За землю отчую. - Юрий Галинский

С волнением вглядывался в нее Федор и все явственнее улавливал родные черты — младшей сестренке не было и десяти лет, когда он ушел на ратную службу, — светло - синие глаза, пухлые губы.

Как же сюда попала? Где наши?

Марийка, не ответив, разрыдалась.

Федор побледнел.

Неужто беда учинилась?..

Набежали на село ордынцы, вязать всех арканами стали,— всхлипывая, рассказывала Марийка.— Петрик схватил косу, зарубал двоих... Так они его саблями и матушку тоже... Петрик рослый был, весь в тебя...

Из-за рыданий она не могла говорить. Федор привлек ее к себе, гладил до голове, как в давние годы...

Успокоившись, Марийка поведала, что было дальше. Отца Данилу вместе с другими односельчанами татары угнали в полон. Девушек не стали связывать, держали отдельно от остальных. Под утро Марийку разбудила дочь соседей, Галька, и уговорила ее бежать. В предрассветных сумерках им удалось проскользнуть мимо конной стражи. Девушки уже отползли, от ордынского стана, как кто-то из дозорных обнаружил их побег. Вскочив на коней, татары бросились в погоню. Пленницы успели добежать до лесного озера, но, когда переплыли на противоположный берег, там их уже ждали ордынцы. Галька вырвалась, бросилась в озеро и утопилась.

У Федора ком подступил к горлу, стоял в оцепенении* голова была, как в тумане... «Нет Гальки больше, нет!.. Так и не привелось мне с ней встретиться!..»

—- Надо поскорей уходить отсель — чего недоброго, ордынцы вернутся! —сказал Василько решительно.

Снял с убитого татарина тулуп, набросил его на плечи Марийки. Порубежники оттащили труп в кусты. Конь, опустив лохматую голову, стоял над мертвым хозяином. Федор осторожно зашел сбоку, схватил его под уздцы.

второго коня поймать не удалось — убежал в чащу.

Я вперед погоню, а вы с ней езжайте следом, — предложил Василько Федору. — Только не по стежке, а лесом. Там спокойней.

Сквирчанин молча кивнул головой. Пленного татарина взвалили на круп лошади и приторочили арканом к седлу.

Василько остановился: наступали сумерки. Кусты орешника и дубы смыкались неровной зубчатой стеной. На небе в разрывах темно-серых облаков замерцали звезды. По расчетам тарусца, он должен был уже догнать татар, но сколько ни прислушивался, кроме крика филина и рева лося* не доносилось ни единого звука. Василько спрыгнул с коня, склонился над тропой. По следам определил, что ордынцы проехали недавно. Их было не более шести* остальные, видимо, свернули в сторону раньше.

Теперь он не гнал коня. Съехав с тропы, пробирался вдоль обочины лесом. Вскоре и эти следы повернули на узкую, малоприметную просеку. Путь был свободен, лесовикам уже не грозила опасность оказаться застигнутыми врасплох татарским дозором.

ГЛАВА 15

Возвращение порубежников взбудоражило лесной стан. Тарусцы и ватажники обступили Марийку, долго расспрашивали ее. Марийка поначалу робела, жалась к брату, но вскоре привыкла, успокоилась.

Когда волнение прошло, атаман и * Василько стали допрашивать пленника. Тот заговорил сразу. Из его уст лилась отрывистая гортанная речь. Гордей и Василько не перебивали татарина. Усевшись на корточках, пристально смотрели ему в глаза.

Вот что, молодцы, поведал нам татарин,— сказал атаман лесовиков, когда пленник умолк.— Завтра ордынцы будут гнать ясырь: душ тридцать мужиков и душ двадцать баб. Сторожевых, говорит, немного — дюжины две. Засядем на деревьях, как решили. Где тропа поуже, учиним главную засаду. А там, — показал он на высокие дубы неподалеку,— засядут остальные, чтоб уцелевшие ордынцы назад в Тарусу не ушли... Мыслю, управимся, а? — спросил атаман, и глаза его зло блеснули.

Управимся. Ни один ордынец не уйдет! — дружно ответили лесовики.

Только не забывайте: биться — татары умельцы великие, а как полон гонят, очень насторожливы. Напасть надо всем разом, когда я знак дам. Вот так!..— Заложив пальцы в рот, он оглушительно свистнул.

Подошли братья Гоны. Фрол держался спокойно (поначалу, увидев пленного ордынца, он словно обезумел — схватился за топор, едва его остановили) уно бледное лицо было по-прежнему угрюмо.

Про Егора и Сеньку часом не спрашивали у татарина? — спросил атамана Любим.

Гордей насупился, ответил с неохотой:

Сказывал ордынец: поймали позавчера в лесу какого-то парня, по всему видать, Сеньку, а Клепа будто сам к ним пришел.

Врет окаянный! — рассвирепел Фрол. — Чтоб Егор да стал иудой!.. Загублю ордынца за слово такое!

Ты зря не ярись! — буркнул Гордей, крепко схватив его за руки. — Я еще не все сказал. Поведал татарин: пять дней тому прибилась к их отряду воровская ватажка. Места здешние добре знают, водят ордынцев по чаще в топям, люд русский ловят. Вот оно как!

Да чтобы Егор пошел на такое!.. — в гневе воскликнул Фрол.

Неужто ты поверил? — бросил хмурый взгляд на атамана Любим.

Оговорил Клепу ордынец! Оговорил! — замахал руками Митрошка.

А Рудак? — напомнил Серпуховский монах.

Сказал тоже! Гуся от воробья не отличит, а туда же! Молчи, праведник!.. — напустились на него лесовики.

Будет, молодцы! — остановил их атаман. — Чего расшумелись? Клепа не предаст, в том у меня нет сомнения. И все ж татарин, должно, не врет. Как ни выпытывали мы с Васильком у него, одно твердит: пришел рыжий урусут к ним сам...

Те из лесовиков, кто не знал Клепу, сильно встревожились, но, робея ватажников, молчали.

Теперь, когда татарин подтвердил, что к ордынцам пристала воровская ватажка, Федор больше не сомневался: на тропе, рядом с конными крымцами, он видел Епишку...

Едва порубежник рассказал об этом, как забеспокоились уже все. Пусть Клепа не выдаст их, но в полон к людоловам попал отрок! Что, если рябой станет пытать его и заставит показать татарам лесной стан... Вот кто, оказывается, иуда, что предавал их всегда!..

Атаман тут же велел всем собираться в дорогу, и вскоре станица уже шагала по лесной глухомани.

На следующее утро, дождавшись возвращения дозорных, которых еще затемно послали на разведку, станичники направились к месту засады. Ордынца и лошадей оставили в лесу под присмотром старого Ваулы. Марийка, хоть и пытались ее отговорить атаман и Федор, тоже пошла со всеми... Да и попробуй такой не уступить!.. Проснувшись утром, мужики ахнули: будто из сказки явилась к ним воительница дивная. Темно-русую косу, уложенную на голове венцом, прикрывал лоскут яркой ткани, вместо разорванной рубашки на Марийке были мужская косоворотка и порты, ноги обуты в сапоги, на плечах овчина. Где найдешь здесь женский наряд? Вот старый Ваула и приодел ее как смог.