Сыч – птица ночная - Лев Пучков

— Не веришь — сгоняй посмотри, — напористо посоветовал я. — Заодно можешь пощупать борта у «рафика» — изнутри. Там титановыми пластинами выложено, ваш «ПК» в упор будет долбить — не пробьет, уж я-то в таких вещах понимаю. Вы что — не обратили внимание, как тяжело «рафик» ехал? Если не обратили — весьма странно сие. Опытный воин должен был сразу заметить, что такая легкая машина прогибает рессоры совсем не в соответствии со своими техническими данными. Или вы просто ожирели от долгой мирной жизни — я не знаю…

— «ДШК», — со знанием дела протянул Гасан, неотрывно глядя в сторону «рафика» «Скорой». — Да, «ДШК» — это сильно. Это все меняет. Это…

— Давай, я схожу посмотрю, — предложил сомневающийся Хафиз, отрываясь от своего пулемета и делая шаг в сторону. — Что-то не верится мне, что там у них действительно…

— На место!!! — всхлипнул Гасан, встревоженно округляя глаза и тыкая пальцем в капот джипа. — Ты что — совсем сдурел? На место!

— Да я только хотел посмотреть… — недовольно пробурчал Хафиз, возвращаясь в исходное положение и без дополнительной команды переводя ствол «ПКМС» на «рафик» «Скорой». — Подумаешь — «ДШК»… Я, кстати, предлагал еще пулемет с собой взять — ты сказал, что обойдемся и так.

— Они могут первыми начать — не дожидаясь, когда мы сядем и поедем, — оценил внезапное изменение обстановки Гасан. — В любой момент могут. Хафиз, смотри за «рафиком», глаз не спускай! Это — цель номер один. Не прозевай.

— Если захотят стрелять, будут стекла бить, — со знанием дела сообщил Хафиз. — Два пулемета — два сильных удара молотком. Я успею. Как только начнут бить, влеплю полкоробки по «Скорой».

— Бить не будут, — счел нужным подыграть я. — Стекла съемные, на защелках, открываются внутрь, бесшумно. Две секунды — и готово.

— Плохо, — помрачнел Гасан. — Бесшумно — плохо. Можем прозевать.

— Я буду смотреть, — пообещал Хафиз. — Не прозеваю… В напряженном молчании пролетели несколько минут. Гасан прошелся вокруг джипа — сделал сидящим в цепи боевикам какие-то условные знаки, затем возвратился на место и, не таясь, вытащил из багажника джипа автомат. Противная сторона на прибавление ствола в горском стане не реагировала никак.

— Полчаса уже торчим, — решил я разрядить обстановку. — Неприлично. Они никогда не уедут — жить здесь будут.

— Двадцать три минуты, — поправил меня Гасан, зачем-то оборачиваясь в сторону зарослей ивняка, вплотную примыкавших к пологому берегу Терека. — Но им неудобно — лица не показывают, в «уазике» сидят. Мне бы, например, тоже неудобно было. Это все равно что продать человеку что-то, а потом идти за ним по базару, показывать нож и намекать, что в любой момент можешь забрать все деньги, которые у него остались… Кстати, Хафиз, — у тебя глаза помоложе, посмотри, там ничего не шевелится?

— Ты сказал мне неотрывно за «рафиком» смотреть, — резонно возразил не утративший чувства юмора пулеметчик. — Я одним глазом туда, другим сюда смотреть не могу — глаза не разбегаются. Нет, ты точно плохо спал! Все тебе мерещится! Кстати, я придумал, что Ивану пообещать, чтобы он шуре рассказал, что его спецслужбы направили. Мы ему…

Чего они мне — я так и не услышал. Гасан вдруг замер на месте как вкопанный и, уставясь куда-то вдаль, издал протяжный горловой звук, могущий означать все, что угодно. И открыл рот.

— Ва-а-а… — растерянно протянул Хафиз, глядя в противоположную сторону: как раз туда, где совсем недавно Гасан прозорливый предполагал наличие гипотетических соглядатаев — в зарослях ивняка у излучины реки.

Стараясь быть последовательным, я проследил взглядом в том направлении, куда смотрел Гасан. Из-за поворота лесной дороги, по которой кабинетные привезли меня к месту обмена, метрах в ста пятидесяти от нас, неторопливо выкатили два грузовых тентованных «уазика». Выкатили, развернулись к не желавшим разъезжаться участникам сделки задницей и встали с интервалом в десять метров друг от друга, явив моему взору те самые лживо обещанные мною горцам «ДШК», укрепленные на станках в кузовах. В дополнение к тяжелым пулеметам откуда-то подскочили десятка два мужиков в фуфайках да при стволах разнокалиберных, грамотно попадали за деревьями и ощетинились в нашу сторону.

Переведя взор в противоположный сектор, потенциальную опасность которого так не оценил в свое время Хафиз, я обнаружил, что чутье не обмануло седого горского воина. Метрах в пятидесяти от нас, у излучины реки, из зарослей ивняка торчали с десяток голов, усугубленных какими-то огнестрельными железяками. Очень мило! Нас взяли в огневые клещи, да так ловко, что даже видавшие виды чеченские боевики и глазом моргнуть не успели. Молодцы! А кто?

— Казаки… — прохрипел наконец Гасан, вскидывая автомат к плечу и присаживаясь у джипа на колено. — Я говорил! Я…

— А ну всем лечь, бля! — развязно заорал от поворота противный мегафонный глас. — Руки на голову, бля! Оружие перед собой, нах! На два метра, нах!!! Считаю до пяти, бля!!! Потом открываю огонь, нах!!! Раз, нах! Два, нах!..

— Та-та-та! — экономно выдал автомат Гасана, клюя коротким носом малиновой трассы пространство между казачьими «уазиками», в котором подпрыгивала от нетерпения фигурка в бекеше, отягощенная мегафоном. Фигурка мгновенно пропала, но насовсем не умерла, а в отместку завопила хриплым мегабасом:

— Мочи, бля!!! Долби, нах!!!

И словно всем была дана команда: доселе напряженно застывшие на своих рубежах участники событий стряхнули ожидательный морок и разом свалились в жуткую круговерть страшного в своей стремительности и. беспощадности ближнего боя.

Четверо горских бойцов, разом поменяв сектора прицеливания, влупили длиннющими очередями по казачьим «тачанкам», те с секундным запозданием ответили размеренным рокотом пулеметов — вокруг джипа тотчас же вздыбились богатенькие фонтанчики каменистого крошева. Фантастически уравновешенный пулеметчик Хафиз глазом не моргнул: продолжал «пасти» свой гипотетически опасный «рафик» «Скорой», колюче прищурив правый глаз и словно превратившись в негармоничный кусок капота импортного внедорожника. Повинуясь основному инстинкту, я напряг свое слабосильное тельце и начал заваливаться с сиденья вниз, на пол, под защиту обещанных Гасаном спасительных бронепластин.

По объективным причинам процесс заваливания затянулся, что позволило мне напоследок зацепить ускользающим взором следующий эпизод кровавой бойни: упавшие наземь бойцы «продавцов» вдруг развернули стволы в нашу сторону и в упор лупанули со всех стволов по нас!

— Ар-р-р-р!!! — зверино оскалившись, зарычал Хафиз, разнося в клочья «рафик» «продавцов» и хороня кинжальным огнем все живое, что за ними скрывалось.

Дальнейшее лицезрение этого взаимоубойства мне было недоступно: тяжелая голова таки перевесила туловище, и я рухнул меж сидений на пол. Пластины, по всей слышимости, в дверях действительно присутствовали: снаружи как будто какой-то разбуянившийся пьяный слесарь лупцевал по джипу киянкой. Стекла моментально расползлись паутиной трещин, а затем и вовсе разложились на фрагменты, обвиснув внутрь некрасивой бахромой. Если бы мог, я попрыгал бы от радости, что основной мишенью джип избрали стрелки кабинетных, а не казачьи пулеметчики — в противном случае внедорожник давным-давно превратился бы в дуршлаг, а вашего покорного слугу можно было бы использовать в качестве фарша на тефтели людоедам. Однако прыгать я не мог, а потому лежал себе смирно, втянув голову в плечи, и терпеливо ждал, когда все это безобразие закончится. Не в том плане, что прилетит ненароком шальная дура из «ДШК» и разнесет башку вдребезги, а в том, что мужики перестреляют друг друга и останется кто-нибудь в живых, чтобы транспортировать меня куда-нибудь. Если же никто в живых не останется, я просто тихо замерзну здесь…

Вскоре стрельба стихла — время я специально не засекал, как-то не до того было, но мог поспорить, что с начала боестолкновения минуло не более десяти магазинов «АКС». В нормальных временных единицах это объяснить довольно проблематично, а на практике выглядит примерно так: если у вас есть возможность кувыркаться и выписывать кренделя на грунте, вы выпускаете навскидку полмагазина по вспыхивающим в двадцати-сорока метрах от вас смертоносным светлячкам вражьих стволов, пытаясь нащупать их своим свинцом, затем стремительно перекатываетесь по рубежу на пять-шесть шагов, опять жмете на спусковой крючок, вновь перекатываетесь, на ходу изрыгая проклятия, выбрасывая отработанный магазин и вставляя новый — и так до тех пор, пока не израсходуете весь носимый боекомплект (как правило — 8-10 магазинов, больше просто некуда засунуть). Работать в таких условиях короткими очередями категорически возбраняется — это не то чтобы малоэффективно, а просто опасно для жизни, поскольку подавить инициативу вражьего стрелка можно лишь плотным и регулярным огнем. А для тех военных, что носят погоны, но о войне лишь читали в книгах, поясняю: не нужно скептически хмурить брови, припоминая табличные нормативы учебных стрельб с расходом боеприпасов, не превышающим тридцати патронов на всю накрытую мишенную обстановку. Это таким образом толстые дяди с большими лампасами над нами пошутили: не из злого умысла, а по простоте душевной и отчасти в целях экономии. Так что не верьте, когда ловкие репортеры взахлеб рассказывают вам о получасовом встречном бое между двумя внезапно напоровшимися друг на друга рейдовыми группами. Восемь-десять магазинов — вот реальный временной лимит такой скоротечной баталии. Как только данный лимит исчерпан, те, кто остался без патронов, автоматически переходят в разряд «безвозвратные потери»…