Мой Ванька. Том первый - Алексей Лухминский

…Звоню в дверь квартиры Дмитрия Ивановича и Надежды Михайловны.

– Ну вот… Наконец-то и до нас добрался, – Дмитрий Иванович обнимает меня. – Я же тебе говорил, что новости здесь распространяются быстро. Ты только вышел из самолёта, а мы уже знаем, что ты прилетел.

– Вы извините, что не к вам. Я у Кирилла Сергеевича. Там за котом смотреть нужно.

– Понимаю, понимаю… Мать! Саша пришёл!

– Сашенька! – и Надежда Михайловна тоже меня обнимает.

– Ну как ваша нога и поясница?

– Хорошо, Сашенька. Очень хорошо. Спасибо тебе, дорогой!

– Сашка! Что это такое! Мы врача не вызывали, – грохочет хозяин. – Давай быстро за стол! И всё-всё нам расскажи. Мы люди любопытные.

Опять всё рассказываю про нашу питерскую жизнь.

– А Ваня-то, Ваня какой молодец! Мы-то тут думали, что вообще пропал парнишка, – восхищается Надежда Михайловна.

– Да куда он денется, если рядом с ним наш Сашка! Он ему спуску не даст! – довольно басит Дмитрий Иванович.

Мы уже разгорячились от выпитого. Милая домашняя обстановка в этой семье, от которой я уже отвык… Отдыхаю душой. Мне так приятно, что меня называют «наш Сашка»!

Открываю дверь квартиры Кирилла Сергеевича. Антошка сидит у самой двери. Как он на меня посмотрел! Он меня осуждает.

– Ну Антон… Ну прости меня, – я поглаживаю его по большой голове. – Надо было с друзьями встретиться…

Нет… Его взгляд неумолим. Буду заглаживать оплошность кормёжкой. «Надо будет его как-нибудь в больницу к хозяину принести», – мелькает у меня мысль.

И ещё. Надо отзвониться Ваньке. Как там дела идут.

– Николай Фёдорович, а что там произошло у главы администрации с Кириллом Сергеевичем? Чего он туда ходил?

– Ну ты же знаешь, что у нас с водопроводом! Вот Кирилла пинали, пинали везде, и он собрал все отказы, написал заявление главе администрации, и мы вместе пошли к нему. А у нас тут такой мудак уже год сидит! Деньги гребёт, а ничего не делает. Всё запущено! Но по средам, а это уже весь посёлок знает, в бане с девочками чёрт знает что устраивает. Рожа у него – аж лоснится! Кирилл ему про больницу, а он ему так нагло: я, дескать, не болею, поэтому меня больница пока не волнует, она может подождать. Кирилл аж побелел. Плюнул и пошёл к двери. Только до двери не дошёл. Упал бы, если б я не подхватил. А этот ещё и говорит – мол, нечего здесь комедию разыгрывать, идите отсюда.

Был бы я собакой, у меня от бешенства на загривке шерсть бы вздыбилась.

– А где все документы?

– Да вот они, – Николай Фёдорович лезет к себе в стол.

– Дайте их мне. Я сам к нему схожу.

– Сходи, конечно… Но вряд ли у тебя что-нибудь получится.

Глава администрации лениво листает принесённые мной бумаги. Внешний вид в точности соответствует тому, как описал его Николай Фёдорович. Ему лет сорок, наверное.

– Ну и что ты мне принёс? – несколько брезгливо спрашивает он. – Ваш дед уже был у меня. Я ему всё сказал. А он тут комедию ломать начал.

Бешенство во мне нарастает со страшной силой.

– Он не ломал тут комедии. У него инфаркт после вашего разговора. Сейчас в больнице лежит.

– Вот видишь! – глава во всю глотку хохочет. – Так это он, значит, для себя старался, чтоб комфортнее лежать было!

Всё! Съезжаю с резьбы. С грохотом опускаю кулак на его стол.

– Ты чего, пацан? – прекратив смеяться и глядя на меня в упор, спрашивает столоначальник. – Забыл, где находишься?

Дальше всё происходит вроде бы вне зависимости от меня.

– Слушай, ты, упырь… И смотри на меня! – каким-то свистящим голосом, который сам у себя не узнаю, говорю я, глядя ему прямо в глаза. – Я – доктор Елизов. Ты говорил, что здоров и тебе больница не нужна. Так вот, с этого момента ты не здоров, ты болен, ты – импотент! Больше у тебя никогда ни на кого не встанет. Понял? Сегодня как раз твоя среда с девочками и ты сможешь в этом убедиться. Свободен!

Глава администрации так и остаётся сидеть, обалдело хлопая на меня глазами, а я встаю, собираю бумаги и направляюсь к двери.

– Эй… Погоди… Подождите! – слышу позади обеспокоенный голос, но, не остановившись, выхожу и плотно прикрываю за собой дверь.

На улице подставляю лицо ветру, чтобы немного прийти в себя и успокоиться. Я не знаю, получится или нет, но этого упыря надо наказать хотя бы так.

– Господи, прости мою душу грешную, вынужден был наказать… – шепчу я про себя.

Потом всё-таки решаю зайти в местную церквуху и поставить свечку.

В церкви подхожу к служительнице, которая продаёт свечи, заказываю сорокоуст для Кирилла Сергеевича. Пожилая служительница долго, внимательно смотрит на меня.

– Доктор, вы меня не узнаёте? – вдруг спрашивает она. – Я была у вас на приёме в прошлый ваш приезд.

Смотрю на неё и действительно узнаю.

– У вас с ногой были проблемы…

– Да. Спасибо вам, сейчас всё хорошо. А вы тоже в церковь захаживаете?

– Хочу грех замолить, – решаю признаться я ей. – Сейчас вашего главу администрации… загипнотизировал.

– За благие дела Господь не накажет… – она тихо улыбается и, протягивая мне свечку, учит: – Поставьте в центре.

Послушно иду, останавливаюсь и начинаю молиться. Да! Я начинаю молить Бога, но не о своём прощении, а о здоровье Кирилла Сергеевича, Ваньки, Даши с Серёжкой, о здоровье всех дорогих мне людей. Снова чувствую, как моё сознание как бы взлетает вверх, и мне становится так легко!

Ночью набираю Питер с домашнего телефона Кирилла Сергеевича.

– Ванюха, привет! Ну как вы там?

– Привет! Мы нормально, а как Кирилл Сергеевич?

– Пока плоховат, но надеюсь, скоро будет лучше.

– А ты как?

– Работаю в больнице врачом. Вчера уже опять люди ко мне приходили вечером. Кто с чем.

– Да, тебя там все прославляют. А я по тебе скучаю…

Тон у Ваньки становится грустным.

– Знаешь, Ванюха… Я тоже по тебе очень скучаю. Ты даже не представляешь как.

– Мы тебя все любим и желаем тебе успехов. Приезжай скорее. Ладно?

Это уже совсем по-детски.

– Сам понимаешь, не от меня зависит.

– Понимаю…

Запыхавшаяся Вера Петровна входит в палату, где я работаю с пациентом.

– Сашенька… Ой! Александр Николаевич, там глава администрации приехал. Вас ищет.

– Пусть подождёт. Закончу сеанс – приду в ординаторскую.

Продолжаю спокойно работать с больным, вернее, с больной.

– Александр Николаевич… Вы бы сходили… Я подожду.

– Нет! Ждать будет он, – отрезаю я.

После сеанса спускаюсь на первый этаж. Глава администрации шагами меряет приёмный покой. Рядом с ним Николай Фёдорович.

– Вы меня искали? – как ни в чем ни бывало, спрашиваю я.

– Да… Здравствуйте!

Не замечаю протянутую руку. Я уже не сомневаюсь, что всё случилось, как я говорил. Иначе бы он не прибежал.

– Я вас слушаю.

– Александр Николаевич… Я приехал извиниться. И попросить вас…

Он замолкает, но я знаю, о чём он хочет меня просить.

– Во-первых, вы сейчас пойдёте и извинитесь перед Кириллом Сергеевичем, которого вы уложили на больничную койку. Во-вторых, вы организуете ремонт, о котором он вас просил. Причём срочно. Даже в операционную вода почти не поступает! После всего этого приходите на процедуру. Обещаю.

– Я готов… извиниться…

По его лицу я вижу, что он с большим удовольствием порвал бы меня в клочки, но, увы, я ему нужен.

Приношу халат.

– Пойдёмте!

– Саша, ты что с ним сделал? – осторожно спрашивает Николай Фёдорович, когда глава уезжает за ремонтной бригадой.

– Ничего особенного. Просто сделал его импотентом.

– Да ты что? – он округляет глаза. – То-то он стал таким шёлковым, – и начинает хохотать.

А люди вечерами идут и идут. Действительно, кто с чем. Хорошо что хоть не с глазами и ушами! В активе у меня уже три острых гастрита, несколько гайморитов, ожоги… За это отдельное спасибо моему бывшему пациенту Кислову. Всем рассвистел! Приходили с остеохондрозом. Тут, конечно, всё через рентген. Каждую свободную минуту прихожу в палату к Кириллу Сергеевичу.

– Я почему сам попросился в больницу, хотя дома было бы комфортнее, конечно, – потому что тут мне веселее. Даже вроде бы и при деле, вот… консультирую! – он мягко улыбается. – Правда, я понимаю, что самые трудные случаи мне не докладывают.

– Ну, Кирилл Сергеевич, трудные случаи от вас не уйдут. А пока надо вам себя в норму привести.

– Ты сказал «себя в норму привести»… То есть ты тоже считаешь, что больной в большой степени лечит себя сам?

– Ну конечно! Это же психология! Подключение сознанием внутренних ресурсов.

Он как-то задумчиво смотрит на меня.

– Вы что, не согласны?

– Я-то согласен полностью… – так же задумчиво говорит он. – О тебе думаю… Какой ты путь за полтора года проделал.

– То есть, значит, теперь со мной есть о чём поговорить?

– Вроде того… Так вы, молодёжь, говорите?

– Антон! Да встаю я уже! Встаю! – это снова когтистая лапа залезла под одеяло. По утрам кот сопровождает меня везде. От сортира через умывальник на кухню, где мы с ним едим каждый в своём углу. Сегодня у меня есть желание реализовать одну идею. Сумку для этого я вечером в хозяйстве Кирилла Сергеевича нашёл. Завтрак я уже закончил. Допиваю кофе.