Ночные Птицы Рогонды - Татьяна Леванова

– Я в третий раз встречаюсь с Птицами и могу сказать: они простые, честные, искренние, мне все больше нравятся. А про мой опыт с Орденом и Смотрителем ты и сам все знаешь. По мне, уж лучше Птицы, чем такие люди, как члены Ордена Серцевидки или Смотритель.

– Какая чушь! – Андрей вырвал руку. – Ты же сама человек. Как тебе не противно?

– Мне противно, когда лгут и творят зло себе на забаву, а кто это делает, человек, рыба или птица – неважно.

– Но ведь твоего названого брата украли Птицы! Забыла, почему мы здесь?

Маша осеклась. Потом повернулась и медленно пошла по пути, указанному Шаманом. Андрей молча топал следом. У самой развилки девочка снова спросила у фонарика колокольцев, где Ванечка. И фонарик опять показал два луча – налево и направо.

– В той стороне мы его не нашли, пойдем в эту, – вздохнула девочка.

Дорога в старый город была узкая и неухоженная, ее часто преграждали огромные валуны, да и по россыпи мелких острых камней идти было не очень легко. Маша сразу пожалела о ботинках, которые остались дома, когда она выбежала за Птицей, унесшей сына Кристины. Она подняла руку, чтобы щелкнуть пальцами, но Андрей внезапно перехватил ее.

– Не колдуй. Разве ты не чувствуешь?

Маша в недоумении покачала головой – и вдруг почувствовала. Магия и Тьма. Магия ощущалась как щекотка глубоко под кожей, Тьма – как что-то сладкое, но противное, вроде заплесневевшего варенья или сиропа от кашля. Поднимающееся к горлу, липкое, навязчивое. Уши как будто заложило – так вокруг было тихо, только глубоко под ногами словно перекатывались волна за волной.

– Мне страшно, – призналась Маша. – Не знаю сама почему. Но такая жуть…

– Теперь я понимаю, почему это место называют старый город, – произнес Андрей, озираясь.

– А я нет. Почему?

Вместо ответа Андрей, не отпуская руку, повел ее по странной щербатой тропке на высокий круглый камень. Оттуда девочка посмотрела на путь, который они прошли, и вдруг поняла – перед ней была как бы копия Рогонды. Или, вернее, бабушка Рогонды. Каменистые тропки закручивались, как улочки, вокруг странных камней, очень ровных и круглых. Щербатые тропки напоминали осыпавшиеся лестницы, вели к вершинам круглых камней. На камнях угадывались осыпавшиеся барельефы, виднелись следы мозаики.

– Ты видела издали гнезда? – спросил Андрей. – А теперь представь, что на каждом из камней лежит большое гнездо.

– Но, как я поняла, старый город не совсем здесь. Вроде бы Птицы сказали, что он под землей.

– Мне не хочется туда идти, – признался Андрей. – Под землей я чувствую странную смесь Тьмы и магии. Это как нырять в воду, по поверхности которой плавает мусор.

– Если мы не будем колдовать, а просто поищем с помощью моего фонарика Великих Матерей, с нами ничего не случится, – неуверенно предположила Маша. – А если нам что-то не понравится, ты вызовешь маячок. В конце концов, твой родной отец тебя туда отправил, я не думаю, чтобы он подверг тебя опасности.

– Ты меряешь все человеческими мерками. Не забывай, что это не люди, а Птицы.

– Но им всем нужна наша помощь. У них птенцы, помнишь?

– Ну, хорошо, – сдался Андрей. – Птенцы, Матери, мой отец, твой названый брат – слишком серьезные аргументы, чтобы можно было просто сдаться и вернуться домой.

– Вот теперь ты мыслишь почти как сквозняк, – съехидничала девочка.

Они принялись искать путь под землю. Фонарик колокольцев петлял между круглых камней, взбирался по щербатым ступенькам, огибал колонны, и у Маши уже рябило в глазах. На неровных каменных стенах ей мерещились египетские письмена, в колоннах виднелись статуи, и она не могла понять, то ли действительно видит остатки культуры древней Птичьей цивилизации, то ли с ней воображение шутки играет.

– Смотри…

Андрей указал на камень, такой же, как другие, только с круглой черной норой в боку. Синий луч фонарика уперся прямо в эту дыру. Ребята, не мешкая, вошли внутрь. Сверху, в своде пещеры, тоже была небольшая дыра, и оттуда падал слабый свет.

– Я не вижу в темноте. Мне вызвать огонь? – спросил Андрей. Маша близко ощутила Тьму, как тошноту, и ответила:

– Не надо, я вижу. И тебя поведу.

Они пошагали, слегка сгибаясь, чтобы не стукнуться о потолок, держась за руки. В свете синего луча девочка видела, как простые каменные стены вдруг сменила богатая мозаика, которая и в самом деле слегка напоминала египетские письмена. Здесь были птицы, летящие и сидящие в профиль, распростертые крылья и круглый птичий глаз, волнистые линии и острые треугольники, и все это было выложено, как убедилась Маша, погладив рукой стену, из самоцветов, часто встречающихся в горах. Девочка не знала, конечно, названий камней, только некоторых, таких, какие лежали у мамы в шкатулке. Например, малахит и селенит. Но ее внимание привлек молочно-белый матовый камень, который каждый раз встречался в рисунке, изображающем круглый птичий глаз. Из такого же камня были сделаны их с Андреем кольца.

– Почему ты остановилась? – спросил Андрей.

Камень в стене под Машиными руками вдруг стал горячим. И в тот же момент ребята ощутили, как потеплели их кольца. Не сговариваясь, они достали их и поднесли к глазам. И увидели пожилую женщину в длинном золотом платье. У нее было красивое лицо с ярко подведенными глазами, хоть кожа и была покрыта морщинками, а волосы оказались совсем не седыми – рыжие косы были уложены в высокую хитроумную прическу.

– Что вы делаете в старом городе, птенчики? – спросила она.

– Мы ищем Великих Матерей.

– Зачем?

– Птенцам из Птичьего города нужна их забота, – объяснила Маша.

– У Птенцов есть собственные матери, есть Птицелап. Великие Матери заняты. Отец дал им задание.

– Позвольте нам поговорить с вами лично, а не через каменные кольца, – сказал Андрей.

– Людей мы не пустим в старый город. Уходите, покуда вас не завалило камнями.

– Я не боюсь камней, – звонко ответил парень. – Я Шаман, сын Шамана.

Рядом с пожилой женщиной неожиданно появилась юная девушка, ей можно было дать шестнадцать человеческих лет. Ее золотое платье оказалось значительно короче, чем у пожилой, и ребята увидели, что ноги у нее птичьи. Прическа также отличалась изысканностью, не то что обычные Птичьи гривы.

– Мама, позволь им войти.

– Ну хорошо, – сказала женщина. – Однако Шаману прежде всего необходимо доказать свое предназначение, он может попытаться пройти испытание стихий и сердца матери. Что же до девочки… Если у нее нет серьезной причины находиться здесь, пусть она идет домой. Путь наверх тут один – обратный.

– У меня есть причина! – заявила Маша.

Но ее перебил Андрей:

– Что за испытание стихий и сердца матери?

– Природа и верность, – ответила пожилая. – Ты пройдешь к нам через землю, через огонь, через воду, через воздух, потом пройдешь сквозь сердце матери, и, если оно не обнаружит в твоей душе трусости, зависти, ненависти, хитрости, ты сможешь войти в покои Великих Матерей.

Женщина пропала, раскаленные кольца обожгли руки.

– Андрей, не стоит! – пискнула Маша.

– Ты с первого же дня думаешь, что я трус, раз не иду в ученики к Смотрителю, верно? – Разъяренный Андрей повернулся к девочке, хотя и не мог видеть ее в темноте. Он ожесточенно дул на кольцо, пытаясь его остудить, и от этого каждое слово звучало отрывисто. – Я тебе докажу, наконец, что это не трусость. И с Боцманом тоже. Знай же, испытание я пройду ради тебя в том числе!

– Но мне тоже придется его пройти, – напомнила Маша. – Хотя я надеюсь на твою помощь, когда мы пойдем через воду, огонь, землю и воздух.

– Я понимаю, – смягчился Андрей. – Идем дальше. Не отпускай мою руку.

Глава 23

Испытание Шамана

Коридор резко завернул буквально через три шага и окончился тупиком, как Маша и ожидала.

– Я так и думала. Если Великие Матери решили с нами заговорить через тот птичий камень на рисунке и кольца, то дальше нас не пустят.

– Но ведь они говорили об испытаниях, – напомнил Андрей. – Ты не помнишь, в каком порядке они их назвали? Первое – земля?

– Земля, потом огонь, вода и воздух.

– Камни – тоже стихия земли. – Андрей задумался. – Я мог бы попытаться их просто заставить расступиться, но мне бы не хватило сил надолго. Не думаю, что все так просто и я должен выложиться полностью в первом же испытании из пяти.

– Ну и что тогда? – занервничала Маша.

– Ты видишь в темноте? – Андрей ощупывал руками стены. – Что тут изображено?

– Да как и всюду, птицы, глаза, линии.

– Какой камень сейчас под моей рукой?

– Тот самый, птичий.

– А теперь?

– Не знаю, какой-то красный, между двумя волнистыми линиями. Мне трудно различать цвета, ведь в темноте я все вижу в синем цвете. Просто по опыту помню, что такой вот темный цвет в синем свете – красный, а оттенок не могу назвать.

– Ну хорошо. – В голосе Андрея звучало нетерпение. – Раз не можешь мне помочь, помолчи. Я чувствую, что некоторые камни более теплые…