Хлопок одной ладонью. Том 1. Игра на железной флейте без дырочек [OCR] - Василий Звягинцев

— Извините, если вы не против… — Шульгин взялся рукой за спинку стула, подвинул его к себе, будто уже получил разрешение, положил на соседний мягкую велюровую шляпу (привык в двадцатые годы, где выходить на улицу без головного убора почти так же неприлично, как без штанов), прислонил к подлокотнику трость.

Офицер взглянул на него с некоторым удивлением, но не возразил. И русскую речь незнакомца тоже воспринял, как должное. Молча сделал глоток пива. — Благодарю вас. Не считайте меня хамом…

— Отнюдь. Наверное, у вас есть причина. Тоска заела, жена ушла, в карты проигрались, а поделиться не с кем. Тем более, если вы недавно из России. Местные, наверное, не столь расположены к спонтанным излияниям эмоций…

— Да нет, с этим тут, кажется, все в порядке. Просто есть у меня к вам некоторый разговор, который может показаться вам небезынтересным, Вадим Петрович.

— И на какую же, простите, тему? — голос Ляхова сразу стал жестким. — Меня вам никто не представлял, и тем не менее. Вы за мной следите? Кого представляете?

— В данный момент — исключительно самого себя. А что до вашего имени — что же тут странного? Да, меня посвятили в подробности событий, в которых вам довелось участвовать. И я, честно сказать, удивлен безалаберностью, с которой ваше командование предоставило вас самому себе. Знаете, мы же все-таки на Востоке, в весьма и весьма горячей его точке. Не Подмосковье и не Сибирь какая-нибудь, Рискуете вы, и сильно рискуете.

— Больше, чем на перевале?

— Сейчас, может, и не сильнее, но в ближайшем будущем… Отнюдь не исключаю, что вам захотят отомстить, то есть — пуля в спину или нож под ребро. Или же — похитить в каких-либо политических целях. Это здесь постоянно происходит, как вы знаете.

— А вы, собственно, кто? Что не наше ФСБ — понятно. ГРУ, ЦРУ или сразу МОССАД? Вербовать будете?

— Зачем бы МОССАДу вас вербовать? У них что, своих «русских», в том числе и врачей, не хватает? Что здесь, что в Москве? Какая от вас любой разведке может быть практическая польза? Или у вас папа депутат Госдумы, олигарх, прости Господи?

— Вроде и никакой, — самокритично согласился Ляхов. — Тогда в чем ваш интерес?

— Личный. Разведкам и контрразведкам вы действительно не нужны, а вот меня — заинтересовали. Люди которые время от времени снабжают меня информацией, сообщили о том, что произошло. Это мне понравилось. Я навел кое-какие справки и понял, что не ошибаюсь. Вы именно тот человек, который мне нужен.

— Пока я не уверен, нужны ли вы мне. Потрудитесь выражаться конкретнее и понятнее. Кто вы, чем занимаетесь, что хотите от меня? В такой примерно последовательности.

— С удовольствием. Зовут меня Шульгин Александр Иванович, нынешняя должность — вице-президент частного международного фонда, поощряющего исследования в области паранормальных явлений. Штаб-квартира в Сан-Франциско, имеются отделения в десятке университетских городов цивилизованного мира, в том числе и в Петербурге. Интересует нас самый широкий спектр проблем, от телепатии и телекинеза до уфологии и филиппинской медицины. В том числе — измененные состояния сознания…

— Занятно. Но, как мне кажется, в последнее время такие тематики как-то вышли из моды. Пик их расцвета миновал, увы, еще в девяностые, как мне помнится. — Лицо собеседника выражало некую смесь иронии и сочувствия, Мол, ты-то, господин, производишь впечатление нормального, а вот поди ж, такой ерундой занимаешься и серьезных людей отвлекаешь. — В любом случае не понимаю, чем вас заинтересовал именно я.

— Да как же! Неужели вы станете возражать, что не далее как позавчера с вами случилась невероятная вещь с точки зрения даже обычной теории вероятности. Если же обратиться к более тонким материям… Ну не должны вы были выжить, уж поверьте знатоку. Кроме того, я уверен, что при этом пережили очень отчетливые симптомы этого самого измененного состояния. Ну, припомните, что вы чувствовали и думали, собираясь геройски погибнуть в бою? Вы же врач с приличным стажем и разнообразной специализацией. Я, к вашему сведению, тоже врач, и тоже в армии служил, начальником ПМП на Дальнем Востоке, примерно в год вашего рождения или вокруг этого, в разгар советской власти, но в принципе военно-медицинская служба во все времена одинакова. Так, незначительные сюжетные варианты…

— Как же это? — поразился Ляхов. — В год моего рождения! Сколько же вам лет в таком случае?

— Слегка за пятьдесят, а что? Вы же семьдесят пятого года? Ну, а я в семьдесят втором институт закончил и в армию призвался…

— Хорошо выглядите, Я бы вам больше сорока не дал.

— Генетика, у меня в роду все мужики до упора сохраняли вполне приличный экстерьер.

Самое забавное, что Ляхова настолько поразило несоответствие внешнего облика и паспортного возраста собеседника, что он как-то без особых эмоций пропустил гораздо более удивительный факт — а откуда бы незнакомцу знать о его душевных переживаниях и мыслях в ходе боя?

Впрочем, чуть позже Ляхов спросил и об этом.

— Вы, коллега, весьма невнимательны, что, впрочем, вполне извиняется пережитым… Вчера, во время застолья с подполковником из штаба вы очень детально пересказывали, чуть ли не поминутно, все, что делали и думали в бою. Он, в отличие от вас, все очень хорошо запомнил и мне изложил. Ну, у него это профессиональное, пусть и выпили вы примерно поровну…

— Так он что, тоже ваш сотрудник?

— Скажем проще — хороший приятель. Просто так все удивительно сошлось — ваше приключение, мой приезд сюда и то, что Владимир оказался как бы связующим звеном в этой истории. Но мы слегка отвлеклись, вам не кажется? Я вот все время думаю — как бы мне вам подтвердить, что маньяком я ни в коем случае не являюсь, что намерения мои самые положительные и что некоторыми паранормальными способностями наша организация все-таки владеет…

— А наша беседа вам сейчас ничего не напоминает? — с легкой иронией вдруг спросил Ляхов, который, как видел Александр Иванович, совсем не потерял присутствия духа и здравомыслия.

— Как же, как же! Я, если угодно, даже несколько форсирую эту аналогию и с самого начала ждал, что вы вот-вот зададите мне буквально висящий в воздухе вопрос. Что ж, классическую литературу мы оба почитываем, что отрадно, но сходство здесь весьма поверхностное, разве что сам факт неожиданной встречи двух умных людей, а больше — ничего. Скорее даже — полная противоположность. Никаких внезапных смертей и прочей чертовщины не предполагается. Это я точно знаю. Аранжировка же встречи — ну, отнесите ее на счет моего пристрастия к дешевым эффектам. Однако я чувствую, что приятная наша беседа заходит в тупик, и чем бы я мог вас убедить? Ах да, вот! Ваш боевой товарищ, майор Тарханов, он, кажется, серьезно ранен? Как его состояние, и где он сейчас находится?

— Состояние его тяжелое. Слепое проникающее ранение в голову. Вторые сутки без сознания. Я как раз собирался навестить его в нашем госпитале. Здесь недалеко, километров тридцать. Надеюсь, операция ему поможет, у нас есть очень приличный нейрохирург, да и израильские медики обещали все возможное содействие…

— Будем надеяться на лучшее. А давайте-ка вместе съездим? Вдруг и я что-нибудь посоветовать смогу…

— Давайте, — легко согласился Ляхов. — Хуже в любом случае не будет.

— А уже после визита и продолжим наш разговор…

Разумеется, пока они ехали, разговор их не прекратился, просто они оба старательно обходили моменты, могущие стать предметом разногласий и никчемных сейчас споров. Вполне такая светская беседа. Коснулись состояния военной медицины сейчас и тридцать лет назад и сошлись на том, что никакого серьезного прогресса в ней не случилось. И штаты, и тактика, и даже комплекты медикаментов и оборудования оставались примерно теми же.

Шульгин попутно рассказал о том, как он сам приобщался к разного рода эзотерике (в том числе и общаясь с тунгусскими шаманами, что стало возможным потому, что сын самого авторитетного из них служил у него в ПМП санитаром) и как ему вообще повезло, что удалось в самом начале девяностых годов оказаться в одном заграничном институте в период краткого оживления научных обменов. Тогда он и получил приглашение поработать на фонд, в котором теперь занимает столь высокое положение.

Ляхов поинтересовался, а в чем, собственно, деятельность этого почтенного учреждения заключается, вполне здраво рассудив, что деньги под ерунду и смутные обещания невиданных успехов в будущем при западном прагматизме могут бесконтрольно выделяться год, ну два. А потом любой разумный бизнесмен найдет своим средствам более достойное применение.

— Тут вы и правы, и не правы одновременно, — мягко поправил его Шульгин. — В случае, когда имеешь дело с чем-то вещественным, материальным, так обычно и случается. Скажем, от разработчиков двигателя нового типа или компьютерной программы конкретного результата непременно потребуют по прошествии некоторого времени. В нашей же области… И результат не столь очевиден, и люди, готовые финансировать наши исследования, сами отличаются специфическим устройством мышления. Идеалисты они, в широком смысле слова. Но и результаты у нас кое-какие интересные все-таки есть. Настолько интересные, что деньги под них выделяются незамедлительно и беспрепятственно. В чем я и попытаюсь вас убедить в ближайшее время…