Мы, собаки и другие животные: Записки дрессировщика - Затевахин Иван Игоревич

Собаки, как известно, бывают разные: добрые и злые, глупые и умные, холерики и меланхолики… При желании можно перечислять до бесконечности. Но сейчас среди всего разнообразия собачьих характеров нас интересуют строптивцы — серьезная головная боль для владельцев, а порой и не только. Они убегают от хозяев, не слушаются, кусаются, грызут мебель и предметы обихода. Так было и так, наверное, будет всегда. Но давайте не будем философствовать, а лучше приступим к делу.

И для начала попытаемся классифицировать строптивцев, разделив их на две большие группы — шалунов и доминаторов.

Шалуны не желают подчиняться командам хозяина, предпочитая действовать по своему разумению. Можно сказать, что эти собаки попросту не считаются с хозяином, он для них не авторитет, а его приказы — пустой звук. От доминаторов их отличает абсолютная безобидность, полное отсутствие агрессивности.

К группе доминаторов мы отнесем серьезных, проблемных, по-настоящему агрессивных собак. Они пытаются активно управлять поведением людей, стремятся стать в семье владельцев доминирующими особями с правом принятия самостоятельных решений. Такие собаки «качают права» сначала с помощью угроз, рыча и оскаливаясь, а затем кусают. Однако жизнь, как обычно, гораздо сложнее любых схем, и между шалунами и доминаторами существует множество переходных форм.

Что же касается собственно доминаторов, то их ряды тоже неоднородны. Многие из них не стремятся стать главными во всех сферах жизни. Одни главенствуют у своей миски, другие — у своего места, третьи — в пределах своего вольера, и лишь некоторые стремятся главенствовать везде. По сути, все как в стаях бродячих собак, где абсолютные доминаторы довольно редки.

К слову, когда в моде были крупные служебные собаки, укрощение строптивых было одним из самых распространенных видов бизнеса у профессиональных дрессировщиков собак. Их методы порой требовали жестких (но не жестоких) действий, поскольку альтернативы такой дрессировке не было: либо собаку подчиняют, «вписывают» в семью, либо усыпляют.

Тут позволю себе ремарку. Дрессировщиков-«укротителей» почему-то чаще всего вызывают тогда, когда ситуация уже довольно запущена и отношения в семье сложились. А сложившееся, как известно, перестраивать всегда сложнее, нежели строить новое. В этой ситуации проще всего добиться подчинения собаки одному из владельцев и сложнее (более трудоемко) — всем остальным. Но, конечно, тут многое, если не все, зависит от амбиций и желаний хозяев четвероногого бунтаря. Семейная зоопсихология

Довольно часто по какой-то причине владельцы проблемной собаки считают, что она должна подчиняется одному или двум хозяевам, а не всем членам семьи. К примеру, в свое время мой отец, молодой тогда хирург Игорь Иванович Затевахин никоим образом не смущался тем, что его любимейшая догиня Лада подчинялась только ему. Никто, кроме будущего академика, не мог спустить Ладу с поводка на прогулке. Конечно, она не слушалась и нас с сестрой, детей 9–11 лет. Мне же Лада еще время от времени показывала (если я, с ее точки зрения, зарывался), кто здесь главный. С Маней у Лады конфликтов практически не было. Таким образом, мы отлично подтверждали данные испанских ученых, детей какого пола собаки кусают чаще.

Я был весьма непоседливым и увлекающимся ребенком, рано приобщившимся к этологической и кинологической литературе, и пытался на практике реализовать прочитанное. Потому, наверное, и ходил время от времени со слегка пожеванными руками, а на свои жалобы получал мудрый совет отца: «Ваня, не лезь к собаке!» Впрочем, Лада никогда не переступала черту и ее покусы носили строго воспитательный характер. К тому же перед тем, как начать меня воспитывать, Лада предупреждающе рычала. Таким образом, ее поведение подтверждало данные уже голландских ученых, причем по обеим позициям.

Бывали и более экстремальные случаи. Году эдак в 1990-м, в бытность мою профессиональным дрессировщиком собак, ко мне обратился один телеолигарх, назовем его М. Он попросил помочь в усмирении любимого пса, немецкой овчарки, назовем его Бобом. Человек это был весьма занятой, домой он приходил довольно поздно и, как правило, заставал одну и ту же картину: собака располагалась в нижнем ярусе, на ковре, а домочадцы, поджав ноги, занимали верхние — диваны и кресла. Вы спросите, что они там делали? Отвечу: спасались от Боба, который считал, что в отсутствие хозяина, обожаемого М., именно он главный и что он и только он может решать, когда, куда и кому можно перемещаться в пределах квартиры. Таким образом, жизнь в квартире возобновлялась только с возвращением М.: Боб сдавал вахту — и все вздыхали свободно. Очевидно, что все это никак не могло положительно влиять на внутрисемейные отношения. В итоге М. по протекции общих друзей обратился ко мне за советом. «Старик, — с присущим ему обаянием сказал М., — у меня возникла проблема. Какая, говоришь? Да пес сел на шею». И далее кратко, но емко и доходчиво изложил суть дела.

Перестройка социальных отношений — вещь сложная. Начинать ее надо с того, что собаку подчиняют одному члену семьи, потом, используя соответствующие методы, «передают» другому. Все это, конечно, требует физических и, чего уж греха таить, материальных затрат. Если рассматривать семью М. с точки зрения этологии, то сам он был безусловным альфа-самцом, то есть лидером. А вот на роль бета-самца (второго после лидера), который в сообществах псовых обычно регулирует социальные отношения, претендовал Боб. Соответственно, с помощью специальных мер надо было «сместить» его, найти ему иную роль в семье. Нужно было, чтобы собака подчинялась хотя бы еще одному из домашних, кроме самого М. Тогда в случае возникновения конфликта этот член семьи мог призвать Боба к порядку. Как этого добиться? Консультант (то есть я) все рассказал. В том числе и о том, что надо начать обучать пса нормативным командам под контролем дрессировщиков, а чтобы не кусал — надеть намордник.

И вот на роль «главного № 2» в семье был выбран неработающий отец М., назовем его М. М., человек столь же практического склада, что и его выдающийся сын. На улице Боб, как это часто бывает, вел себя вполне сносно, в полном соответствии с биологией собак и волков. За пределами своей территории он превращался в простого исследователя новых угодий на пару с более опытным индивидуумом (М. М.), перекладывая на последнего бремя лидерства.

Итак, выйдя с Бобом на улицу, М. М. спокойно надел на него намордник и отправился на ближайшую дрессировочную площадку. Там с помощью старого досаафовского метода «пинка и пряника» Боб довольно быстро обучился премудростям общего курса дрессировки. Я уже писал о том, что у всех, даже самых грозных собак тенденция подчиняться человеку-хозяину, перекладывая на него ответственность за принятие решений, ничуть не менее сильна, чем тенденция к доминированию. И ставить знак равенства между отношениями собак друг с другом и собаки с владельцем ни в коем случае нельзя. Более того, даже для очень «серьезной» собаки главное — прозрачность и выстроенность отношений с человеком, а не высокая социальная позиция в семейной иерархии. И, что немаловажно (так уж сложилась судьба этой породы), для немецких овчарок «ходить строем» и радостно выполнять команды — почти потребность. Поэтому Боб с явным облегчением воспринял перемену ситуации и принял нового командира, который, пользуясь арсеналом нормативных команд, постепенно перенес лидерство с улицы в квартиру.

Перестал ли Боб при случае «поддавливать и поддушивать» остальных домочадцев? Нет, разумеется. Он и куснуть мог, если что-то, с его точки зрения, было не так. Но М. М. разряжал ситуацию, с помощью нормативной команды отправляя Боба на место: «посадив» или «положив» его. В общем, с тех пор в доме М. никто на диванах больше не отсиживался. Ну если только совсем недолго, пока дедушка не подоспеет. А Боб, яркая и мощная личность, долгие годы был любимой собакой телеолигарха М. Насколько я знаю, с тех пор овчарок он не заводил — дескать, куда, второго Боба не найти… Мифы и реальность