Вампир… ботаник? - Елена Белова

– Возьми это, Дарья из Дикоземья. Понадобится помощь – покажи кольцо моей страже. Тебя проведут.

– Спасибо…

А он неплохой мужик. Для правителя. Кстати…

– Кстати, а вы уже узнали, кто эти паучьи хозяева? И зачем все это? Для подставы слишком круто, а для…

Меня остановили именно изменившиеся лица. Будто я сказала что-то недопустимое. Точнее, то, что не должно было прозвучать вслух.

– Так это все для подставы? Просто чтобы помешать?! Даиз совсем рехнулся?

– Дарья! – перебил Джано.

– Что?!

Ага, заговорил, наконец?

И не только заговорил. Он как-то мгновенно оказался рядом. Посмотрел в глаза:

– Я разделяю твое негодование, но подожди, хорошо? Умойся, приведи себя в достойный вид, причеши волосы и хвост… потом обсудим.

Так. Меня выставляют. Причесывание хвоста… нет, вы когда-нибудь слышали что-то подобное?!

– Вы что, сговорились?

Джано хотел что-то сказать, Микеле что-то объяснял эмиру, советник дико смотрел на меня и моего вампира… но громче всех оказался мой несостоявшийся жених:

– Ой… хвост? У нее хвост? Отец, а можно я все-таки на ней женюсь?

– Нет! – одновременно выдохнули мы с эмиром.

Никакой хвост я, конечно, расчесывать не пошла. И обсуждать ничего не пошла. И вообще. Пузо намекало, что неплохо было бы податься в сторону кухни, раз уж не удастся покормиться в гареме. Пошло ты… Во дворе на меня снова набросился торговец сыром, требуя уплаты. Я мрачно заявила, что сыр купить никак не могу, потому что сейчас по моим дикарским традициям наступает период людоедства, и сыр меня не интересует… а вот сам хозяин продукта, может, и сгодится. Торговец дико поглядел на мою «раскраску» в виде размазанной помады, пискнул и удрал, забыв про сыр и оплату. Жулик!

Я невидящим взглядом осмотрела двор. Яркое солнце спряталось за тучи, горячий ветер гнал пыль по опустевшим улицам, сторожки забились в нишу у бассейна. На почерневших деревьях болтались клочья паутины. Дикий вид. Дикий мир. Как меня сюда занесло? Что я здесь делаю? Кому я вообще нужна?

Как же все достало…

Не знаю, куда бы меня вообще занесло, если бы не Левчик. Шоколадный котик вырулил из-за поворота коридора, смерил меня зеленущим взглядом и с места в карьер сиганул мне на юбку. Маленькие когти цепко прихватили ткань, и, прежде чем я успела опомниться, Левчик уже сидел на моей груди и тыкался головой куда-то в район челюсти.

– Мур-р-р-р…

– Левушка, ты что?

– Мур-р-р-р, – пророкотало теплое шерстяное тельце, прижимаясь покрепче. – Мур-р-рк?

Он топтался и муркал, напрашиваясь на ласку, он тихонько фыркал в ухо и легонько прихватывал коготками волосы… пока не растаял тот колючий ком, который намертво застыл где-то в горле, мешая дышать. Пока мои руки не обняли пушистого психотерапевта, прижимая к лицу…

Не знаю, сколько Левчик терпел вымачивание своей пушистой шкурки слезами. Пока не хлопнула калитка.

– Дарья, я… Дарья? – В голосе Санни сквозило удивление мышонка при виде огромного куска сыра. То есть интересно, мол… но ведь невозможно же!

Я глянула на Санни… это Санни? Наше лазурное чудо было растрепано, перемазано с ног до головы и, судя по всему, ничуть об этом не волновалось. Хм… вроде скульптор его приглашал, чтобы «запечатлеть прекрасное», если я правильно запомнила. Интересные же у него понятия о прекрасном…

– Ты плачешь? – недоверчиво допрашивало лазур… хм… перемазанное чудо. – Почему? Что случилось?

Случилось. С тобой тоже. Я невольно усмехнулась, разглядывая парнишку. Надо же, мальчик как мальчик, про свои фокусы забыл. Даже интересуется, почему я плачу.

– Что? – Санни покраснел под моим взглядом.

– Ты где так вымазался?

– А, это… – Мальчишка пренебрежительно махнул рукой, отбрасывая вопрос о достойном виде куда-то далеко в сторону. – Мы с эфенди готовили глину для скульптур. Это удивительно, Дарья! Когда глину привозят, ее укладывают длинными холмиками, грядками, и оставляют на воздухе. Она сушится солнцем и ветром и приобретает такое особое тонкое строение. Потом в нее добавляют масло…

Пузо голодно буркнуло, горюя о даровом переводе ценного продукта.

– …оливковое. Ну или любое растительное, чтобы материал был плас-тич-ный. Некоторые даже конопляное добавляют, но от него цвет меняется. Потом сухая глина засыпается в ящик и заливается водой настолько, чтобы отдельные куски выступали островками. Где побольше воды, где поменьше, потому что нужно и твердую, и мягкую, и…

– Понятно.

– …для мелких деталей! – Санни невозможно было остановить, он несся, как электричка, и в следующую минуту я узнала про скульптурную глину гораздо больше, чем хотела.

И что она для скульптора, как палитра, в которой должна быть целая гамма плотности и пластичности. И что мастер позволил Санни вылепить первую фигурку… и что похвалил… И что тот обязательно вылепит меня, когда научится как следует. Ну хоть кто-то счастлив. Кто бы мог подумать… стоп-стоп. Вылепить?!

– Кого-кого?

– Тебя! – убежденно проговорил будущий мастер скульптуры. – Потому что ты…

– Дарья, вот ты где! – вмешался в разговор новый персонаж – Рад. – А мы ждем-ждем… ой, Санни, ну у тебя и вид.

– Чего ждете? – Я потерла глаза (их пекло, будто трое суток не спала) и мысленно постаралась угомонить оживившееся пузо. Дожили, оно уже на глину реагирует. Совсем рехнулось.

– Как кого, тебя же! – изумился Рад. – И варенье.

– Какое варенье?

– Ну которое ты забрала. Мы думали, ты другое принесешь, а ты ушла и пропала.

– Я?

Похоже, рехнулось тут не только пузо…

Вроде раньше я провалами памяти не страдала. Или я этого тоже не помню?

Мальчишки еще что-то стрекотали, Левчик продолжал старательно оттаптывать мне руки, и обруч тоски, стянувший горло, наконец растаял совсем. Кому-то в этом диком мире я все-таки нужна…

Глава 29

– А у меня живот от вашей шаурмы не заболит?

– Нэт! Не успеет.

Дарья

– Ёкарный… забор!

– Я тебе говорил! Я объяснял, что этот тип – не твой тихий вампир, что забор у него подобен ограде дворца. Я тебя предупреждал? Но ты, о дочь пустыни, очевидно, ведешь свою родословную от козы или ишака!

Вот хам, а?

– А ты – от раков! Они тоже головоногие…

– Клянусь правой туфлей Шергэллаха…

– Ладно. Извини.

Дауд притормозил с оскорблением и фыркнул:

– Лезть не вздумай. С твоей… словом, тебе проще его проломить, чем влезть.

– А как тогда?

Этот милый диалог происходил поздней ночью под забором одного нехорошего вампира. Под очень высоким забором…

Даиз и правда был поосторожнее Джано. Ну да, Даиз. К кому я еще могла пойти в два часа ночи с пламенным приветом и летучей головой?

Джано после сцены сватовства я видеть не могла, Микеле тоже, мальчишки ходили по струночке, смотрели с обидным сочувствием и рвались помогать по каждой мелочи, еле отвязалась. Их винить было не за что, торговец со своим сыром больше не приматывался, жених с папой уехали… а злость кипела и клокотала, не находя выхода. Когда ее не согнали ни готовка, ни уборка, ни тренировка, я наконец нашла виноватого в своем плохом настроении (причем достаточно подходящего, чтобы с ним посчитаться). Ну Даиза, Даиза. Вот кто задолжал мне если не за все, то очень за многое!

Голова как услышала, куда мне надо, сначала обозвала меня дочерью пустынной птицы тык (типа страуса, причем очень глупого), потом объяснила все трудности про забор и вероятную охрану, потом выторговала себе порцию пельменей… и наконец согласилась провести. Жлоб.

И вот мы торчали перед… это не забор, а крепостная стена какая-то! Хотя… если бы у меня был такой пакостный характер, я бы тоже опасалась всех и каждого – наверняка у нашего «бескрылого скального дракона» куча врагов. Может, и правда проломить стенку…

– И? Что дальше делать будешь?

– Я знаю что.

– В хладнице у своего вампира кое-что позаимствовала? Огнь-порошок, наверное? А ему оправдываться потом?

– Нет, – сквозь зубы ответила я. – Есть у меня один сюрпризец…

Если честно, то после стресса с приглашением в гарем пельмени у меня получились только со второй попытки. А первую можно было сбрасывать с самолетов на страх врагам. От нее даже птицежор шарахнулся – темная лохматая змеевидная масса живой не была, зато ни с того ни с сего обрела сверхъестественную легкость. Ветерок, взмах веником – и черные змеи плыли и вились, как живые. А при попадании их на кожу оставались черные пятна, которые надо было отдраивать скребками. И жглись они, будто гибрид крапивы и кактуса. Знаю, за такие фокусы надо вообще убивать, но не лезть же, в самом деле, в запасы Джано? Вот я и прихватила банку со «змеями». Как аванс.

Голова все выслушала внимательно. И отреагировала предсказуемо:

– И все? Ты считаешь это достойным воздаянием? Смотри и учись! – В маленьких лапках мелькнул небольшой мешочек. – Это мои собственные запасы, из тайника. Это очень известный среди воров «семицветик», мечта каждого грабителя. Оборвешь вот этот лепесточек, черный, приклеишь на стену дома, скажешь нужное слово – и все в доме ослепнут на час-два. Вот этот, серый, работает на общую тупость, этот на сонливость. Вот этот, в крапинку – на приступ дикого страха. Хозяева в панике бросают дом вместе со всем добром, а грабителям только того и надо. А вот этот, оранжевый… ничего не напоминает?