Директива – уничтожить - Михаил Нестеров

Отогнав полупустые мысли, Рябов вернулся к телефонному звонку.

Он что-то говорил о «Скорой помощи».

«Может быть, его еще можно спасти».

Боль парализовала только руку, отдавая в плечо. До того как наступила общая слабость и к горлу подкатила тошнота, Андрей, почти не глядя, резко ударил ногой назад.

Несомненно, он попал, каблук ботинка встретил сопротивление, которое мгновенно с хрустом сломалось. Неприятный хруст повторился, когда Андрей нанес еще один удар в голову старика.

Герман не упал. Он нелепо сложился пополам, как тряпичная кукла: его голова покоилась на собственных коленях. Он был стар, кости оказались слишком хрупкими, чтобы вынести достаточно сильный удар. Когда Андрей, преодолевая накатившую слабость, наклонился над ним, из пробитого виска экс-генерала выкатился сгусток темной крови. И все. Сердце уже не билось.

Антон, стряхнув оцепенение, тоже оказался рядом. Он приложил пальцы к шее Розена.

Андрей покачал головой:

– Не теряй времени. Поищи у него в кармане ключи. Он оставил за углом машину.

В кармане пиджака Антон нашел связку ключей и сотовый телефон. Забрал оба пистолета. Прихватил удостоверение КГБ. Андрей успел отойти на несколько шагов и уже сворачивал за угол.

Трубка телефона-автомата все еще покачивалась на шнуре и шипела голосом подполковника Рябова.

– Михаил Анатольевич, это снова Никишин. Извините, но я был сам не свой, когда позвонил вам. Вызовите «Скорую» вашему человеку. Может быть, его еще можно спасти.

Фролов быстрым шагом приближался к машине Германа. Левой рукой он сжимал простреленное предплечье. Антон догнал его.

Запустив двигатель, он посмотрел на Андрея, словно ожидал от него приказа.

Тот кивнул головой.

Антон рывком тронул «девятку». Поворачивая на шоссе, он увидел машину ГАИ, постового с автоматом и еще кого-то в штатском. Не задумываясь ни на секунду, он включил дальний свет и утопил педаль газа.

– …Как это задерживаете удостоверение? – Водитель десятой модели смотрел недоуменно. – По какому праву?

Чубаров внешне был холоден, хотя внутри у него все кипело. Что за день сегодня? Третий клиент подряд порожняковый. Суки, переходят на модную сегодня судебную практику.

– Я имею сомнения в подлинности вашего удостоверения, – инспектор поправил автомат.

– Но штраф вы требовали с меня не за это.

– Вы хотите, чтобы я снял с вашей машины номера?

– За что?!

– За переоборудование автомобиля без соответствующего разрешения. Я могу указать на десяток нарушений с вашей стороны. И штраф вы все равно заплатите.

Теперь, если даже «клиент» предложит ему полмиллиона, Чубаров не возьмет денег. Наказание будет произведено в административном порядке. Через сберкассу.

Пространство со стороны дворов осветилось, и Чубаров, слегка ослепленный ярким светом фар, посмотрел в ту сторону. Он уже готов был остановить выезжавшую машину, однако узнал «девятку» генерал-майора КГБ.

Старик был, по-видимому, лихач и ни в грош не ставил работников дорожно-патрульной службы: мимо инспектора его автомобиль проехал со скоростью около 80 километров в час.

Чубаров, проморгавшись, поглядел вслед и обозвал генерала старым педерастом. Все же остановить его не мешало. В ушах старшего лейтенанта все еще стоял сухой хлопок, похожий на пистолетный выстрел. Хотя инспектору ГАИ показалось, что звук был какой-то ущербный, больше похожий на хлопок петарды. С того момента прошло минуты две, не больше, и старик мог пролить свет на это дело. Если, конечно, находился рядом.

Тем не менее время было потеряно.

Чубаров снова сосредоточился на водителе «десятки».

– Ваше удостоверение я задерживаю. Будете пока ездить с временным удостоверением.

Из машины показался Герин:

– Бросай его, что-то случилось во дворе дома 131а.

Почти сразу же район кинотеатра «Волга» стал наполняться машинами. Дороги перекрыли. Из двух прибывших в числе первых микроавтобусов показались мрачные фигуры спецназовцев.

«Что же происходит сегодня?» Чубаров продолжал держать в руках удостоверение хозяина «десятки». У того, по-видимому, день тоже был не из лучших: до него дошло, что раньше утра он отсюда не тронется.

Антон, на большой скорости миновав несколько перекрестков по Дмитровскому шоссе, свернул во двор. Во время движения Фролов сумел наложить на руку жгут из носового платка и затянул узел зубами. Кровь перестала течь, потеря была порядочной, отчего он чувствовал сильное головокружение и слабость.

– Как ты? – спросил Антон, унимая дрожь в руках.

– Нормально. – Голос раненого прозвучал хрипло. Его мучила жажда, горло пересохло. Мысли о глотке воды усилили головокружение. – Ты зря остановился. Придется рисковать и ехать на этой машине. Гораздо рискованнее воспользоваться частником или таксистом. Будем надеяться на временную неразбериху, нам нужно пятнадцать-двадцать минут.

Антон тут же развернулся и снова выехал на шоссе.

– Куда дальше?

– На Арбат. Плотников переулок. Если будут останавливать гаишники, дави на газ. После хорошего отрыва гаси габариты и сворачивай во дворы. Только тогда придется бросить машину.

Антон согласился, покосившись на спидометр: 110. Затем спросил:

– Кто тот старик?

– Человек Рябова. Знаешь Рябова?

– Да.

– Старика зовут Герман Розен, он уже однажды получал от Рябова приказ покрутиться возле твоего дома. Как раз в то время ты назначил встречу в парке с матерью. Я следил за твоим домом.

– Ты из милиции?

– Нет.

– Нет? – Антон растерялся. Он не поверил этому парню, но следующий вопрос задать было необходимо. – А ты не знаешь, мой приятель, Сергей Образцов, кто его взял?

– Я не в курсе, что кого-то взяли. Ты говоришь о парне, который был сегодня утром возле твоего дома?

– Да.

– Наверняка это люди из «Красных масс». Вся «наружка» силовиков последовала в парк, и твой приятель остался без контроля с их стороны. Его вели до тех пор, пока не поступило распоряжение от генерала Дробова, ну и не подвернулось удобное место. Утром за ним следовали три человека, потом, как мне думается, к ним прислали машину.

– Выходит, вы все знаете о Дробове, тогда почему же…

Андрей перебил его.

– Я не из милиции. Несколько часов назад я работал на Дробова. Об этом потом. У меня есть план. – Фролов открыто посмотрел на Антона. – Для начала ты должен довериться самому себе. Отбрось все и включай инстинкт.

«Для начала ты должен… Для начала ты должен…»

Эти слова Антон уже слышал, причем совсем недавно. Кто был автором? Кто? Кто-то близкий.

Уголки его губ слегка приподнялись, он вспомнил.

В глаза ударил мелькающий свет ультрафиолетового прожектора, уши слегка заложило, в грудь врезались басы мощных колонок. Молодежь в зале отрывалась под тяжелый рейв… Она танцевала одна, помимо майки, на ней были белые лосины, поверх них короткие джинсовые шорты с наполовину расстегнутой «молнией». Она, не мигая, смотрела на Антона, голова ее подергивалась, подбрасывая длинные волосы с разноцветными лентами.

«Меня зовут Джю-юлия. А тебя? Для начала ты можешь просто открыть рот».

Да, почти то же самое произнесла Юля во время их первой встречи на дискотеке. Только немного по-другому. Она сказала: «Для начала ты можешь». Потом короткая драка, в которой участвовал Образцов, утро следующего дня, когда Сергей сказал: «Если по-пацановски, гуляй, пока не поймают. Если по уму, сдавайся сам».

Сердце Антона дрогнуло.

Рядом с ним сейчас сидел человек Дробова, но Антон был шокирован только на мгновение. Как будто все так и должно было случиться.

– Я отчего-то верю тебе, – проговорил Антон.

– Значит, ты готов.

– А ты знаешь, где держат Сергея?

– Я знаю только одно место, где он может находиться. Ты слышал что-нибудь о закрытых зонах отдыха бывшего ЦК КПСС?

– Что-то слышал. По-моему, это Горки-10, Серебряный Бор.

– Правильно. Одну из таких зон приватизировал Дробов, получилось что-то вроде загородной резиденции. Это по дороге на Подольск. Кругом лес, спокойно, охрана… Я, к примеру, находился в лагере в Кунцеве, у нас ничем не хуже. Это единственное место, где мы могли тренироваться: стрельбы, тактические занятия… Кстати, там же, на базе, должно храниться и ОВ.

– Ты все знаешь.

– Не все, но довольно много. В частности, знал Дмитрия Романова.

При упоминании командира роты сердце Антона слегка защемило. Перед глазами вставали два образа капитана: волевой, слегка ироничный и безвольный, с упавшей на грудь головой. Жаль, что наша дружба была противоестественна.

– Все-таки почему ты мне помогаешь?

– Это долгий разговор, – ответил Андрей. – Я расскажу обо всем… если успею.

– Хотя бы скажи, как тебя зовут.

– Андрей.

– Так куда мы едем?

– К одному хорошему человеку. Я думаю, он нам поможет.

22

Франц Николаевич Гурин предстал перед Андреем в голубой рубашке и шерстяном трико; на ногах шлепанцы из шкурки кролика мехом наружу. По его виду можно было судить, что он еще не ложился спать. Ему было 66 лет, можно сказать, еще не старик, хотя руками всплеснул по-стариковски.