Крымские «армагеддоны» Иосифа Сталина - Виктор Еремин

С начала декабря 1941 г. инициатива по созданию новой общественной структуры перешла в ведение бывших озетовцев. Впрочем, как оказалось, бывших озетовцев не бывает. Правда, в 1940-х годах они вступили в период своей качественной трансформации. Изначально национальной элите озетовцев были присущи выделявшие ее из мировой диаспоры особые свойства. С одной стороны, это было галутное европейское еврейство идиша, не тайно, но официально и публично побывавшее на вершинах власти в крупнейшей мировой державе — СССР и в значительной мере все еще остававшееся при этой власти. Таково было важнейшее отличие озетовцев от сионистов и просто галутных евреев. С другой стороны, значительная часть озетовцев состояла из евреев-территориалистов; еще до учреждения ОЗЕТа их родоначальники, будучи во власти, от имени страны советов громогласно дали сами себе обещание учредить еврейскую национальную государственность на территории Крыма, а потому озетовцы-территориалисты представлялись многим более удачливыми соперниками сионистов. С третьей стороны, озетовцы в большинстве своем придерживались идей социализма и мировой революции (т. е. душой оставались троцкистами), они противостояли претендовавшему на Крым транснациональному капиталу и намеревались учредить (по крайней мере, первоначально) социалистическую республику в составе СССР. Хотя галутная еврейская переселенческая беднота и получала материальную поддержку от «Джойнта», на политике озетовцев американская благотворительность в целом не сказывалась. Исторический процесс качественно изменил все эти важнейшие отличительные свойства озетовцев: на них сказались трагедия холокостов советского народа и особенно галутных евреев Европы, долгожданное образование Израиля, противоборство за Крым транснационального капитала со сталинистами и др.

После вторичного ареста Х. Эльриха и В. Альтера планы создания ЕАГК вылились в учреждение чекистами Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) под эгидой Совинформбюро. О последней структуре надо сказать особо. Советское информационное бюро (Совинформбюро) было образовано на третий день Великой Отечественной войны — 24 июня 1941 г. Его основные функции сводились к широкому освещению в отечественных и зарубежных СМИ международных событий, внутренней жизни СССР и хода военных действий.

Изначально в руководство бюро вошли шесть человек.

Возглавил его шурин члена Политбюро ЦК ВКП (б), секретаря ЦК ВКП (б) и первого секретаря Ленинградского обкома и горкома ВКП (б) Андрея Александровича Жданова — Александр Сергеевич Щербаков (1901–1945). С 1938 г. и до конца жизни он был первым секретарем Московского обкома ВКП (б), а в феврале 1941 г. его избрали секретарем ЦК ВКП (б) по идеологии, кандидатом в члены Политбюро ВКП (б). Щербаков признан историками одним из самых авторитетных в стране партийных функционеров своего времени. Достаточно сказать, что завизированные им документы Сталин подписывал, не читая. Более того, Щербаков был единственным партийцем, кому Сталин позволял править его доклады и даже вставлять в них собственные мысли[276]! Щербаков и Жданов стали теми опорными столпами Сталина, благодаря которым вождь, невзирая на военные трудности, начал осенью 1942 г. великие социальные изменения в СССР. На энтузиазме и деловитости Щербакова[277] держалась и выстояла городская жизнь столицы в дни гитлеровского наступления на Москву в 1941 г. Предположительно именно Щербакова готовил себе во вторые преемники (после А.а. Жданова) Иосиф Виссарионович. Даже скоропостижная кончина Александра Сергеевича оказала огромное воздействие на судьбу советского народа, но об этом будет рассказано в соответствующей главе.

Заместителем Щербакова в Совинформбюро стал Алексей Лозовский (наст. имя Соломон Абрамович Дридзо) (1878–1952) — заместитель наркома иностранных дел, член РСДРП с 1901 г. С 1921 по 1937 г. он был генеральным секретарем Профинтерна — Красного интернационала профсоюзов. Забавно, но этот человек готовил основную документацию Крымской конференции (февраль 1945 г.) и почти в те же дни сыграл выдающуюся роль при попытке учредить еврейскую государственность в Крыму (за что и поплатился).

Двое других членов бюро руководили главными информационными структурами СССР — Яков Семенович Хавинсон (1901–1989) был ответственным руководителем ТАСС, а Дмитрий Алексеевич Поликарпов (1905–1965) — председателем Радиокомитета.

Еще двое членов бюро были из спецструктур — Георгий Филиппович Саксин (1904–1982) являлся заместителем генерального секретаря народного комиссариата иностранных дел (в Совинформбюро он возглавлял международный отдел) и Филипп Иванович Голиков был начальником Разведывательного управления и заместителем начальника Генерального штаба Красной Армии (РККА).

Таким образом, из шести руководителей Совинформбюро двое были евреями по национальности, четверо русскими. Но в силу загруженности и направленности деятельности основной работой бюро занимались преимущественно Лозовский, Хавинсон и Поликарпов. Это к вопросу об антисемитизме советской власти времен И. В. Сталина.

В первый год войны при Совинформбюро были сформированы пять Антифашистских комитетов — советских женщин, советской молодежи, советских ученых, Всеславянский и Еврейский. Все комитеты курировал А. Лозовский. О создании единственного из всех сугубо национального Еврейского антифашистского комитета было заявлено в открытой печати 7 апреля 1942 г. До этого, в феврале — апреле, учредители комитета провели огромную работу по восстановлению озетовских связей с зарубежными спонсорами, прежде всего с американцами. Сделать это было не сложно, поскольку уже в августе 1941 г. в Нью-Йорке был основан Американский комитет еврейских писателей, артистов и ученых, призванный оказывать всестороннее содействие Советскому Союзу в его войне против нацистов. Работающим главой комитета избрали Хаима Осиповича Житловского[278], а почетным председателем согласился стать великий Альберт Эйнштейн. Контакты с этой структурой было легко установить через советское посольство в США, которое с ноября 1941 г. возглавлял М. М. Литвинов, имевший обширнейшие связи с еврейской диаспорой. Правда, Литвинов недолюбливал сионистов, а в начале 1943 г. на посту посла его сменил молодой А. А. Громыко. Но связи-то посольства остались.

Исходя из опыта работы с ОЗЕТом, Сталин наложил на ЕАК два строжайших табу:

1) членами комитета могли стать только граждане СССР;

2) функционировать ЕАК имел право только за рубежом, деятельность комитета на территории Советского Союза была жестко ограничена.

Оба ограничения раздражали и возмущали комитетчиков, но что-либо поделать с этим они были не в силах.

В руководство Еврейского антифашистского комитета вошли 63 видных деятеля науки и искусства СССР. Председателем его назначили сотрудничавшего с НКВД Народного артиста СССР С. М. Михоэлса. Секретарем ЕАК стал А. Б. Эпштейн[279] — сексот НКВД. В литературе Эпштейна нередко называют фактическим главой ЕАК, а Михоэлса — подставной фигурой. Так ли это было на самом деле, судить трудно. Эпштейн умер своей смертью в 1945 г., в ЕАК его сменил другой сексот НКВД — уже известный нам Ицик Фефер. В президиум ЕАК вошли такие знаменитые сегодня люди, как писатели И. Г. Эренбург, В. С. Гроссман, С. Я. Маршак, П. Д. Маркиш, Л. М. Квитко, С. М. Эйзенштейн, Д. Ф. Ойстрах, Э.Г. и Е. Г. Гилельс, Я. И. Зак, авиаконструктор С. А. Лавочкин[280], несколько генералов и академиков (в их числе единственный русский по национальности — академик П. Л. Капица) и др. Огромный вклад в работу президиума ЕАК внес врач Б. А. Шимелиович[281].

Особое место в судьбе ЕАК заняла Полина Семеновна Жемчужина (наст. имя Перл ‹на языке идиш — Жемчужина› Семеновна Карповская) (1807–1970). Видная революционерка, подпольщица в годы Гражданской войны, жена наркома иностранных дел СССР Вячеслава Михайловича Молотова, в прошлом доверенная подруга Надежды Сергеевны Аллилуевой и многолетний близкий человек в семье И. В. Сталина. Постоянно пребывая в высших политических кругах СССР, отлично зная подковерные течения и настроения кремлевской власти, Жемчужина фактически стала неформальным лидером озетовцев, а следовательно, и ЕАК. «Обращаясь в Правительство с разного рода вопросами, Михоэлс, как он сам говорил среди близкого своего окружения, предварительно обсуждал эти вопроси с Жемчужиной и получал от нее необходимые советы и наставления… В результате всего этого, связь Михоэлса с Жемчужиной для нас, окружающих Михоэлса, имела важное значение, так как мы видели в Жемчужине нашего заступника и покровителя»[282]. Точнее было бы сказать, в Полине Семеновне еврейская диаспора СССР видела полубогиню — защитницу и благодетельницу. Вот свидетельство Д. Н. Гофштейна[283]: «В марте 1945 года во время моего приезда в Москву, я был приглашен в синагогу на траурное богослужение о погибших евреях во время Второй мировой войны. Мне бросилось в глаза, что в синагоге я встретил тех же самых лиц, которых я встречал в Еврейском антифашистском комитете, и что руководители комитета не только являются своими людьми в синагоге, а вместе с раввином занимаются организацией богослужения.