Из дома вышел человек… - Даниил Иванович Хармс

Хню – Чем?

Вода – Это я сказала по-водяному

влезет рыба на скалу

Хню – Ой кто то идёт к нам

Вода – где?

Хню – Там.

Вода – Это рыбак Фомка.

его дочь во мне утонула

он идёт побить меня камнем

давай лучше громко

говорить о недавнем.

Рыбак – Один я

из меня тянутся ветьви

грубые руки не могут поднять иголки

Когда я смотрю в море

глаза мои быстро слезятся

Я в лодку сажусь

но лодка тонет

Я на берег прыгаю

берег трясётся.

Я лезу на печь где жили мои деды

но печь осыпается

Эй товарищи рыбаки

что же мне делать?

(увидя Хню) – Неуж то Хню?

Хню (молча) – Да это я.

А вот мой жених Никандр.

Никандр – люблю признаться, вашу дочь

и в этом вас прошу помочь

мне овладеть её невинностю

Я сам Бутурлинского края

девиц насилую играя

с ними в поддавки.

А вам в награду рыбачёк

я подарю стальной сачёк

и пробочные поплавки.

Рыбак – Шпасибо шпасибо!

Никандр – Лови полтину!

Вода – Какую мерзкую картину

я наблюдаю.

Старик поймал полтину в рот.

Скорей скорей за поворот

направлю свою струю звонкие.

Хню – Прощай, вода.

Ты меня не любишь?

Вода – Да, твои ноги слишком тонкие.

Я ухожу. Где мой посох?

Хню – Ты любишь чернокосых?

Вода – Жырк жырк

лю лю лю

журч журч

клюб

клюб

клюб.

            всё

29 марта 〈1931〉.

118

Короткая молния пролетела над кучей снега

зажгла громовую свечу и разрушила дерево.

Тут-же испуганный баран

опустился на колени

Тут-же пронеслись дети олени

Тут-же открылось окно

и выглянул Хармс

а Николай Макарович и Соколов

прошли разговаривая о волшебных цветах и числах.

Тут же прошёл дух бревна Заболоцкий

читая книгу Сковороды

за ним шёл позвякивая Скалдин

и мысли его бороды

звенели. Звенела хребта кружка

Хармс из окна кричал один

где ты моя подружка

птица Эстер улетевшая в окно

а Соколов молчал давно

уйдя вперёд фигурой.

а Николай Макарыч хмурый

писал вопросы на бумаге

а Заболоцкий ехал в колымаге

на брюхе лёжа

а над медведем Скалдиным

летал орёл по имяни Сережа.

〈Март 1931〉

119

Выбор дней

скажу вам грозно

хвост мудрого человека

опасен беспечному лентяю

чуть только тот забудет название года

хвост обмахнёт пыль памяти безумца

прощай тогда речей Свобода!

уже выкатывает солнце новые дни

рядами ставит их на выбор

скажу вам грозно: лишь мы одни

поэты, знаем дней катыбр

                  всё

4 апреля 〈1931〉

120

Хню

Принадлежит П. И. Соколову.

Хню из леса шла пешком

ногами месила болота и глины

хню питалась корешком

рога ворона малины

или хню рвала побеги

весёлого хмеля туземца рощь

Боги ехали в телеге

ясно чувствовалась мощь

Богов наполненных соком лиан и столетников нев

и мысль в черепе высоком лежала вся окаменев

зубами щёлкая во мху

грудь выпятив на стяги

варили странники уху

летали голые летяги

подвешиваясь иными моментами на сучках вниз головой

они мгновенно отдыхали, то подымая страшный вой

в котёл со щами устремлялись

хватая мясо в красную пасть

то снигири летели в кучу нечиков

то медведь сидя на дереве и запустив когти в кору чтоб не упасть

рассуждал о правосудии кузнечиков

то Бог в кустах нянчил бабочкину куколку

два волка играли в стуколку

таков был вид ночного свидригала

где хню поспешно пробегала

и думала считая пни сердечного биения

аскет в пустыне властелин

бомба в воздухе владычица

оба вместе лучшее доказательство человеческого гения

пусть комета в землю тычется

угрожая нарушить бег нашей матери

и если пена п〈о〉дружка огня, на чёрном кратере

Программный текст к театрализованному вечеру обэриутов «Три левых часа», написанный преимущественно Н. А. Заболоцким. Афиша Дома печати. 1928. № 2

выпустит мух с небесными каракулями на лапках

мы гордо глядим на вулкан

и в папках

земных дел

отмечаем рукой астронома событие

способное закидать дредноут лепестками черёмухи

мы превратили мир в народное увеселение

и всюду увеличили плотность населения.

ещё недавно кверху носом летал Юпитер

в 422 года раз, празднуя свои имянины

пока шутливая комета не проскочила в виде миски

в хрустальном животе Глафиры

пропали быстро звёздные диски

исчезли тонкие эфиры

даже в пустынях арифметики не стало сил аскету пребывать в одиночистве.

Хню шла вперёд и только отчасти

скользила к верху гибким станом

сёл свет рек звон лесов шуршание

ежеминутно удалялись

хню пела. Чистые озёра

кой где поблескивая валялись

то с шумом пролетал опасный овод

то взвизгивал меж двух столбов гремучий провод

сидя на белых изоляторах. То лампы

освещали каменные кочки

ногам приятные опоры

в пути воздушного болота

иной раз беленький платочек садился на верхушку осины

то выли дерзкие моторы

в большие вечные ворота

хню хлопала в ладоши.

яркие холмы бросали тонкие стрелы теней

хню прыгала через овраги

и