Война номер четыре (СИ) - Лиморенко Юлия

Орсо приглядывался к тому человеку, что оказался на виду. Из-под шляпы видно немного, но можно различить, что длинные и густые, тронутые сединой усы свисают до подбородка, а по плечам лежат длинные спутанные чёрные патлы. М-да, немного…

Человек в шляпе молчал, предоставляя говорить пришельцам. Делать нечего — рискнём!

— Иштан аодьон!* — Так, кажется, учил здороваться Зандар.

Шляпа дрогнула, человек рукой в перчатке сдвинул её на затылок, и стало видно загорелое суровое лицо, выражавшее чрезвычайное удивление; ответил он, однако, как положено:

— Веляд ван**… — Дальше посыпались, как обвал, звонкие и шипучие зинальские слова, но Орсо покачал головой и сказал на андзольском:

— Я так быстро не понимаю! Ты знаешь языки?

Для зинала это значило: какие-нибудь языки, кроме их родного.

Человек вышел из-за камня, снял шляпу, представился:

— Варга. А ты? — Оказывается, он отлично говорил на андзольском, когда хотел!

— Орсо.

— А он? — Зинал кивнул на онемевшего от изумления Пизони.

— Как ваше имя? — шепнул Орсо.

— Урбано, — представился сержант, учтиво снимая берет.

— Кто сказал тебе нашу речь? — удивление Варги не проходило; он даже подошёл поближе, чтобы рассмотреть гостей.

Орсо поколебался мгновение, стоит ли называть Зандара. Нет, пока не стоит — неизвестно, где он сейчас и что делает…

— Ада Анлих, — сказал он. Тоже правда…

Из-за камня появился тот, кто всё это время целился в пришельцев, — старый, совершенно седой дед, тоже с типичными зинальскими усами, белыми, как туман.

— Ты знаешь Аду, дитя? — проскрипел старикан.

— Я её сын.

Вторично за этот день сержант Урбано Пизони пришёл в полное изумление. Оба зинала одновременно, как по команде, опустились перед Орсо на одно колено и склонили головы.

------------------

* Помоги вам Творец

** И тебе

Часть 27, где приближается серьёзная драка

Самое уютное для человека после ощущения тепла — это запах дыма из очага. Запах мира, покоя и безопасности. После плена, лагеря, побега, постоянной готовности к безнадёжному бою просто сидеть у очага — это почти счастье. Даже если на этом очаге не готовится очень уж сытный ужин, одно то, что ты, считай, дома, лечит лучше любых припарок…

Выпрямиться в пещерке, где приютились зиналы, было сложно — потолок нависал низко, и Орсо уже раз ударился макушкой, по привычке резко встав на ноги. Зато сидеть было лучше некуда: устроившись на лиственничном лапнике, опираясь спиной о камень и вытянув ноги к огню, можно запросто уснуть и проспать неделю… Но вот спать-то как раз сейчас и нельзя — сначала надо решить всё важное, и Орсо постарался усесться прямо:

— Главная наша задача прежде, чем мы начнём любые операции, — это провиант. Без еды люди драться не смогут!

— С едой плохо, — вздохнул седоусый зинал по имени Боднар. — Наши запасы ты, господин, видел сам, на такую уйму людей это мало. А в деревнях на той стороне айсизцы всё разграбили…

— А сами айсизцы не устроили армейских магазинов?

— Проверять надо, — почесал в затылке Боднар. — Ты, господин, скажи, что надо там узнать, а мы пошлём ребят, они мигом всё разнюхают!

— Не зови ты меня господином, почтенный Боднар! Видит Творец, неудобно, разве над зиналами есть господа?

— Ты господин, потому так и зовём, — строго сказал старикан. — Воля твоя, а только обычай требует…

— Ну раз обычай… С обычаем не спорят, прости меня, — согласился Орсо, а про себя выругал недобрым словом упрямство зиналов и их стойкие обычаи. И без того сержант Пизони смотрит теперь на него как на скелет древнего дракона из музея, а что ему объяснишь? Он сам не понимает, отчего таким почтением прониклись к нему зиналы — разве что из уважения к Аде?.. А спрашивать неудобно — получится, что он сам не знает, что к чему, а вдруг зиналы перестанут ему доверять? Словом, глупое положение, и выхода не видно…

— Что нужно узнать? Во-первых, нет ли у айсизцев где-нибудь там складов, во-вторых, сколько в деревнях на той стороне людей и готовы ли они драться, если мы возьмём их с собой. В-третьих… в-третьих, не видел ли кто-нибудь в республиканской армии железных самоходных штук с во-от такой трубой впереди…

— Это мы видели, господин, — с готовностью встрял Будай, младший сын Боднара. — Ползает, как гусеница, медленно, но очень тяжёлая, а из трубы вылетают… вроде пуль, но побольше. Где падают — там взрыв, как от гранаты.

— И эта штука в корпусе генерала Рохаса?!

— Да, господин. Но её редко выпускают — только в темноте. Сами айсизские солдаты её боятся.

— Спасибо, друг, это важно! — Орсо и подумать боялся о такой удаче: вот он, случай объяснить партизанской армии, что здесь происходит! Если увидят «железную малышку» воочию — поверят и всему остальному, что он может объяснить.

— Охраняют её крепко, чтобы не убежала, — объяснял теме временем Будай. — Она рычит, ревёт, а не убегает — слушается.

— А чем её кормят, ты не знаешь?

— Не видел, — огорчился молодой зинал.

— Ну, и так достаточно сведений, спасибо тебе. Вот, — вновь обратился Орсо к старику, — что хорошо бы узнать.

— Узнаем, — пообещал Боднар.

— И ещё одно — чуть не забыл! — сообразил новоявленный командир. — Есть у вас связь с Кобальей?

— Редко, но есть, господин.

— Сколько там запасов — продержатся они ещё хотя бы пару декад?

— Месяц, а то и больше продержатся, — сказал Будай. — Если только диверсанты не испортят провиант. Там уже ловили дважды на складах каких-то крыс, накажи их Творец!

— Да, это беда… Но, думаю, если у нас хоть что-то получится, месяц им сидеть в осаде не придётся! Скажите, почтенные, а можно ли будет передать весточку в город, когда мы уже придём на ту сторону?

— Передать можно, — сказал Боднар. — А вот ответ получить — как повезёт…

— А ответ мы по-другому получим! — улыбнулся Орсо. — Без слов.

Зиналы, видно, поняли его замысел и тоже ухмыльнулись.

Кобальский губернатор Вернетти, получив приказ выставить зиналов из вверенного ему района, выполнять его отнюдь не поспешил, а глав зинальской общины в городе предупредил, что в столице на них за что-то взъелись. Но сам он, губернатор, никаких притеснений честным гражданам чинить не намерен, ему неприятности не нужны. Политика двора после войны наверняка ещё не раз изменится, а ему здесь жить. А если его и снимут с этой должности, то всё, что здесь приключится дальше, — уже не его проблемы!

Поскольку во время нападения на Кобалью губернатор был там, зиналы считали, что к заговору, вовлёкшему страну в войну, он мог быть не причастен. Да ему это было бы и ни к чему: главное, что заботило барона Вернетти, — это благосостояние города и, как следствие, его собственный доход, а на войне он бы много не заработал. Потому же он не слишком яростно боролся с контрабандистами, да и пограничная стража, в отличие от саттинской, здесь особенно не зверствовала. Губернатор предпочитал со всеми договариваться, поддерживая худой мир вместо доброй ссоры. Орсо понял теперь, почему Ада предложила Зандару отправляться через границу в Саттине, а возвращаться, если что, через Кобалью…

Конечно, не все зиналы в Кобалье были сплошь контрабандистами, но родовые связи поддерживали все, в том числе и мирно живущие в городе труженики. Зиналы традиционно занимались малопочтенными, но нужными в городе работами: коновалы, старьёвщики, владельцы похоронных контор, уличные музыканты — всё это были в основном зиналы. Их многие сторонились из-за обычаев и привычки держаться отчуждённо, но никто не мог бы обвинить их в лени и жуликоватости — зиналы были выше этого, высокомерные, гордые древними обычаями и уверенные, что Творец призревает их особо, как любимый, хотя и несчастный, народ…

Так же они вели себя и с отрядом Орсо — со всеми, кроме него самого. Его приняли как родственника, хотя будто бы более высокого рода. Отчего и почему это так — оставалось лишь догадываться…