Конституционно-политическое многообразие - Константин Старостенко

Применение права – это властная деятельность компетентных государственных органов по реализации правовых норм относительно конкретных жизненных случаев и индивидуально-определенных лиц.[334] Правоприменительная деятельность, в отличие от вышеперечисленных форм реализации права, в которых участвуют самые различные субъекты права – физические и юридические лица, может осуществляться только уполномоченными на то государственными органами и должностными лицами. В соответствии с Конституцией и текущим законодательством России и других стран это могут быть высшие и местные органы государственной власти, судебные, прокурорские органы и органы управления, администрация предприятий и учреждений, должностные лица разных рангов, общественные органы и организации по поручению (с санкции) государства.

Путем применения права государство в своей деятельности осуществляет две основные функции[335]:

– организует выполнение правовых норм. Организация выполнения правовых норм проявляется в выполнении предписаний правовых норм, позитивном регулировании посредством издания индивидуальных актов;

– охраняет и защищает права участников общественных отношений от нарушений и посягательств на них.

Таким образом, в зависимости от содержания основных функций права юридические средства реализации конституционно-правового принципа политического многообразия могут быть разделены на регулятивные и охранительные.

Однако, используя в качестве основания классификации юридических средств реализации принципа политического многообразия деление функций права на регулятивную и охранительную, нельзя не высказать и ряд критических соображений относительно их содержания. Вряд ли можно признать обоснованным отнесение закрепления правового статуса граждан к регулятивной функции права, а установления запретов – к охранительной. Как известно, правовой статус включает в себя, в частности, закрепление в законе обязанностей гражданина, которые могут вытекать из запрещающих норм права. Например, запрещая создавать общественные объединения, цели которых направлены на разжигание социальной розни, Конституция Российской Федерации налагает тем самым на граждан обязанность воздерживаться от запрещенного действия. Кроме того, представляется, что нельзя относить все нормы права, определяющие компетенцию государственных органов и должностных лиц, к регулятивной функции права, поскольку закрепление значительного их числа отражает его охранительную функцию. Скажем, наделение органов юстиции правом регистрировать уставы политических партий составляет содержание регулятивной функции права, в то время как закрепление за ними права вносить в суд заявление о ликвидации политической партии, нарушающей законодательство, очевидно, отражает его охранительное воздействие на политическую сферу общественных отношений.

И, наконец, трудно согласиться, что к регулятивной функции права относятся все случаи установления юридических фактов, порождающих, изменяющих и прекращающих правоотношения. На самом деле, установление целого ряда юридических фактов связано с охранительной функцией права. Об этом свидетельствует, например, п. 3 ст. 32 Конституции Российской Федерации, в соответствии с которой граждане, содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда, не имеют права избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления, а также участвовать в референдуме. В данном случае налицо установление охранительного юридического факта, существенно изменяющего содержание правового отношения между гражданином и властными структурами по поводу осуществления государственной власти.

Говоря о таком необходимом и важном понятии, как «юридические средства», отметим, что ни в одном юридическом словаре его толкования не приводится, хотя данная категория играет относительно самостоятельную роль в истолковании правового регулирования поведения социальных субъектов. Следует отметить тот факт, что термин «юридические средства» используется и в законодательстве. Например, в ст. 46 Конституции РФ говорится, что «каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты».

Раскрывая сущность юридических средств, исследователь С. С. Алексеев рассматривает их как «объективированные субстанциональные правовые явления, обладающие фиксированными свойствами, которые позволяют реализовать потенциал права, его силу».[336] Ученый-правовед М. Н. Марченко юридические средства определяет как «правовые явления, выражающиеся в инструментах (установления) и деяниях (технологии), с помощью которых удовлетворяются интересы субъектов права, обеспечивается достижение социально полезных целей».[337] С этих позиций к видам юридических средств относят нормы и принципы права, правоприменительные акты, договоры, юридические факты, субъективные права и юридические обязанности, запреты, льготы, меры поощрения и наказания, акты реализации прав и обязанностей.

Исследователи А. В. Малько, К. В. Шундиков, характеризуя сущность юридических средств, делают акцент на те юридические инструменты, которые обеспечивают удовлетворение интересов субъектов права и достижение ими поставленных целей. К ним они относят нормы права, правоприменительные акты, договоры, юридические факты, субъективные права, юридические обязанности, правоотношения, юридические процедуры, запреты, поощрения, наказания и т. д.[338]

На наш взгляд, достаточно своеобразна и классификация юридических средств, проведенная А. В. Малько. «В зависимости от отраслевой принадлежности правовые средства могут быть конституционными, гражданскими, административными и т. п.; в зависимости от характера – материальными и процессуальными, в зависимости от функциональной роли – регулятивными и охранительными; в зависимости от информационно-психологической направленности (чьим интересам отдается предпочтение) – стимулирующими (поощрения, льготы, дозволения) и ограничивающими (наказания, запреты, обязанности)»[339]. И. В. Ростовщиков дифференцирует юридические средства на обеспечивающие правомерную реализацию прав и свобод и защищающие (охраняющие) права и свободы[340].

Таким образом, мы приходим к выводу о том, что понятие «юридические средства» имеет собирательное значение и не отражает какой-либо особой правовой сущности. Исходя из этого, мы полагаем, что содержание юридических средств для реализации конституционно-правового принципа политического многообразия включает в себя нормативно закрепленную совокупность правовых категорий, понятий, конструкций, процессуальных механизмов их реализации, отражающую требования основных начал демократических политических отношений.

Нельзя не согласиться с позицией исследователя Ю. А. Проскворяковой, которая считает, что если принцип политического многообразия закреплен в Конституции РФ, то сам по себе он тоже «выступает юридическим средством статического состояния реализации соответствующей идеи Основного закона современного общества. Момент статичности состоит в том, что принцип политического многообразия как общее правило в своем регулирующем воздействии на поведение людей рассчитан на довольно значительный исторический период, который по своей сути не может быть подвержен каждодневным изменениям, ибо в таком случае он потерял бы свое нормативное и регулирующее воздействие… Динамичная сторона реализации принципа политического многообразия – это его реально регулятивное воздействие на уже урегулированные общественные отношения».[341]

Рассматривая регулятивные юридические средства реализации конституционно-правового принципа политического многообразия, необходимо отметить, что впервые отдельные аспекты политического многообразия были отражены в Декларации о государственном суверенитете РСФСР от 12 июля 1990 г. В частности, в ней получили закрепление гарантии права на участие в управлении делами общества и государства всех граждан, политических партий, массовых движений, общественных и религиозных объединений.[342]