Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов - Павел Евергетин

5. Тот, кто отрекся от земного: от жены, денег и прочего — сделал монахом лишь своего внешнего человека, но отнюдь не внутреннего. Тот же, кто отрекся от страстных помыслов, и внутренне стал монахом. Сделать монахом своего внешнего человека легко, стоит только захотеть. А делать монахом человека внутреннего стоит немалых усилий.

6. Да есть ли вообще среди рода сего тот, кто совершенно отверг страстные помыслы и удостоен подлинно чистой и невещественной молитвы? А все это суть признаки внутреннего монашества.

7. Множество страстей скрывается в наших душах. Но обнаружить их можно лишь тогда, когда станут видны причины, их вызывающие.

Авва Иоанн Килик, игумен Раифской обители, говорил своей братии:

«Дети, как убежали мы от мира, так убежим и от плотских вожделений. Потому что лишь тот, кто бежал от них, — истинный монах.

Взглянем на наших Отцов: как сурово и в каком безмолвии они жили здесь. Будем им подражать, чтобы нам не осквернить это место, которое они очистили от бесов и освятили. Нам надо понять, что место сие — для подвига, а не для торговли, и постараться вести себя соответствующе.

Помните и еще кое — что: если захотите пойти вслед за Отцами и исполнить заповеди Господа, Он подаст Свою благодать и будет хранить место сие. А если не будете их хранить — не останетесь в месте сем. Мы устояли здесь, храня заповеди Господа и обетования, данные Отцам. И мы надеялись, что и после своего отшествия они пребывают с нами и видят все, что у нас происходит. Поступайте и вы так же — и спасетесь от всякого зла».

2. Один из фиваидских старцев рассказывал: «Я был сыном эллинского жреца. Так вот, еще будучи отроком, я увидел однажды, как мой отец идет, как обычно, в храм для принесения жертвы. Я пошел следом. И увидел я сатану, который сидел на троне, и все его воинство было вокруг него. Тут один из его князей стал посредине и поклонился ему. Сатана спросил его:

— Откуда пришел ты?

— Я был в такой — то стране, — отвечал тот, — поднял там войну, пролил много крови и теперь пришел доложить тебе.

— Сколько у тебя ушло времени на это? — спросил его диавол.

— Тридцать дней, — ответил тот.

Услышав это, сатана сказал:

— За такое время ты только это и сделал! — и велел бить его бичами.

Вышел точно так же еще один и сказал:

— Я был на море, поднял там ветер, потопил корабли, погубил много народу и теперь пришел доложить тебе.

Сатана опять спросил его, сколько времени у него на это ушло. Когда же узнал, что двадцать дней, приказал бить его бичами, как и первого, за то, что тот больше ничего не сделал. Затем подошел еще один. Он был в одном городе на свадьбе, вызвал распрю и устроил большое кровопролитие, причем даже жених и невеста были убиты. Он сказал, что смог это сделать за десять дней. Но его тоже обвинили в бесполезной трате времени, и он был наказан бичами. И тут после них всех вышел на середину еще один. Диавол спросил его:

— А ты откуда пришел?

— Я был в пустыне, — ответил тот, — где я уже сорок лет боролся с одним монахом, и в эту ночь я ввел его в блуд.

Сатана, как только это услышал, сразу встал, расцеловал его, снял с себя венец, который носил, и возложил на него, затем принесли еще один трон и поставили рядом, и диавол усадил его рядом с собой. При этом он хвалил его: дескать, смог ты сделать большое дело.

— Так вот, — рассказывал старец, — я увидел все это и понял, сколь велико монашество и как оно страшно для бесов. И, благодатью Божией, я ушел оттуда и стал монахом».

Братья, мы ведем счет тому времени, что провели в монашестве, гордимся этим, а забываем о том, в каком нерадении мы пребывали все это время. Ибо похвала человеку — не время, а преуспеяние в Боге. А степень преуспеяния — не в глубоких сединах, а в добродетельной жизни.

Монах, стяжи ту вечную жизнь, к которой ты и был призван, ради которой ты и принял благое исповедание пред лицом такого множества свидетелей, пред лицом всей земной и горней твари. «Ибо еще немного, и придет Грядущий и не замедлит» (Ср.: Ис. 26, 20–21).

Что есть монах и с кем сравнить его? Монаха можно сравнить с человеком, который падает с высоты и вдруг заметил высоко над землей веревку. Он ухватился за нее, повис и непрестанно вопиет к Богу, потому что знает: как только он ослабеет и разожмет руки — упадет и убьется насмерть.

Любезные братья, вы носите на себе ангельский образ: не сообщайтесь с диаволом, но, насколько хватит ваших сил, стремитесь к ангельской жизни. Потому что внешности должны еще соответствовать жизнь и дела: без дел образ — ничто. А разве ангелы на небе живут в раздорах и распрях, как это, мы видим, бывает у монахов?!

Будем, братья, стараться, чтобы не стать нам запинанием и соблазном для внешних; чтобы наш род жизни не ругали из — за нас, но, наоборот, хвалили. А иначе, если мы так пренебрегаем своим спасением, что мы ответим Судии в страшный час испытания? Что еще Он должен был сделать для нас и не сделал? Мы не стали смиренными, а разве не видели мы Слово Божие смирившимся в образе раба? Нас злят грубость и оскорбления — а разве мы не видели оплеванным Его пречистый Лик? Мы не оказываем полного послушания игуменам и всем собратиям — а разве мы не видели, как Он предал свои святые плечи на бичевание? Когда нас уничижают, мы не можем снести этого и приходим в неистовство, а разве не видели мы, как Его, Того Кто «призираяй на землю и творяй ю трястися» (Пс.103, 32) бьют по лицу? Мы дерзки и своевольны, а разве не слышали Его слова: «Я ничего не могу творить Сам от Себя», и дальше: «Я не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца» (Ин 5. 30)? Разве не слышали мы, как Он говорил: «Я не воспротивился и не отступил назад» (Ис 50. 5); «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф 11. 29); и в другом месте: Сын «Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мф 20. 28)?

Разве не говорил Он и многое другое в том же роде, чтобы мы старались быть такими же? Ведь невозможно иметь преуспеяние и спастись, если не подражать Господу во всем. Поэтому я прошу вас, братья, избранное стадо Христово, будем бдеть, пока у нас есть время, и жить согласно тому образу, который носим, да обретем и в будущем ангельскую славу.

ГЛАВА 33. О том, что все заповеди духовного отца верующий должен принимать с охотой, как то, что пойдет ему на пользу, даже если это неприятно или обременительно. Потому что милость Божия дается по мере его ревности и тех скорбей, которые он несет

Как — то раз настоятель, который принял обитель после святого Гонората, страшно разгневался на святого Либертина и даже занес на него руку. Но жезла, чтобы ударить святого, рядом не оказалось. Тогда он схватил скамейку для ног и бил Либертина по голове и по лицу, пока все лицо святого не почернело и не опухло. Тяжко избитый, Либертин ушел в свою келию и оставался там. А на следующий день было назначено одно монастырское дело, которое он должен был сделать. Поэтому наутро, после чтения молитв, Либертин пошел к Келии игумена и со всем смирением просил благословить его.

Игумен знал, что Либертина до этого все почитали и любили за высоту его добродетели. Он подумал, что после вчерашнего оскорбления Либертин хочет уйти из обители, и потому спросил, куда он собирается идти.

— Есть, отче, одно монастырское дело, — ответил Либерии, — которое уже назначено. Я не могу его отложить, потому что вчера обещался быть там.

Тогда игумен узрел всю свою жестокость и все смирение и кротость Либертина — и восстенал из глубины сердца. Он пал Либертину в ноги и исповедовал свой грех — то, что дерзнул столь святому мужу причинить такие жестокие страдания. И Либертин пал перед ним на землю и, лежа в ногах у него, говорил, что это его грех, а не игумена. Он винил только себя и уверял, что получил за свои грехи по заслугам. От этого игумен пришел к еще большей кротости, и смирение ученика стало примером добродетели для учителя.

Наконец Либертин получил благословение и отправился по назначенному делу. Многие из его знакомых, люди благородные и почтенные, видели, что его лицо опухло и в кровоподтеках. Они спрашивали, что это с ним.

— Вчера вечером, — отвечал им Либертин, — по грехам моим, наткнулся я на скамейку, и так вот получилось.

Тем самым праведник не впал в грех лжи, но и гнева игумена не выдал. И я полагаю, Петр, что такая сила терпения значит гораздо больше, чем те чудеса и знамения, которые этот муж совершил.

Пахомий Великий еще в юном возрасте был в послушании у святого Паламона. При этом он всегда повиновался учителю охотно и без рассуждения и слушался его в смирении сердца, хотя обращение с ним было очень и даже чрезмерно строгим. Так, например, ко всем его прочим мучениям его часто посылали набрать в горах дров. Он был босиком, и это было очень больно для ног: он постоянно ранил их о терновник. Но Пахомий с радостью переносил это, вспоминая о тех гвоздях, которыми были пронзены руки и ноги Спасителя на Кресте.