равны: имперцы, под начальством Гацфельда, насчитывали 5 000 пехоты, 10 000 кавалерии при 26 орудиях; шведы - 6 000 пехоты, 9 000 кавалерии и 60 орудий. С обеих сторон дрались с величайшей храбростью. Шведы одержали победу благодаря продуманному, уверенному командованию, а имперцы приняли сражение на местности, неблагоприятной для того рода оружия, в котором у них был перевес, - для кавалерии, и некоторые их генералы по собственному усмотрению действовали наперекор распоряжениям главнокомандующего148.

 Торстенсон подошел к самым воротам Вены, взял предмостное укрепление, Волчьи Шанцы, и обе крепости Корннейбург и Кремс на Дунае. Но для того чтобы взять саму Вену, он с своими 15 000 человек был слишком слаб; также и четырехмесячная осада Брюнна не привела к желанному результату. Кремс оставался в руках шведов несколько месяцев, Корннейбург - полтора года, а Ольмюц - до конца войны. Таким образом, Торстенсон достиг своей цели "задеть императора за живое" (dem Kaiser recht ins Herz zu greifen), но для того чтобы непосредственно принудить его к заключению мира, этого оказалось все-таки недостаточно. Торстенсон так же, как и Фридрих, сознавал себя лучшим бойцом и стремился к решению борьбы сражением, но так же, как и Фридрих, после сражения оказывался не в состоянии развить его результаты так, чтобы оно привело к окончанию войны. Оба они умеют действовать лишь по принципам стратегии измора; Торстенсон при этом заходит дальше, чем Фридрих; последний, однако, скорее достигает цели. Чем же это объяснить?

 Мы уже видели, что армия Торстенсона была гораздо подвижнее армии Фридриха как по причине своей небольшой численности, так и благодаря составу, в котором преобладала кавалерия. Однако была еще другая причина, почему Торстенсон мог оперировать и продвигаться смелее, чем Фридрих. Последний сознавал, что если его армия будет уничтожена, погибнет и его государство. Вот почему в 1741 г. он не навязал сражения противнику, отсиживавшемуся на крепкой позиции, в 1742 г. - давал сражение лишь в целях обороны, в 1744 г. - решился продвинуться только до Будвейса и снова очистил Богемию без боя, в 1745 г. - несмотря на одержанную победу при Гогенфридберге, остановился, сделав три перехода. Торстенсон отважился дать сражение в сердце Богемии и продвинуться до самого Дуная, ибо в крайнем случае он рисковал своей армией, а не государством. Такие соображения были еще у шведского сената, когда Густав Адольф отправлялся за море, что потерянная в Германии армия не может существенным образом ослабить обороноспособность Швеции, ибо у последней еще остаются в запасе 30 больших кораблей и народная милиция149; о таких же соображениях сообщает и Хемниц перед сражением при Брейтенфельде:150 "Монархия - так далеко, к тому же за морем, что она не подвергается большому риску и ей нечего бояться какого-либо особого несчастия". Более скорое достижение успеха Фридриха поэтому не может быть объяснено одними его военными достижениями; надо учесть его политические успехи. Мария Терезия была готова уступить ему после полутора лет борьбы большую, богатую провинцию, чтобы получить возможность защищаться от других более сильных противников. Вот где - в соединении политики со стратегией - надо искать разгадку Фридриха в эпоху первых Силезских войн. Когда говорят, что политика и стратегия Фридриха в то время характеризуется тенденцией - отнюдь не затяжная война, короткие, сильные удары, и затем при первой возможности выгодный мир, - то эта фраза скорее выражает благое пожелание короля, чем обрисовывает его образ действия. Где те короткие, сильные удары, которые он будто бы наносил?

 Под Мольвицем он должен был дать сражение потому, что он был отрезан; под Хотузицем он сам подвергся атаке; под Соором его снова атаковали; одни лишь Гогенфридберг и Кессельдорф представляют такие короткие и сильные удары. Мир, заключенный после 1745 г., отнюдь не был выгодным миром, а лишь закрепил фактическое обладание. И для правильной оценки Фридриха как стратега необходимо не упускать из виду, что основная идея, с которой он начинает свою великую карьеру, - идея политическая, а его смелая и в то же время осторожная стратега" служит ему лишь вспомогательным средством для ее осуществления.

ТЮРЕНН

 Одновременно с Торстенсоном командовал в Тридцатилетней войне француз Тюренн. О нем нельзя не упомянуть в истории военного искусства, ибо, согласно традиции, он слывет тем полководцем, который первым стал придавать решающее значение снабжению и охотнее отказался бы от сулящего выгоду предприятия, чем подверг бы опасности этот фактор. Поэтому он более или менее считается создателем, хотя и искусной и деятельной, но избегающей кровопролития маневренной стратегии; при этом охотно цитируют сказанные по отношению к нему слова Клаузевица (IX, 193), что его искусство, безусловно, было лишь искусством его эпохи, а в обстановке наших войн производило бы впечатление салонной шпаги придворного кавалера среди рыцарских мечей. Хотя эта характеристика и это сравнение представляются столько же верными, сколько разительными, однако они легко могут ввести в заблуждение. Тюренн, сын принцессы Оранского дома, вышел из нидерландской школы, где регулярное снабжение солдат составляло одно из священнейших правил ведения войны. Следовательно, он лишь усвоил это правило. Впрочем, возможно, что среди полководцев Тридцатилетней войны он придавал большее значение снабжению армии, чем прочие его современники. Когда в 1744 г. он принудил генерала Мерси отступить от Фрейбурга, а энергичное преследование открывало перспективы на значительный успех, он от него отказался, мотивируя свое решение в своих мемуарах следующим образом: "Так как вся пехота, которой мы располагали, привыкла получать печеный хлеб, а не выпекать его самой, как то делали старые войска, долго служившие в Германии, то нельзя было последовать за неприятелем в Вюртемберг, в особенности потому, что там мы не нашли бы приготовленных магазинов. Поэтому-то и решено было не удаляться от Рейна".

 И в других местах его мемуаров можно то и дело встретить подчеркнутую заботливость о продовольствии, например при снятии осады с Арраса в 1654 г.

 Деятельность Тюренна как полководца можно разделить на два периода: первый - от последних лет Тридцатилетней войны и войн Фронды до Пиренейского мира 1659 г.; второй - до его смерти в 1675 г., охватывающий первые войны при самодержавном правлении Людовика XIV. Для второго периода, когда армии достигали двойной и даже тройной численности по сравнению с армиями первого периода, забота о продовольствии войск, как мы уже видели, составляла общераспространенный, господствующий принцип; она осталась таковой же при Фридрихе Великом. Следовательно, чтобы остаться в рамках сравнения Клаузевица, боевой меч в руках всех полководцев той эпохи превратился в салонную шпагу, однако достаточно острую и режущую, чтобы быть опасным оружием в руках искусного и смелого бойца; Тюренн также умел пользоваться этой шпагой смертоносно и с изрядным успехом.

Такого сражения, как сражение, данное Баннером при Виттштоке, или таких походов и сражений, как у Торстенсона, за ним не числится; однако он вытеснил маневрированием Великого Курфюрста из Эльзаса подобно тому, как Траун вытеснил Фридриха Великого в 1744 г. из Богемии, когда он терпел поражение, он тотчас, подобно Фридриху, занимал вызывающее, дерзкое положение, так что неприятель не отваживался снова к нему подступиться (в 1652 г., во время войны Фронды, под Орлеаном). О значении сражения он при случае (в 1646 году) говорил, что существенный плод сражения заключается в том, что овладевают известной областью и тем самым увеличивают свои силы, в то время как неприятель становится слабее. Таким образом, в истории стратегии и в истории великих полководцев Тюренн занимает действительно весьма значительное, индивидуальное положение, однако на него нельзя смотреть как на типичного представителя особого метода; отнюдь нельзя его также противопоставлять как антитезу Фридриху Великому, который ведь и сам никогда не утверждал, что он отличается по своим принципам от великих французских маршалов.