Повседневная жизнь колдунов и знахарей в России XVIII-XIX веков - Наталия Будур

Купала и купальские огни известны более в Великой России, Малороссии и Белоруссии. Купальский огонь часто добывали при трении из дерева и называли его: живым, лесным, царем огней, лекарственным.

В этот же день купались в озерах и реках, а после купания людей купали там и лошадей хворых. В день Ивана Купалы от купания проходили решительно все болезни, только купаться надо было между утреней и обедней.

Знахари знали, что в Ивановскую ночь деревья переходят с места на место и разговаривают друг с другом, а шелест их листьев и есть беседа. Разговаривают друг с другом и животные, и травы.

Символом праздника Купалы стал цветок иван-да-марья. Сочетая в себе желтое и голубое, цветок как бы отражал купальское значение огня и воды, столь широко используемых во время праздника. Недаром даже в веники для парной на Купалу втыкали иван-да-марью для большей «действенности» бани.

В купальских обрядах переплетались мифологические представления и о дающем жизнь мужском начале и о вынашивающем жизнь женском начале. Праздник «макушки лета», наивысшего расцвета природных сил, стал и апофеозом человеческой любви, а иван-да-марья — воплощением сильной любовной страсти. Даря его, признавались в любви.

Но легенды о возникновении цветка говорят о другой любви — преступной. По одной из них, брат и сестра не ведали о своем родстве и вступили в брак. За грех кровосмешения они были превращены богами в цветок, но не расстались и после смерти. По другой легенде, брат и сестра сами превратились в цветок, только чтобы не терять друг друга. По третьей — брат убил сестру, соблазнившую его, а она перед смертью попросила посадить на ее могиле цветок — это и был иван-да-марья.

В народной медицине употребляли иван-да-марью наружно — от сыпей, зуда, ревматизма, подагры, а внутрь — при атеросклерозе, кашле и бронхите, как мочегонное и от болезни живота.

В ночь на Ивана Купалу лекари смачивали росой скатерть, воду выжимали в бутылку и мазали этой водой глаза. Так лечили все глазные болезни. «Умоешься купальской росой — будешь здоров и счастлив весь год», — утверждали в народе. Под ивановскую же росу клали собранные травы — чтобы они стали еще целебнее.

Из муравейников лекари добывали в этот день целебное масло. В садах, под корнем чернобыльника, отыскивали земляной уголь, исцеляющий черную немочь и падучую болезнь.

В Малороссии собирали голубые сокирки, васильки,[51] пунцовый мак, желтый зверобой, ноготки, разноцвет, мяту, канупер, колокольчики, полынь. Из этих трав свивали купальский венок, а полынь носили под мышками, в предохранение от обаяния нечистой силы.

Зверобой называли «здоровой травой» и «ивановской травой», ибо считали, что он зацветает на Ивана Купалу. Зверобой отгонял вредоносную силу, лихорадку, предохранял человека от нападения диких зверей. Стебель зверобоя, положенный в обувку, охранял от злых духов.

По зверобою в ночь на Ивана Купалу гадали: скручивая его, смотрели, какой сок появится: если красный — то человек, на которого гадали, любит; бесцветный — не любит.

Научная же медицина признала зверобой только в 1950-е годы. Химический состав зверобоя таков, что он обладает мочегонным, противовоспалительным, кровоостанавливающим, желчегонным, вяжущим, тонизирующим и антимикробным свойствами, укрепляет нервную систему.

Великороссы думали, что с этой ночи появляются светлячки — ивановские червячки. Дети, кладя их на ладонь, говорили: «Иванушка, Иванушка! Полетай за Волгу, там тепленько, а здесь холодненько».

А еще в день Ивана Купалы, считал русский народ, следует быть особенно осторожным, ибо только раз в году слепая змея-медянка получает зрение на целые сутки, а потому делается очень опасной: бросаясь, как стрела, на человека, она может пробить его насквозь. Против змей есть несколько верных средств. Одно из них — трава вероника, которую крестьяне звали «змеиной травой». Считалось, что Бог создал ее для уничтожения ядовитых гадов. Идя по ягоды, в лапоть всегда клали цветок вероники, чтобы змея не укусила.

В эту ночь можно искать клады. По русскому поверью, в ночь на Купалу земля разверзается, чтобы клады могли либо «прослушиваться», либо на свет являться.

Клады на Руси, как правило, закапывали в землю и хоронили их как можно лучше и «потайней».

Заклинали клад, чтоб чужому человеку в руки не давался, а иногда при помощи заговора завещали клад на определенного человека и оставляли ему указания, как найти спрятанное. Частенько зарывали клад на «столько-то голов». Это означало, что клад достанется тому, кто «будет из числа пытавшихся взять клад, сверх означенного числа лиц». Например, если клад заговорен на тридцать голов, то он дастся в руки тридцать первому его искателю.

Клады обычно охранялись — колдунами, духом умершего владельца и даже Огненным змеем.

На глаза человеку клад может показаться в разных обличьях — золотой веткой, барашком с золотой или серебряной шерстью, петухом, теленком, конем, волком или блуждающим огоньком. Но показывается клад только тогда, когда приходит его время. Клад может показаться и исчезнуть.

Чтобы заполучить клад, надо ударить по нему наотмашь чем попало, и тогда на месте призрака окажутся деньги. При добыче клада надо «очертить себя кругом», желательно круг провести железным или стальным ножом. И ни в коем случае нельзя оглядываться.

При этом при отрывании клада надо произнести заговор, который, как правило, в старые времена знали только ведуны:

«Трисвятый Владыко, страшный, и страшно имя Твое, Элои, Тфеос, Саваоф, Господь сотворивый человека по образу и по подобию Своему, давый ему власть жизни вечныя и отпадша велиим грехом, непрезревый, но устроивый, воплощением Христа твоего спасение миру, и паки приидет судити живых и мертвых; от гласа Его все громы загремели, восколебалась земля, разрушились горы, и обнажились основания вселенной, и явятся сокровища земныя. Да будет ныне втуне стража приставников. За сопротивление твое обыдут тя болезни ада и сети смертиыя. Да не наведеши трепет и ужас приближающимся и призирающим и сретающим мя к поклаже сей на девять сажен, на тридевять и на девять девятой, ничтоже в глазах затмит и помрачит; яко приведет выну быти с нами Заступнице Пресвятой Богородице. Господи, да будет молитва наша, яко кадило пред Тобой, прииму жертву не вечернюю и услыши нас молящихся Тебе и отверзи нам двери, их же никто же может затворити; Ты сам изрек устами Своими, аще веруете и речете горе сей верзися в море и будет вам; и мы веруем и рцем: да будет приставник с поклажею пред нами; и положит пред ногами нашими без страха и да не наведет ужаса, и да не коснется здравия нашего и не повредит семейства нашего. Сего ради беру с поклажи земли показати приставнику путь; сего дела полагаю трехместное обиталище. Первое мучить языки непознавших Господа нашего Иисуса Христа, — дондеже познают и обратятся. Второе мучить ругающихся над святыней Господней и третье в непроходимыя места, из трех еже хощеши. Аще же будеши непокорлив и не послушен, за сим последует на тя от Триипостасного Господа Бога нашего велие проклятие. Отлучаю тя, приставниче, именем страшных и многоочитых и шестокрылых херувимов и серафимов, двема крылома лице свое покрывающих во еже не опалитися от неизреченныя славы Божества; и гласом своим небо исполняющих Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф исполнь землю и небо славы Твоея, аминь».

Прочитав означенную молитву, мастер (знахарь) брал чашку с водой и, чтобы видеть в ней, где именно нужно рыть клад уже отчитанный, и читал над водой следующие слова: «Матушка красное солнце, как ты освещаешь своим светом видение зрака, такожде покажи рабу Божию (имярек) поклажу сию; а ты, матушка свежая вода, покажи в себе от небеси и земли сквозь камня и песка и красной глины во славу всех святых».

Известный в Симбирской губернии кладоискатель, мещанин Андрей Михайлов, умерший в 1854 году, оставил записку следующего содержания:

«В книге «Измарагд новый», сиречь «Путеводитель», которая та книга у Михея Петровича Мингаля в саду была, на странице третьей сказано о поклажах:

«Зри, яко во Священном писании глаголется, о великой поклаже царя Соломона; она, поклажа та (неисчетны сокровища, два тьму таланта злата), с кораблем у Тира и Сидона потонула, и к тому ж не обрящется до скончания века, и дана бысть оттоле, по попущению Божию, власть приставникам сторожите поклажи на земли: овы ничисты духи, яко же и поклажу царя Соломона, до дня Страшного суда стерегут, овы же простая поклажи молитвами отчитываются, положены на срок У тех поклаж через три года приставники ино место — опившие люди, ино место — проклятые, а коли — и сами князи бесовские. Одначе есть травы, коим сила от Бога дана; те травы огнея, царь-трава, Петров крест да плакун. Возьми плакуна на Ивана Богослова да загни верхушку; так и оставь до Троицы, а как Троица придет, возьми с корнем ту траву и принеси к обедни в церковь. Как молитву поп травам даст, и та трава годна для кладов, печати приставника отпирает; неспроста, а чти с умилением: