Сильбо Гомера и другие - Геннадий Босов

Греки отметили ряд очень странных обычаев моссиников, отличающих их от соседей. Более ранние источники указывают, что моссиники вместе со многими соседними племенами когда-то жили гораздо южнее — в южной Каппадокии, в центральной части Малой Азии (в позднейшей Галатии и Фригии), но в результате киммерийского нашествия были оттеснены на север, к берегам Черного моря, где их и застает Ксенофонт и где в наши дни находится селение Кушкей со своим уникальным для Малой Азии языком свиста. Что касается этого феномена, то его могли сохранить местные жители, даже перешедшие на турецкий язык, как это наблюдается на Канарах, где свистят по-испански, и в Беарне, где некогда местное население говорило на «языке Ок», сложившемся на основе иберо-кельтских и латинского языков…

Как сообщают исследователи, и поныне жители «Птичьей деревни» передают свистом свежие новости пастухам в горы, приглашают друг друга в гости, договариваются о совместной охоте, даже ссорятся. А молодые парни высвистывают своим подругам любовные послания, как это делают их ровесники в Центральной Америке — индейцы-кикапу. Короче говоря, жители турецкой деревушки, начиная с малышей, у которых выросли зубы, и кончая стариками, у которых они еще не выпали, свистят с утра до утра. Турецкий язык богат согласными звуками и было бы важно, считают лингвисты, изучить, как в этом случае производится перевод разговорной речи в свист. Изучение свистового языка турецких горцев еще продолжается…

Какие-то смутные следы аналогичной дистанционной свистовой связи прослеживаются и на Балканах. В старинных болгарских преданиях, например, рассказывается о героической борьбе болгарского народа с завоевателями и говорится о сигнальных огнях, предупреждавших население о продвижении противника. Другими сигналами, кроме огней, были высокие и сильные, пронзительные крики, летевшие на большие расстояния, от крепости к крепости, а также сильные свисты, которыми обменивались болгарские воины. В современных работах по этнографии Болгарии можно прочесть, что до сих пор в горных районах страны болгарские «пастыри» (пастухи) обмениваются между собой и жителями деревень сильными и пронзительными свистовыми сигналами: свистят только одними губами или же с помощью пальцев, вложенных в рот. К сожалению, в этих работах ничего не сообщается о каком-либо специальном «языке свиста» в горных районах страны.

Может быть, свисты болгарских пастухов носят всего лишь сигнальный характер, а может, это следы и остатки некогда существовавшего языка свиста, который был распространен на Балканах и в Малой Азии и сохранился лишь у горцев деревеньки Кушкей? Нам это пока не известно, но предположить подобное мы можем, поскольку исследователи (археологи, лингвисты и антропологи) много раз указывали, что в основе современного населения Балкан и Малой Азии лежит древний субстрат, восходящий не только к ранним индоевропейцам (носителям анатолийской ветви индоевропейских языков), но и к еще более древнему, доиндоевропейскому населению этих районов.

Интересно, что на Балканах эти сообщения происходят, как правило, тоже из горных районов страны (например, Родопы), где до сих пор, по мнению этнографов и антропологов, сохраняются некоторые группы населения, чье происхождение ученые связывают с местным дославянским населением края, подвергнувшимся затем славянизации, — фракийцами и даже еще более древними их предшественниками, мизийско-фригийскими племенами. Во время киммерийского нашествия на Балканы и в Малую Азию часть их была увлечена на Анатолийское нагорье — здесь затем даже сложились небольшие малоазийские государства Мизия и Фригия. Греческий историк Фукидид, сам наполовину фракиец, сообщал, что в 429 году до н. э. царь Ситалк, созывая войска против македонского царя Перидикки, «…призвал также много горных фракийцев, живущих независимо и вооруженных кинжалами, они называются днями и живут большей частью на Родопе…»

К сожалению, не удалось выяснить — существуют ли следы древнейшей свистовой связи у горцев Югославии и Албании, у горных пастухов Черногории. Правда, в отдельных «гайдуцких» песнях и преданиях нет-нет, но мелькнет какое-то смутное воспоминание о свистовых сигналах и сообщениях свистом о приближении врага. Гайдуки Балкан, эти прославленные народные мстители, сражавшиеся с захватившими Балканский полуостров турками (у восточных славян в период борьбы с феодалами-крепостниками и «дикой степью» сложилось аналогичное «казачество»), всегда находили поддержку и кров у местного населения. Особенно в горных областях, где создавались гайдуцкие «партизанские базы» и куда стекалось население долин, недовольное турецким владычеством. А некоторые «горные гнезда» Черногории так и не были завоеваны турецкими янычарами — все их население сплошь было гайдуками.

Один из сербских исследователей гайдучества, Душан Попович, писал о них: «Друзья и помощники гайдуков были обязаны вовремя извещать их об опасностях со стороны врагов, о способах борьбы. Когда это не удавалось сделать при встрече, они пользовались условными знаками и сигналами — обычно свистом, или подражая голосам животных: ворона, волка, петуха, серны, собаки и др. Взаимопонимание происходило благодаря предварительной договоренности о сигналах и о том, что они означают (характер сигнала — свист или голос того или иного животного, количество сигналов и т. п.). А чтобы этот способ связи не был разгадан противником, его внимание отвлекали от сигнала, подражая в то же время голосам и других животных. Например, если бы «связник» закаркал вороном, ему ответили бы волчьим воем» (Это сообщение было получено в последний момент, перед сдачей рукописи в набор, от югославской исследовательницы профессора Дж. Петрович во время приезда в Москву осенью 1975 г., за что автор выражает ей свою благодарность. Кроме того, коллега Петрович, д-р Д. Николич, по ее просьбе выслал свою работу «Этнографический и общественный характер военных сигналов у наших народов в прошлом» (Сараево, 1963), специально посвященную боевой сигнализации, в том числе и "свистовым сигналам, южнославянских народов в средние века и новое время — в период борьбы с турецкими, а затем и фашистскими захватчиками. Автор книги также благодарит его за редкую и ценную информацию, которая пригодилась при подготовке рукописи в печать.). Не случайно гайдуки в своих песнях и преданьях с гордостью говорили о себе:

Я к горе привыкнул РоманииБольше, брат мой, чем к родному дому.Знаю я все горные дороги…Научился я сидеть в засаде,Гнаться и обманывать погоню,Мне никто не страшен, кроме бога.

Многие югославские исследователи, как С. Троянович, Т. Джорджевич, Вук С. Караджич, Дж. Петрович, Д. Николич и другие, отмечали еще очень древние корни охотничьих, пастушеских и военных сигналов (в том числе и свистовых) у народов Югославии. По их мнению, они восходят к ранним этапам славянской истории на Балканах, к эпохе родо-племенного строя, и даже в еще более древние времена — к местному дославянскому населению края.

Если же посмотреть внимательнее на фольклор народов Югославии (например, па сербские сказки) , испытавший большое влияние со стороны древнегреческих мифов и преданий, видимо, через посредство греков или фракийцев, (В сербских сказках, например, можно встретить даже известный рассказ из «Одиссеи» Гомера о поединке с циклопом, которого так же, как и Одиссей, ослепляет герой сказки «Одноглазый великан», и многие другие сюжеты древнегреческой мифологии.)в нем довольно часто можно встретить образ местного охотника-горца, который может свистом объясняться с птицами, но понимает и «язык зверей». В одной из сербских старинных сказок «Язык зверей» повествуется о пастухе-горце, спасшем из огня змея, оказавшегося сыном змеиного царя, и за это награжденным бесценным даром понимать язык животных. При этом змеи переговаривались свистом…

Думается, что этим волшебным и магическим «языком» в южнославянских легендах и был ныне исчезнувший язык свиста, которым некогда, как в болгарских Родопах, владело местное фракийское население горных пастухов (у них, видимо, и сохранялся тотемный культ змей, в древности широко известный на Крите, в Греции, в Малой Азии и на Балканах). От этого «магического языка» сохранились лишь смутные следы в фольклоре южно-славянских народов и остатки древней свистовой связи, деградировавшие в простые свистовые сигналы. Впрочем, это только наше предположение и основание для него мы черпаем из древнерусских былин и фольклора соседних народов, где понятие «свиста», особенно чудовищного и магического, связано со змеями (змеепоклонниками?) и с искусством подражать голосам зверей, говорить на их языке и понимать его. Например, в былине об Илье Муромце и Соловье-Разбойнике (образ весьма неясный и загадочный в русском фольклоре) можно встретить следующие строки: