Фронтовые будни артиллериста. С гаубицей от Сожа до Эльбы. 1941–1945 - Сергей Стопалов

Председатель окинул взглядом присутствующих, поименно назвал фамилии судей, секретаря, прокурора и, обращаясь к сторонам процесса, задал вопрос:

– Будут ли у вас отводы составу суда и секретарю?

Получив отрицательный ответ, суд приступил к рассмотрению дела по существу.

Чтение обвинительного заключения заняло около пятидесяти минут. На вопрос суда к обвиняемым, признают ли они себя виновными, пять человек ответили отрицательно, а два пожилых бывших председателя колхозов сказали, что признают вину лишь частично, а именно в том, что заготавливали столбы без разрешения леспромхоза, но в соответствии с планом электрификации хозяйств. Допросы подсудимых и свидетелей продолжались несколько часов. И еще часа полтора выступали прокурор и адвокаты.

На суде было выявлено, что основным аргументом обвинения стала порубка государственного леса без официального разрешения. Вопрос о назначении столбов и хищении леса ни в показаниях свидетелей, ни в речи прокурора не рассматривался. Линия защиты была построена на доказательствах отсутствия в действиях обвиняемых признаков хищения и их стремления выполнить план электрификации.

Адвокат Ильи выступал одним из последних. Поддержав мнение других защитников, Андрей Александрович обратил внимание суда на пояснительную записку к плану, в которой было сказано о поставке столбов для прокладки электролиний из местных ресурсов. Выписку об этом он попросил приобщить к делу. Но суд, совещаясь на месте, отказал, мотивируя свое решение тем, что в данном процессе план электрификации не рассматривается.

В конце своей речи адвокат остановился на личности подзащитного. И тут участники процесса и все присутствующие на суде услышали давнюю историю о том, как и за что лейтенант Бакшт был осужден, отбыл наказание, а потом был признан невиновным и реабилитирован. Последние слова люди в зале встретили аплодисментами. Одобрительно закачали головами и народные заседатели. Только председательствующий и прокурор остались невозмутимыми.

В последнем слове обвиняемых не было ничего нового, и суд удалился для вынесения приговора.

Неизвестно о чем говорили судьи в совещательной комнате, но приговор был суров. Прораб, как главный организатор сговора, получил семь лет заключения, два работника «Сельэлектро» и бывшие председатели колхозов – по пять лет, и только Илья Бакшт отделался двумя годами колонии общего режима.

Под нажимом прокурора суд счел доказанным хищение государственной собственности. В те годы простым людям было трудно бороться с государственным обвинением.

И все-таки спустя два года все семеро осужденных были реабилитированы.

Илюша с улыбкой смотрел на меня. Рассказывая эту историю, он уже снова работал бригадиром в «Сельэлектро» и снова тянул электрические провода в дальние деревни.

Случайные встречи

Давно закончилась война. За прошедшее время многое изменилось в моей жизни. Но я никогда не забываю тех людей, с которыми общался в то время и которые навсегда остались в моей памяти.

Вот несколько встреч со знакомыми и близкими мне людьми, товарищами и друзьями.

Важную роль в создании моей семьи сыграла встреча с фронтовым другом Аликом Юргиным. После тяжелого ранения в штрафной роте его направили на лечение в Семипалатинский госпиталь, где он находился несколько месяцев. Домой в Москву его сопровождала дочка лечащего врача Тамара, с которой они вскоре поженились. Когда же учиться в медицинский институт приехала ее двоюродная сестра Люся, нас познакомили. Родилась она в Семипалатинске. Отец погиб на фронте, а мать работала медсестрой в роддоме.

В институте ей не удалось получить общежитие и пришлось скитаться по углам. После нашего знакомства некоторое время она жила у моих родственников. В первые годы знакомства между нами ничего не было. Потом постепенно мы стали чаще встречаться, и вопрос о будущем вскоре был решен. Около десяти лет я часто встречался с Юргиным. Он окончил медицинский техникум и успешно работал протезистом. Но потом его отношения с женой начали портиться, семейная жизнь разладилась, и наши встречи стали реже, а вскоре и вовсе прекратились. Последний раз мы с Серегой Авдеевым пришли к нему с поздравлением по случаю очередной годовщины – Дня Победы, но дружеского разговора не получилось и мы ушли расстроенными. А примерно через год Алика не стало.

Как-то раз уже в пятидесятых годах я шел по Устьинскому мосту через Москву-реку и неожиданно увидел своего бывшего командира взвода старшего лейтенанта Леноровского, быстрым шагом направляющегося к Технологическому институту легкой промышленности. Узнав меня, он остановился и за несколько минут рассказал, что после возвращения в родной город Иваново устроился на прежнюю работу, женился и занялся наукой. Сейчас у него растет сын, жена окончила географический институт, работает учительницей и ждет второго ребенка. А сам он заканчивает заочную аспирантуру и спешит на конференцию, где должен выступать с докладом. Я рассказал про себя, и мы расстались. С большим удовольствием вспоминаю этого прекрасного офицера и, полагаю, хорошего инженера-текстильщика.

Третьим человеком, с которым я служил в артиллерии, был Сергей Авдеев. Его, как и меня, вскоре по прибытии на фронт приняли в партию. Но он совершенно не интересовался партийными делами и был политически пассивен. А после демобилизации вообще не захотел становиться на учет и не пошел в райком партии, хотя его туда несколько раз приглашали. В конце концов, партийные чиновники от него отстали, и он стал обычным беспартийным, а потом и вовсе забыл про свою бывшую принадлежность к ВКП(б).

У Сергея были золотые руки, и вопросов с устройством на работу не было. Вернувшись из армии, он сразу же устроился в мастерскую, занимающуюся установкой и ремонтом лифтов и дающую приличный заработок. Но жена все время требовала большего, и ему приходилось подрабатывать.

Как-то раз знаменитому Смоленскому гастроному потребовалось срочно установить два лифта для подъема товаров из подвала в торговый зал. В заданные сроки мастерская не в состоянии была выполнить этот заказ, и директор предложил сделать эту работу Сергею, оплатив ее по трудовому соглашению. Объем работы был большим, а в те годы мы часто встречались, и он пригласил меня помочь ему. Я согласился. Потом к нам примкнул еще один парень. Под руководством Авдеева мы напряженно работали в выходные дни и по вечерам. В назначенный срок лифты заработали. После их опробования заместитель директора гастронома рассчитался с нами и пригласил в одну из подвальных комнат. На столе стояли две бутылки коньяка и закуска, недоступная для простых людей: черная икра, копченая осетрина, какие-то необыкновенно вкусные салаты, блюда из мяса, пироги и многое другое. А перед уходом нам, прилично выпившим, вручили по пакету с замечательными кондитерскими изделиями.