Созерцание и Размышление - святитель Феофан Затворник

В устроении этого способа первое место должно было занять исполнение приговора вечной правды: смертию умреши (Быт.2:17); надлежало произойти смерти, равносильной смерти всех людей, чтобы в силу ее все уже считались умершими, уплатившими долг смерти, и чрез то получали право и оживали надеждою на жизнь. Для сего Сын Божий и Бог имел принять на Себя естество человеческое, со всеми немощами, кроме греха, и умереть сим естеством. Смерть эта, как смерть Бога во плоти, должна была иметь беспредельную цену и всеобъятность, и, как смерть невинная, могла быть вменяема другим под довлеющими условиями. В этом и состоит благодать, определенная нам от века. Определение это вошло в план миробытия и, где нужно, являлось действующим в промыслительной силе, но исполнению его в действительности назначено свое время. На половине шестой тысячи лет от падения пришел Сын Божий, воплотился и умер на кресте. Бог умер естеством человеческим и в этой единой смерти действительно совместил смерти всех людей. Один умер - все умерли. Созерцая это, апостол и взывает: любовь Христова обдержит нас, суждших сие (2Кор.5:14).

Но если все умерли, то, значит, смерть уничтожена? Да, уничтожена. Бог, умерши естеством человеческим, разрушил смерть (2Тим.1:10), ибо в третий день воскрес с человечеством прославленным и с того момента пребывает уже в этом воскресении. Человечество уже вкусило от славы и величия воскресения. Если когда один умер - все умерли, то и когда один воскрес - все воскресли. Сила воскресения Христова действительно такова, что в нем лежит основание воскресения всех. Сила эта переходит на каждого не вменением, а вкушена будет самым делом; каждый вкусит ее и воскреснет. Но на это определено свое время. Как было свое время для явления во плоти Сына Божия, чтоб умереть в ней и воскреснуть, так определено свое время для воскресения, и все вкусят его. Когда это совершится, тогда сбудется написанное: Где ти, смерти, жало? Пожерта смерть победою (1Кор.15:54-55).

Но чтобы воскреснуть, надо умереть, а чтобы умереть, надо родиться насмертным. Так и положено, чтобы прародители наши не тотчас по падении умерли, а остались жить на время как насмертные, чтоб и рождать насмертных. Отсюда в порядок миробытия вошел период смертности и тления как путь к нетленной и бессмертной жизни. Рождаются люди насмертными каждый особо, но воскреснуть в нетлении положено всем людям вместе, чтобы все вдруг явились в предопределенной им славе. Ангелы сотворены все вместе, а люди явятся все вместе уже по воскресении. Так как люди не все вдруг являются на свет, а рождаются, как кому определяет всеправящая премудрость Божия, то каждый, умирая как насмертный, должен ждать общего воскресения. Отсюда, для каждого неизбежен период существования в разлучении с телом, в чаянии воскресения. Если посмотрим совне, то увидим на земле царствующими смерть и тление; если же приникнем мыслью в сокровенности бытия, то увидим души человеческие, живущие в несметном числе, как определил им Бог, в чаянии соединения с воскресшими, нетленными телами. Они воздыхают, в жилище небесное облещися желающе (2Кор.5:2). Это неполная человеческая жизнь. Живя в теле, мы не можем понять, в чем состоит собственно оскудение, или умаление жизни без тела, но оно должно быть и есть, как открыто было апостолу, который потому и сказал: не хощем совлещися, но пооблещися (2Кор.5:4). Скорбность этого лишения поглощается любовью, ибо всем известно, что такой образ бытия и учрежден, и длится для того, чтоб народились все, имеющие быть причастниками воскресения в нетлении. Закон самоотвержения проникает все степени человеческого существования. Хотя то воскресение еще ожидается только, но оно так несомненно, что как будто уже совершилось. Все причащаются упованием воскресения так, как бы уже воскресли. Пусть его нет еще, но оно уже наше.

БОГ ВЕКА СЕГО

Бог века сего (2Кор.4:4) в других местах Священного Писания называется князем мира (Ин.12:31; 14:30), миродержителем тмы века сего (Еф.6:12), духом, действующим, в сынах противления (Еф.2:2). Он бог века сего потому, что живущие по духу его покорствуют ему, охотно внимают внушениям его и усердно действуют по началам его. Эта власть не прирожденная ему, а случайная, основанная на оплошности людей, падких на плотскую жизнь в самоугодии. Покорные ему не прямо ему покорствуют, а преданы лишь самоугодию; самоугодие их отворяет дверь для входа ему в души, куда он вошедши, бушует, увлекая их на злые и срамные дела, смотря по степени самоугодливости каждого. Сам он редко вступает в дело. Личным его делом было прельщение прародителей, искушение Христа Спасителя и будущее действование в антихристе. Обычно же действует он чрез полчища бесов, которые всюду шныряют и во все вмешиваются - нельзя ли где состротить что-либо худое. Иные из них поселяются в телах людей, в тех частях, чрез которые преимущественно действует страсть, которой кто предан. Бесноваты не одни те, в которых буйство беса видимо обнаруживается; в наибольшей части бесноватых бесы смирно живут, лишь чрез внушение заправляя их страстными делами и усиливая деятельность свою в ту пору, когда кто задумает покаяться и исправиться. У иных живет по нескольку бесов; это у тех, которые работают многим страстям. Вот чрез них-то и властвует бог века сего. Язычники поклонялись ему, обоготворив страсти; теперь же кланяются ему рекомые христиане, преклоняясь пред влечениями страстей, им разжигаемых и управляемых.

Как ослепляет он разумы неверных? Совсем заслоняя от них Бога и порядок вещей Божественных и оковывая сознание их одним видимым и осязаемым, как будто невидимого и неосязаемого ничего и нет. Бывает у них и Бог на языке, но это слово проходит чрез уста бесследно; промелькает и речь о смерти, но так, как будто это дело их не касается. Обыкновенно же они сами для себя - бог, сами о себе промышляют, сами устраивают участь свою, полагаясь во всем на себя одних и опираясь на подручные им средства и способы. Цели их не заходят далее пределов настоящей жизни. Эту одну думают они превратить в жизнь райскую, об этом лишь у них вся забота, сюда направлены все планы их, на это одно обращаются все их предприятия. Цель их - жить в довольстве, с почетом и с наибольшею мерою утешностей и сластей. Тут не берется в расчет совесть, и страх Божий не проходит в эту тьму чувственную. Совесть истинная попрана, место ее заняло правило держать себя приличнее среди других и не ударить себя в грязь лицом. Бог для них нечто стороннее, а внешнее исполнение религиозных обычаев считается вполне достаточным для того, чтобы не бояться Его, как будто ни Ему до нашей души, ни нашей душе до Него и дела нет. К этому кругу принадлежат не одни воры, разбойники, блудники, пьяницы и другие явные грешники: эти у них бывают не на хорошем счету. Миролюбная жизнь обыкновенно течет степенно, с видимым глянцем исправности, достодолжности и величавости. Дух этой жизни богопротивен; он-то и причиною того, что очи сынов века смежены для того, чтобы узреть свет благовестия. Благовестие одной принадлежит области, а они всем строем своей жизни относятся к другой. У них нет ничего общего с благовестием, да оно и невместимо для них.

Начало действию благовестия полагает растревожение совести, а сыны века всегда самодовольны, потому что не знают за собою никакой вины и не понимают, что это за требование такое, когда говорят: покайся, приближилось Царствие Божие (Мк.1:15). Страх суда Божия завершает действия, но сын века говорит: "Что ж, жертва принесена, я поставил свечку, отслужил молебен, что ж еще? Смерть и суд далеко, поживем еще!" И никак не прививается к нему мысль, что суд обрушится на него всею тяжестию правды. Следовать благовестию воодушевляет обетованный рай - вечное блаженство, но сыны века думают, что уже обладают раем, живя всегда в собственное удовольствие, погрязая в видимом и осязаемом; они никакого не могут восприять сочуствия к раю невидимому и блаженству в неосязаемом. Эти три момента, столь существенные в настроении сынов века и столь противоположные началам благовестия, и делают то, что благовестие для них нечто темное, невнятное, невместимое. Все в нем чуждо для них; ничего в нем не могут они взять в толк как следует; никакого сочувствия не вырывается из груди их к вещаниям его: слыша не слышат, видя не видят, отолсте бо сердце людей сих (Мф.13:15). Вот настоящий смысл слов: бог века ослепи разумы неверных (2Кор.4:4), дух сынов века, действующий в них под влиянием бога века - сатаны, сделал их неспособными внять благовестию, понять его благотворность и принять его. Они, не говоря, говорят благовестникам: "Проходи дальше; это нас не касается".

Ослепи, говорит апостол, во еже не воссияти им свету благовестия славы Христовы (2Кор.4:4). Свет благовестия, когда внемлется и приемлется, воссиявает, как ярко светящий светильник, мгновенно возженный в темном месте. Для внявшего оно все освещает, и все для него делает понятным: ясно видит он и безвыходную гибельность, в какой находится, и пригодность способа к выходу из него, предлагаемого благовестием, потому и емлется (хватается. - Ред.) за него всеми силами естества своего. Когда же и делом вкусит целительность его, тогда духовному свету, воссиявающему в нем, меры нет. Одним взором обнимает он и прошедшее, и настоящее, и будущее, и небо, и землю - и все видит объемлемым от единого Бога в Господе Иисусе Христе благодатию Духа Святого. Исходный же пункт света - лице Господа Иисуса Христа, Сына Божия, воплотившегося, прославившего в Себе бедное естество наше и посадившего одесную Бога и Отца. Благовестие, все освещая, в особенности осиявает лик Христа Спасителя, так как оно все стоит на Нем; потому и есть оно благовестие славы Христовы. Ничего этого не видят неверующие, ибо смежили умные очи свои неверием. Дверь тайн Божиих и не отверзается для них, и свет их не осиявает их. Бог века держит их во тьме и не дает воссиять в них свету Божию. Он это делает не властительски, а злокозненно, ухищряясь обольщать сынов века. Ходя в прелести, не замечают они омрачения своего и довольствуются мраком, обманно полагая, что это и есть свет. Но как ни густ мрак ослепления, тут ничего нет приневоливающего. Сами хотят - и слепотствуют; захотят - и откроют глаза, ибо свет Божий вокруг. Бог века всячески хлопочет держать их в ослеплении, но это делает он, поднося им ослепляющие элементы, которые они сами охотно принимают и ослепляются. Непосредственной же власти бог века ни над кем и ни над чем не имеет и насиловать никого не смеет. Сами мы во всем виноваты.